Урбан II

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Эд де Шатильон де Лажери»)
Перейти к: навигация, поиск
Урбан II
лат. Urbanus PP. II<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
159-й папа римский
12 марта 1088 — 29 июля 1099
Церковь: Римско-католическая церковь
Предшественник: Виктор III
Преемник: Пасхалий II
 
Имя при рождении: Эд (Одо) де Шатильон де Лажери
Оригинал имени
при рождении:
итал. Odon de Lagery
Рождение: 1042(1042)
Лажери, Шампань, Франция
Смерть: 29 июля 1099(1099-07-29)
Рим, Италия

Урба́н II (лат. Urbanus PP. II, в миру - Эд (Одо) де Шатильон де Лажери (итал. Odon (Otho, Otto) de Lagery), ок. 1042 — 29 июля 1099) — 159-й папа римский с 12 марта 1088 года по 29 июля 1099 года. Инициатор начала Крестовых походов.





Ранние годы и избрание

Эд родился в графстве Шампань недалеко от Парижа, учился в Реймсе у святого Бруно. Был приором аббатства Клюни [1].

Папа Григорий VII назначил Эда кардиналом Остии около 1080 года. Он был одним из самых видных и активных сторонников григорианских реформ, был папским легатом в Германии с 1084 года и одним из немногих, кого Григорий VII называл в числе своих возможных преемников. После смерти Григория VII в 1085 году папой был избран Дезидерий, настоятель Монте-Кассино, под именем Виктора III, а после его короткого правления Эд был возведен на папский престол под именем Урбана II на основании единодушного одобрения (март 1088) на небольшом собрании кардиналов и других прелатов в Террачине.

Папство

Урбан взялся продолжать политику папы Григория VII, при этом показал большую гибкость и дипломатическую утонченность. С самого начала он был вынужден считаться с присутствием в Риме антипапы Климента III. В ходе нескольких сборов, проведенных в Риме, Амальфи, Беневенто и Трое, папа поддержал борьбу против симонии и за право папы на инвеституру, продолжив противостояние с императором Генрихом IV.

Папа одобрил брак графини Матильды Тосканской с Вельфом V, противником императора. Он также помог принцу Конраду в восстании против своего отца и короновал его королём Италии в Милане в 1093 году. Кроме того, Урбан вышел победителем из борьбы с королём Филиппом I Французским, которого он отлучил за его супружескую неверность.

Крестовые походы

Во времена папы Урбана II началась жестокая борьба за право назначать светских правителей и церковников. Истоки борьбы за инвеституру лежат именно в правлении Урбана II и его борьбе с императором Генрихом IV. На кону стоял вопрос о том, кто имел право возводить в сан епископов - король или папа [2].

"Проблемы Урбана II состояли в войне с Германией, конфликтах во Франции, борьбе с антипапой и вытеснении христиан с Востока. Возможно, массовое паломничество (слово "крестовый поход" еще не был изобретено) могло решить эти проблемы" [3].

Крестовое движение Урбана II впервые обрело свою форму на Соборе в Пьяченце, где в марте 1095 году Урбан II принял посла византийского императора Алексея I Комнина (10811118), просящего о помощи против мусульман. На Клермонском соборе, состоявшемся в ноябре того же года, проповедь Урбана II, была, возможно, наиболее эффективной речью во всей европейской истории, когда он призвал людей Франции вырвать силой Святую Землю из рук турок. Именно он дал толчок к крестовым походам.

Всем идущим туда, в случае их кончины, отныне будет отпущение грехов. Пусть выступят против неверных в бой, который должен дать в изобилии трофеи, те люди, которые привыкли воевать против своих единоверцев — христиан... Земля та течёт молоком и мёдом. Да станут ныне воинами те, кто раньше являлся грабителем, сражался против братьев и соплеменников. Кто здесь горестен, там станет богат

Речь папы прерывалась возгласами слушателей: «Dieu le veut!» («Так хочет Бог!»). Слушатели, вдохновленные такой речью, поклялись освободить Гроб Господень от мусульман. Пожелавшие пойти в поход пришили к одежде красный крест. На это дело Урбан II пожертвовал свою сутану. Отсюда и произошло название " крестоносцы ".

Папа также разослал письма наиболее влиятельным правителям Европы, призывая их выступить на борьбу с мусульманами. Его призывы были услышаны - европейские князья и феодалы средней руки были заинтересованы в завоевании земель и трофеев за морем, и обещание искупления грехов стало идеальным оправданием начала войны с мусульманами. Так речь папы привела к началу нового этапа европейской истории - эпохи Крестовых походов.

Урбан II умер 29 июля 1099 года, через две недели после взятия крестоносцами Иерусалима, но еще до получения этого известия в Италии. Беатифицирован в 1881 году. День памяти — 29 июля.

Захоронение папы Урбана II находится в бенедиктинском монастыре Бадиа ди Кава.

