Ульман, Эдуард Анатольевич

Эдуард Анатольевич Ульман
Дата рождения	24.06.1973 - ?
Место рождения	Новосибирск, РСФСР
Место смерти	?
Принадлежность	Россия Россия
Род войск	Спецназ ГРУ
Годы службы	1994—2007
Звание	капитан
Награды и премии

Эдуа́рд Анато́льевич У́льман (24 июня 1973, Новосибирск) — российский военнослужащий. Капитан спецназа Главного разведывательного управления. Приговором Северо-Кавказского окружного военного суда признан виновным в убийстве шести мирных жителей Чечни. Местонахождение в настоящее время неизвестно.

Биография

Родился в семье инженера. Окончил Новосибирское высшее военно-политическое общевойсковое училище (НВВПОУ) (1994).

В 1994 году был взят на службу в спецназ ГРУ.

Дело Ульмана

Хроника событий.

Согласно статье 2007 года Ирины Дедюховой из сетевого издания «Полярная звезда» и статье 2005 года Вадима Речкалова из «Московского комсомольца», 10 января 2002 года командующий Объединённой группировкой вооружённых сил генерал-лейтенант Владимир Молтенской подписал директиву № 3/02772 о проведении операции в Шатойском районе Чечни. Целью операции была поимка полевого командира Хаттаба, который по имевшейся оперативной информации скрывался в селе Дай вместе с отрядом из 15 человек.

Непосредственным руководителем операции был назначен заместитель Молтенского по воздушно-десантным войскам полковник Владимир Плотников, который был переведён в Чечню из Москвы, из оперативного штаба ВДВ, за две недели до операции, в конце декабря 2001 года.

Населённые пункты планировалось блокировать Объединённой группировкой вооружённых сил, а для перехвата групп боевиков, которые сумели бы вырваться из оцепления, были направлены разведгруппы спецназа.

11 января 2002 года группа № 513 спецназа ГРУ в составе 12 человек под командованием Эдуарда Ульмана десантировалась в 3 км юго-восточнее Дая, недалеко от села Циндой и организовала засаду в разрушенной кошаре в 5 метрах от дороги Дай — Циндой, ведущей в Грузию.

Согласно свидетелю, старшему сержанту Эдуарду Попову, находившемуся в группе Ульмана, при появлении машины с пострадавшими «Ульман выбежал на дорогу и взмахом руки приказал остановиться двигавшемуся „УАЗику“. Машина не только не остановилась, а попыталась сбить Ульмана, после чего он отскочил в сторону, сделал предупредительный выстрел, машина продолжила движение, и только потом дал команду стрелять».

При осмотре автомашины в ней были обнаружены 6 человек, пять мужчин и одна женщина. Один пассажир (Саид-Магомед Аласханов) в результате обстрела погиб, двое (водитель Хамзат Тубуров и пассажир Абдулвахаб Сатабаев) получили огнестрельные ранения.

Выведя из машины пятерых задержаных (водителя Х. Тубурова и ехавших с ним в посёлок Нохч-Келой граждан А. Сатабаева, З. Джаватханову, Ш. Бахаева и Д. Мусаева), военные оказали первую медицинскую помощь раненым Тубурову и Сатабаеву, после чего по приказу Ульмана перевели задержанных в близлежащую ложбину и оставили там под охраной. Оружия и боеприпасов в обстрелянном автомобиле не оказалось.

Сразу после задержания Ульман доложил обстановку в штаб, запросил эвакуацию раненных и сообщил паспортные данные задержанных. По приказу из штаба его раскрытая группа была переведена в режим обычного блок-поста. До захода солнца группа остановила (на этот раз без применения оружия) ещё три автомобиля местных жителей, которые после досмотра и проверки документов были отпущены. Поздно вечером майор Алексей Перелевский передал приказ уничтожить оставшихся в живых. Ульман три раза просил повторить приказ, в последний раз дав прослушать его всем бойцам своего подразделения, но приказ был подтверждён. После этого Ульман приказал лейтенанту Александру Калаганскому и прапорщику Владимиру Воеводину расстрелять задержанных. Затем трупы были загружены в УАЗ, который облили бензином и подожгли. После этого штаб запросили о путях отхода, но всякая оперативная связь с Ульманом и его группой была прекращена. В тот же вечер группа спецназа добралась до штаба, где Ульман лично доложил полковнику Плотникову об уничтожении задержанных.

