Фромантен, Эжен

Эжен Фромантен
Eugène Fromentin
Имя при рождении:	Eugene Samuel Auguste Fromentin-Dupeux
Дата рождения:	24 октября 1820(1820-10-24)
Место рождения:	Ла-Рошель, Франция
Дата смерти:	27 августа 1876(1876-08-27) (55 лет)
Место смерти:	Ла-Рошель, Франция
Жанр:	Пейзажист
Учёба:	Мастерская Николя-Луи Каба
Стиль:	Романтизм
Влияние на:	Леопольд Карл Мюллер
Работы на Викискладе

Фромантен, Эжен (фр. Eugène Fromentin, полное имя — Эжен Самюэль Огюст Фромантен-Дюпё (фр. Eugene Samuel Auguste Fromentin-Dupeux), 1820—1876) — французский живописец, писатель и историк искусства. Представитель романтизма.

Биография

Родился в Ла-Рошели 24 октября 1820 года. В 1839 году отправился в Париж, где планировал изучать право, но, увлекшись изобразительным искусством, стал заниматься в мастерской художника-пейзажиста Николя-Луи Каба.

Первоначально и Фромантен писал в основном пейзажи, но с 1845 года начал выступать также и как критик, публикуя обзоры текущих салонов.

Неоднократно путешествовал в Алжир (в 1846, 1847—1848, 1852—1853 годах), посетил районы, где до него не был ни один художник-европеец. В 1852 году сопровождал археологическую миссию. Под влиянием этих поездок его живопись приняла ярко выраженный романтико-ориенталисткий характер. В этих поездках родились и первые художественные литературные произведения Фромантена — его путевые записки «Лето в Сахаре», «Год в Сахеле» пользовались большой популярностью.

В 1847 году участвовал в Парижском салоне.

В 1863 году Фромантен опубликовал свой единственный роман («Доминик»).

В 1869 году Фромантен побывал в Венеции, а также в Египте (в связи с открытием Суэцкого канала). С этого времени в его живописи стали проявляться не только алжирские, но венецианские и египетские мотивы.

В 1875 году совершил поездку в Нидерланды, где знакомился с творчеством голландских мастеров живописи. По возвращении опубликовал своё наиболее известное произведение по истории искусства — книгу «Старые мастера» (1876).

Умер Фромантен в Ла-Рошели 27 августа 1876 года.

Живопись

Наиболее известные работы Эжена Фромантена:

• «Мавританские похороны» (1853)
• «Охота на газелей» (1859)
• «Аудиенция у халифа» (1859)
• «Черный фигляр у номадов» (1859)
• «Дорога Баб-эль-Гарби в Эль-Агуате» (1859)
• «Сцена в пустыне» (1868). Санкт-Петербург, Эрмитаж
• «Земля жажды» (1869). Париж, Музей Орсе
• «Арабы» (1871). Будапешт, Венгерский музей изобразительных искусств
• «Воспоминания об Эсне» (1876). Париж, Музей Орсе

Художественная литература

Книги, написанные Фромантеном:

• Путевые дневники «Лето в Сахаре» (фр. Un eté dans le Sahara, 1857) и «Год в Сахеле» (фр. Une anneé dans le Sahel, 1859). В этих книгах описываются впечатления автора от путешествий в Алжир. В 1878 году вышло иллюстрированное самим автором издание обоих сочинений.
• Роман «Доминик» (фр. Dominique, 1863). Отчасти автобиографический роман, рассказывающий об истории несчастной любви юного героя к замужней женщине. Роман посвящён Жорж Санд. Главная героиня «Доминика» и сам Фромантен упоминаются в романе Марселя Пруста «Обретенное время». Также роман «Доминик» является одним из объектов анализа в эссе Жана Поля Сартра «Что такое литература?».

Работы по истории искусства

В 1876 году после поездки в Нидерланды Фромантен опубликовал своё наиболее известное произведение по истории искусства — книгу «Старые мастера» (фр. Les maitres d'autrefois). Эта работа содержит профессиональный анализ развития классического и современного на тот момент искусства, характеристики отдельных художников и особенностей их живописной манеры. Интересно, что творчество фламандских мастеров, прежде всего Рубенса и Рембрандта, рассматривается автором на фоне окружавших их исторических ландшафтов. Книга впервые переведена на русский язык и издана в России в 1913 году.

Ссылки

• [www.artfrance.ru/art/f/fromanten/main.htm Страница, посвященная Эжену Фромантену, на проекте Artfrance.ru]
• [rembr.ru/fromanten.php Фромантен о Рембрандте, цитаты на проекте Рембрандт.ру]
• [art.1september.ru/2006/24/no24_6.htm Фромантен о Рубенсе, цитаты на сайте газеты «Искусство»]
• Шарль Бодлер. [www.world-art.ru/lyric/lyric.php?id=17656 «Г-ну Эжену Фромантену по поводу одного зануды, который назвал себя его другом», стихотворение]

Отрывок, характеризующий Фромантен, Эжен

Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.