Урбан II и Сицилия

Гораздо более тяжелой оказалась борьба папы за возвращение под христианский контроль Кампании и Сицилии, занятых к тому времени последовательно Византией и эмирами Аглабидов и Фатимидов. Его ставленником сицилийских границ был норманнский правитель Рожер I. В 1098 году, после осады Капуи, Урбан II даровал чрезвычайные полномочия Рожеру, некоторые из которых папа отказывался передавать другим европейским правителям. Рожер отныне был свободен в назначении епископов, собирал доходы Церкви и направлял их папе, судил церковные споры [4]. Рожер стал фактически легатом папы на Сицилии [5].

Супруга Рожера Аделаида Савонская привлекла поселенцев из долины реки По, чтобы колонизировать восточную Сицилию. Рожер как светский правитель казался надежным союзником, так как был всего лишь вассалом своего родственника, графа Апулии, а тот был сам вассалом Рима. Поэтому папе казалось безопасным для Рима предоставить Рожеру эти чрезвычайные полномочия, однако позже они привели к жестокой борьбе с наследниками Рожера - Гогенштауфенами.

Напишите отзыв о статье "Урбан II"

Примечания

  1. Robert P. McBrien, Lives of the Popes, (HarperCollins, 2000), 182.
  2. Rubenstein, Jay. (2011). Armies of Heaven: The First Crusade and the Quest for Apocalypse. P. 18. Basic Books. 2011. Page 18. ISBN 0-465-01929-3.
  3. Rubenstein, Jay. (2011). Armies of Heaven: The First Crusade and the Quest for Apocalypse. P. 21. Basic Books. 2011. Page 18. ISBN 0-465-01929-3.
  4. Graham Loud, The Age of Robert Guiscard: Southern Italy and the Northern Conquest, (Routledge, 2013), 231-232.
  5. Donald Matthew, The Norman Kingdom of Sicily, (Cambridge University Press, 1992), 28.

Литература

  • Robert P. McBrien, Lives of the Popes, (HarperCollins, 2000).
  • Rubenstein, Jay. (2011). Armies of Heaven: The First Crusade and the Quest for Apocalypse. P. 18. Basic Books. 2011.

Ссылки

Отрывок, характеризующий Урбан II

Княжна Марья с удивлением посмотрела на брата. Она не понимала, чему он улыбался. Всё сделанное ее отцом возбуждало в ней благоговение, которое не подлежало обсуждению.
– У каждого своя Ахиллесова пятка, – продолжал князь Андрей. – С его огромным умом donner dans ce ridicule! [поддаваться этой мелочности!]
Княжна Марья не могла понять смелости суждений своего брата и готовилась возражать ему, как послышались из кабинета ожидаемые шаги: князь входил быстро, весело, как он и всегда ходил, как будто умышленно своими торопливыми манерами представляя противоположность строгому порядку дома.
В то же мгновение большие часы пробили два, и тонким голоском отозвались в гостиной другие. Князь остановился; из под висячих густых бровей оживленные, блестящие, строгие глаза оглядели всех и остановились на молодой княгине. Молодая княгиня испытывала в то время то чувство, какое испытывают придворные на царском выходе, то чувство страха и почтения, которое возбуждал этот старик во всех приближенных. Он погладил княгиню по голове и потом неловким движением потрепал ее по затылку.
– Я рад, я рад, – проговорил он и, пристально еще взглянув ей в глаза, быстро отошел и сел на свое место. – Садитесь, садитесь! Михаил Иванович, садитесь.
Он указал невестке место подле себя. Официант отодвинул для нее стул.
– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.
– Всё кажется хорошим, что было прежде, – сказал он, – а разве тот же Суворов не попался в ловушку, которую ему поставил Моро, и не умел из нее выпутаться?
– Это кто тебе сказал? Кто сказал? – крикнул князь. – Суворов! – И он отбросил тарелку, которую живо подхватил Тихон. – Суворов!… Подумавши, князь Андрей. Два: Фридрих и Суворов… Моро! Моро был бы в плену, коли бы у Суворова руки свободны были; а у него на руках сидели хофс кригс вурст шнапс рат. Ему чорт не рад. Вот пойдете, эти хофс кригс вурст раты узнаете! Суворов с ними не сладил, так уж где ж Михайле Кутузову сладить? Нет, дружок, – продолжал он, – вам с своими генералами против Бонапарте не обойтись; надо французов взять, чтобы своя своих не познаша и своя своих побиваша. Немца Палена в Новый Йорк, в Америку, за французом Моро послали, – сказал он, намекая на приглашение, которое в этом году было сделано Моро вступить в русскую службу. – Чудеса!… Что Потемкины, Суворовы, Орловы разве немцы были? Нет, брат, либо там вы все с ума сошли, либо я из ума выжил. Дай вам Бог, а мы посмотрим. Бонапарте у них стал полководец великий! Гм!…
– Я ничего не говорю, чтобы все распоряжения были хороши, – сказал князь Андрей, – только я не могу понять, как вы можете так судить о Бонапарте. Смейтесь, как хотите, а Бонапарте всё таки великий полководец!
– Михайла Иванович! – закричал старый князь архитектору, который, занявшись жарким, надеялся, что про него забыли. – Я вам говорил, что Бонапарте великий тактик? Вон и он говорит.
– Как же, ваше сиятельство, – отвечал архитектор.
Князь опять засмеялся своим холодным смехом.
– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.