Поскольку группа спецназа была демаскирована командованием, никакого секрета в том, кто уничтожил пассажиров УАЗа, для местных жителей не было. 13 января 2002 года в часть, где находился капитан Ульман со своей группой, явились вооружённые чеченские милиционеры с требованием выдать им группу спецназа. Вооружённого столкновения удалось избежать, поскольку командование военных поспешно заявило, что группа спецназа будет отдана под суд.

14 января 2002 года капитан Эдуард Ульман, лейтенант Александр Калаганский, прапорщик Владимир Воеводин и оперативный офицер майор Алексей Перелевский, находившийся на временном пункте управления операцией штаба и передавший приказ группе о ликвидации, были арестованы. Ульману, Калаганскому и Воеводину было предъявлено обвинение в убийстве, майору Перелевскому — в превышении полномочий.

Другие версии

Согласно Елене Строителевой из газеты «Известия», следствие установило, что 11 января 2002 года группа спецназа под командованием Ульмана расстреляла шестерых чеченцев.

По данным журналистского расследования Анны Политковской из «Новой газеты», 11 января 2002 года Ульман с подчинёнными десантировались с воздуха на поиски раненого Хаттаба. На горной дороге из райцентра Шатой десантники убили «шесть человек, попавшихся им на пути». Военный комендант Шатойского района, начальник военной разведки майор Виталий Невмержицкий, наткнувшись на «самостийный крематорий», вызвал прокуроров из Шатоя. Убитыми оказались:

• Зайнап Джаватханова, 41-летняя мать семерых детей, ожидавшая восьмого, инвалид второй группы, село Нохчи-Келой;
• Саид-Магомед Аласханов, 68-летний директор сельской школы, село Нохчи-Келой;
• Абдул-Вахаб Сатабаев, завуч, село Нохчи-Келой;
• Шахбан Бахаев, лесник, село Нохчи-Келой;
• Хамзат Тубуров, водитель, село Дая;
• Магомед Мусаев, 22-летний племянник Джаватхановой, село Старые Атаги.

Согласно Людмиле Тихомировой, адвокату родственников погибшего Хамзата Тубурова, водитель не успел подчиниться приказу десантников остановиться, и десантники открыли огонь на поражение. Директор школы был убит сразу, ещё двое пассажиров были ранены. Им была оказана медицинская помощь.

Эдуард Ульман доложил офицеру связи майору Перелевскому.

Адвокат прапорщика Воеводина Николай Остроух сообщил, что Перелевский доложил полковнику Плотникову, после чего Перелевский отдал приказ на уничтожение. Согласно свидетелю Николаю Эпову, находившемуся в палатке с Перелевским, Перелевский посоветовался с «каким-то полковником с усами и в валенках», который заявил: «Пленных не брать». Согласно свидетелю Александру Круплеву, руководителями операции были полковники Плотников и Золотарёв. Десантники попытались взорвать машину, потом облили трупы бензином и подожгли.

Судебные процессы

Первый процесс (2004)

29 апреля 2004 года суд присяжных оправдал группу Ульмана, сочтя, что они не имели права нарушить приказ командира. Это решение было подтверждено вердиктом суда 11 мая. Однако потерпевшие обжаловали приговор и военная коллегия Верховного суда России отменила его, мотивировав своё решение тем, что граждане Надежда Ананьева, Вячеслав Ефимов, Тамара Изотова и Николай Степанов были включены в список присяжных в обход закона.

Согласно военной коллегии Верховного суда, капитан Ульман получил несвоевременное сообщение о приближающемся автомобиле, не успел остановить его и превысил полномочия, приказав открыть стрельбу и начав стрелять сам.

Второй процесс (2005)

19 мая 2005 года присяжные вновь оправдали военнослужащих, единогласно признав их невиновными.

Решение второго суда присяжных вызвало массовые акции протеста в Чечне. В частности, в Грозном прошёл многотысячный митинг. Власти Чеченской Республики также добивались пересмотра дела.

В конце августа военная коллегия Верховного суда России вновь отменила оправдательный приговор.

Третий процесс (2005—2006)

В ноябре 2005 года началось третье рассмотрение дела. Слушания были приостановлены в феврале 2006 года в связи с запросом президента Чеченской Республики А. Д. Алханова в Конституционный суд РФ. В запросе оспаривались нормы федерального законодательства, на основнании которых дело рассматривалось военным судом без участия присяжных заседателей из Чечни. 6 апреля Конституционный суд постановил, что до введения в Чечне судов присяжных дела по особо тяжким преступлениям военнослужащих должны рассматриваться судьями без участия присяжных.

