Эд-Дуджейль

Деревня Эд-Дуджейль الدجيل Страна ИракИрак Мухафаза Салах-эд-ДинСалах-эд-Дин (мухафаза) Координаты 33°51′00″ с. ш. 44°14′59″ в. д.33.85000° с. ш. 44.24972° в. д. / 33.85000; 44.24972    Официальный язык Арабский Конфессиональный состав Мусульмане-шииты Показать/скрыть карты

Эд-Дуджейль (араб. الدجيل‎) — небольшая деревня на севере Ирака в 65 км (40 милях) от Багдада, населённое преимуществнно мусульманами-шиитами.

История

В годы правления Саддама Хусейна деревня являлась оплотом оппозиционной шиитской партии Дава, которая выступала против баасистского режима и ирано-иракской войны.

В 1982 году неизвестные совершили неудачное покушение на президента Ирака. Тогда при проезде автоколонны Хусейна на неё напала группа людей, атака которых была отбита. В ответ на нападение на главу государства центральные власти посадили в тюрьмы более 1500 местных жителей этой деревни. 15 человек из них были казнены сразу, а 133 — после показательных судов. За этот эпизод Саддам Хусейн и три его соратника были казнены по решению Верховного трибунала Ирака.

Отрывок, характеризующий Эд-Дуджейль

Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.


5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.