Кардин, Эжен

Эжен Карди́н (фр. Eugène Cardine; 11 апреля 1905, Courseulles-sur-Mer, деп. Кальвадос — 24 января 1988, Солем, деп. Сарта) — французский монах-бенедиктинец, филолог, музыковед-медиевист. Родоначальник палеографического изучения григорианского хорала по его невменным памятникам (так называемой григорианской семиологии) — метода, принятого ныне медиевистами повсеместно.

Принял монашеский постриг в Солемском аббатстве 29.6.1930, рукоположен в священники там же 2.9.1934. Учился церковному пению непосредственно в монастыре. В 1940-52 регент церковного хора в аббатстве. В 1952-84 преподавал в должности «профессора григорианской палеографии» в [www.musicasacra.va/content/musicasacra/it.html Папском институте церковной музыки] (Рим), в разные годы также — в Папской высшей музыкальной школе, в учебных заведениях Сант-Ансельмо и Collegium Germanicum (там же). Член литургической комиссии Второго Ватиканского собора. С 1984 жил на родине, в Солемском аббатстве.

Основной труд Кардина — пособие «Григорианская семиология» (лат. Semiologia gregoriana), опубликованное в 1968 г. по его лекциям и семинарам в Папском институте духовной музыки. Книга переведена на французский, немецкий, английский, испанский, голландский, польский языки. Как музыковед, особое внимание уделял проблеме ритма в григорианской монодии. Разрыв невмы он интерпретировал как указание на удлинение последней в группе длительности, аргументируя свою гипотезу, в том числе, ретроспективным анализом одноимённых песнопений в памятниках модальной нотации XIII в. (ритм которых, в отличие от древнейших невменных рукописей хорала, достаточно точно расшифровывается).

Кардин — редактор сборника песнопений григорианской мессы «Невмированный градуал» (1966), представляющего собой репринтное воспроизведение Римского градуала (Graduale Romanum) 1908 г. в (обычной) римской квадратной нотации, с добавлением одной (преимущественно санкт-галленской) «оригинальной» невменной версии.

Избранные труды

• Semiologia gregoriana. Roma: Pontificio istituto di musica sacra, 1968 (оригинал; итал. язык)
  • Sémiologie grégorienne. Solesmes, 1970 (перевод на фр.);
  • Semiología gregoriana. Burgos, 1982 (перевод на исп.);
  • Gregorian semiology. Solesmes, 1982 (перевод на англ.);
  • Semiologie van het Gregoriaans. Sint Odiliënberg, 1991 (перевод на голл.);
  • Semiologia gregoriana. Barcelona, 1997 (перевод на каталонский);
  • Gregorianische Semiologie. Solesmes, 2003 (перевод на нем.);
  • Semiologia gregoriańska. Kraków, 2005 (перевод на польский).
• L’interprétation traditionnelle du chant grégorien // Katholische Kirchenmusik II. Wien, 1954, pp.105-10;
• Neumes et rythme // Congrès de musique sacrée III. Paris, 1957, pp.264-76;
• Le chant grégorien est-il mesuré? // Études grégoriennes, 6 (1963), pp.7-38;
• Primo anno di canto gregoriano. Roma, 1970;
• La notation du chant grégorien aux XVIIe-XIXe s. // Anuario Musical, 43 (1988), pp.9-33;
• (редактирование) Graduel neumé. Solesmes, 1966.

Литература

• Ut mens concordet voci. Festschrift Eugène Cardine zum 75. Geburtstag, hrsg. v. J.B. Göschl. St Ottilien, 1980 (содержит полную библиографию Кардина на момент выпуска фестшрифта)
• Agustoni L. Die gregorianische Semiologie und Eugène Cardine // Beiträge zur Gregorianik, 1 (1985), SS.9-22.

Ссылки

• [www.ccwatershed.org/blog/2013/mar/19/1908-graduel-neume-cardine/ Цифровое факсимиле «Невмированного градуала» Кардина]

Отрывок, характеризующий Кардин, Эжен

– Пожалуйте, приказано привесть.
– Курагин! назад, – кричал Долохов. – Измена! Назад!
Долохов у калитки, у которой он остановился, боролся с дворником, пытавшимся запереть за вошедшим Анатолем калитку. Долохов последним усилием оттолкнул дворника и схватив за руку выбежавшего Анатоля, выдернул его за калитку и побежал с ним назад к тройке.


Марья Дмитриевна, застав заплаканную Соню в коридоре, заставила ее во всем признаться. Перехватив записку Наташи и прочтя ее, Марья Дмитриевна с запиской в руке взошла к Наташе.
– Мерзавка, бесстыдница, – сказала она ей. – Слышать ничего не хочу! – Оттолкнув удивленными, но сухими глазами глядящую на нее Наташу, она заперла ее на ключ и приказав дворнику пропустить в ворота тех людей, которые придут нынче вечером, но не выпускать их, а лакею приказав привести этих людей к себе, села в гостиной, ожидая похитителей.
Когда Гаврило пришел доложить Марье Дмитриевне, что приходившие люди убежали, она нахмурившись встала и заложив назад руки, долго ходила по комнатам, обдумывая то, что ей делать. В 12 часу ночи она, ощупав ключ в кармане, пошла к комнате Наташи. Соня, рыдая, сидела в коридоре.
– Марья Дмитриевна, пустите меня к ней ради Бога! – сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно… В моем доме… Мерзавка, девчонка… Только отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала в том самом положении, в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
– Хороша, очень хороша! – сказала Марья Дмитриевна. – В моем доме любовникам свидания назначать! Притворяться то нечего. Ты слушай, когда я с тобой говорю. – Марья Дмитриевна тронула ее за руку. – Ты слушай, когда я говорю. Ты себя осрамила, как девка самая последняя. Я бы с тобой то сделала, да мне отца твоего жалко. Я скрою. – Наташа не переменила положения, но только всё тело ее стало вскидываться от беззвучных, судорожных рыданий, которые душили ее. Марья Дмитриевна оглянулась на Соню и присела на диване подле Наташи.
– Счастье его, что он от меня ушел; да я найду его, – сказала она своим грубым голосом; – слышишь ты что ли, что я говорю? – Она поддела своей большой рукой под лицо Наташи и повернула ее к себе. И Марья Дмитриевна, и Соня удивились, увидав лицо Наташи. Глаза ее были блестящи и сухи, губы поджаты, щеки опустились.
– Оставь… те… что мне… я… умру… – проговорила она, злым усилием вырвалась от Марьи Дмитриевны и легла в свое прежнее положение.
– Наталья!… – сказала Марья Дмитриевна. – Я тебе добра желаю. Ты лежи, ну лежи так, я тебя не трону, и слушай… Я не стану говорить, как ты виновата. Ты сама знаешь. Ну да теперь отец твой завтра приедет, что я скажу ему? А?
Опять тело Наташи заколебалось от рыданий.
– Ну узнает он, ну брат твой, жених!
– У меня нет жениха, я отказала, – прокричала Наташа.