Роман, Эд
| Эд Роман | |||
| Ed Roman | |||
| Завершил карьеру | |||
| Центровой | |||
| Рост: | 198 см | ||
| Вес: | 100 кг | ||
| Гражданство: |  США
| ||
| Родился: | 2 июня 1930 | ||
| Умер: | 1 марта 1988 (57 лет), Валхалла, Нью-Йорк | ||
| Школа: | Тафт (Бронкс, Нью-Йорк) | ||
| Колледж: | ГКНЙ (1949—1951) | ||
| |||
Эдвард Роман (англ. Edward Roman, 52 июня 1930 — 1 марта 1988) — американский баскетболист. Роман был одним из ключевых игроков чемпионского состава баскетбольной команды Городского колледжа Нью-Йорка «ГКНЙ Биверс», которая в 1950 году впервые в истории студенческого баскетбола выиграла в один год два постсезонных турнира — Национальный пригласительный турнир и турнир NCAA.
Биография
Роман учился в старшей школе Тафта в Бронксе, где ранее играл его будущий одноклубник по Городскому колледжу Ирвин Дэмброт. По окончанию обучения он поступил в Городской колледж Нью-Йорка, где стал выступать за местную баскетбольную команду «ГКНЙ Биверс» под руководством тренера Нэта Холмана. В чемпионском сезоне 1949/50 годов Роман был самым результативным игроком команды и в среднем за игру набирал 16,4 очка[1].
Скандал, связанный с подтасовкой результатов матчей
В сезоне 1950/51 годов Роман и ещё один член чемпионского состава Эд Уорнер стали капитанами «Биверс» и ожидалось, что они вновь поборются за чемпионские титулы. Однако, 18 февраля 1951 года прокурор Нью-Йорка Фрэнк Хоган арестовал семь баскетболистов, включая Романа, по подозрению в получении взятки и подтасовке результатов трёх игр в сезоне 1950/51. В итоге, все признали себя виновными в совершении административного правонарушения и в ноябре того же года были приговорены к условным срокам наказания. Кроме того, он, как и другие баскетболисты замешанные в скандале, получил пожизненный запрет на выступление в НБА[2].
Дальнейшая жизнь
После двух лет в вооружённых силах США Роман продолжил обучение. Он закончил университет Сиэтла по специальности физическое образование, а затем вернулся в Нью-Йорк, где получил вначале диплом магистра, а потом и докторскую степень в Нью-Йоркском университете по специальности психология. Позже работал в системе государственных школ Квинса учителем по физической подготовке, а в середине 1970-х психологическим консультантом. Был женат и в браке у него родилось трое детей — Марк, Джоан и Тэмми. Эд Роман умер 1 марта 1988 года от лейкемии[1].
Напишите отзыв о статье "Роман, Эд"
Примечания
- ↑ 1 2 Thomas Rogers. [www.nytimes.com/1988/03/03/obituaries/ed-roman-57-basketball-player-in-city-college-s-two-title-season.html Ed Roman, 57, Basketball Player In City College's Two-Title Season] (March 3, 1988). Проверено 9 ноября 2011.
- ↑ [www.nytimes.com/2010/01/23/sports/ncaabasketball/23dambrot.html?_r=0 Irwin Dambrot Dies at 81; Caught in Gambling Scandal] (англ.). nytimes.com. The New York Times. Проверено 18 марта 2014.
|
||||||
Отрывок, характеризующий Роман, Эд
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