На этой стадии в дело вступил адвокат Мурад Мусаев, представлявший семьи убитых жителей Чеченской Республики.

6 июня президиум Верховного суда РФ постановил, что дело Ульмана будет рассматриваться тремя профессиональными судьями, и вернул его на новое рассмотрение со стадии комплектования коллегии присяжных.

Четвёртый процесс (2006—2007)

21 августа 2006 года в Северо-Кавказском военном окружном суде начались предварительные слушания на четвёртом судебном процессе по делу Ульмана.

4 апреля 2007 года представитель прокуратуры потребовал признать военнослужащих виновными в убийствах мирных жителей Чечни и приговорить: Ульмана и Перелевского к 23 годам лишения свободы, Воеводина — к 19 годам, Калаганского — к 18 годам. Кроме того, гособвинитель потребовал лишить обвиняемых воинских званий и государственных наград и обязать выплатить потерпевшим компенсацию морального ущерба в сумме одного миллиона рублей каждому. Адвокат Мурад Мусаев в прениях сторон заявил: «Хватит военно-патриотической риторики, Ульман — не офицер. Офицер скорее пустил бы себе пулю в лоб, чем стал бы стрелять в спину женщине. Обвиняемые — не солдаты и не офицеры, а псы войны и убийцы, заслуживающие сурового наказания».

13 апреля, после того как Ульман, Воеводин и Калаганский дважды не явились в суд, они были объявлены в федеральный розыск. Кроме того, суд постановил изменить им меру пресечения с подписки о невыезде на заключение под стражу.

Также, 13 апреля было выдвинуто предположение, что Ульмана похитили чеченцы. На данный момент его местонахождение неизвестно.

14 июня Северо-Кавказский окружной военный суд в Ростове-на-Дону приговорил Алексея Перелевского к 9 годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима. Трое других спецназовцев не присутствовали в зале суда и были осуждены заочно. В частности, капитан Эдуард Ульман признан виновным в убийстве, превышении служебных полномочий и умышленном уничтожении имущества и заочно осуждён на 14 лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима. На 11 лет осуждён лейтенант Александр Калаганский, на 12 лет — прапорщик запаса Владимир Воеводин.

См. также

• Дело Буданова
• Дело Аракчеева и Худякова
• Чеченский конфликт
• Дело Лапина (Кадета)

Ссылки

• Ульман, Эдуард — статья в Лентапедии. 2012 год.
• [www.kp.ru/print/article/23901/67145/ И тогда он получил приказ: оставшихся в живых чеченцев расстрелять] Комсомольская правда
• [www.kp.ru/print/article/23903/67215/ И тогда он получил приказ: оставшихся в живых чеченцев расстрелять (Часть 2)]
• [www.kp.ru/print/article/23903/67352/ И тогда он получил приказ: оставшихся в живых чеченцев расстрелять (Часть 3)]
• Дмитрий Беляков. [rusrep.ru/article/2010/10/19/specnaz/ Чечня. Дело Ульмана / Полковник спецназа] // Русский репортёр, № 41 (169). — 19 октября 2010.

Отрывок, характеризующий Ульман, Эдуард Анатольевич

– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.
Он протянул руку и взялся за кошелек. Ростов выпустил его. Телянин взял кошелек и стал опускать его в карман рейтуз, и брови его небрежно поднялись, а рот слегка раскрылся, как будто он говорил: «да, да, кладу в карман свой кошелек, и это очень просто, и никому до этого дела нет».
– Ну, что, юноша? – сказал он, вздохнув и из под приподнятых бровей взглянув в глаза Ростова. Какой то свет глаз с быстротою электрической искры перебежал из глаз Телянина в глаза Ростова и обратно, обратно и обратно, всё в одно мгновение.
– Подите сюда, – проговорил Ростов, хватая Телянина за руку. Он почти притащил его к окну. – Это деньги Денисова, вы их взяли… – прошептал он ему над ухом.
– Что?… Что?… Как вы смеете? Что?… – проговорил Телянин.
Но эти слова звучали жалобным, отчаянным криком и мольбой о прощении. Как только Ростов услыхал этот звук голоса, с души его свалился огромный камень сомнения. Он почувствовал радость и в то же мгновение ему стало жалко несчастного, стоявшего перед ним человека; но надо было до конца довести начатое дело.
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.


Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?