Эзау, Кэтрин

Кэтрин Эзау
Дата рождения:	16 апреля (3 апреля) 1898(1898-04-03)
Место рождения:	Екатеринослав
Дата смерти:	4 апреля 1997(1997-04-04) (99 лет)
Место смерти:	Санта-Барбара (штат Калифорния, США)
Страна:	Российская империя, Германия, США
Научная сфера:	ботаника, анатомия растений
Место работы:	Калифорнийский университет в Беркли, Калифорнийский университет в Санта-Барбаре
Учёная степень:	доктор наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Калифорнийский университет в Дэвисе
Научный руководитель:	У. Бауэр
Известен как:	автор классического учебника по «Анатомии растений».
Награды и премии:	Национальная научная медаль США, (1989)

Кэ́трин Эза́у (Екатери́на (Катари́на) Ива́новна Эзау, 16 апреля (3 апреля) 1898, Екатеринослав, Украина) — 4 апреля 1997, Санта-Барбара, Калифорния, США) — немецкий и американский ботаник, доктор наук (1932, Беркли), профессор, член Национальной академии наук в Вашингтоне (1957). Её учебник «Анатомия растений» по глубине научного изложения и популярности относится к классической мировой ботанической литературе.

Биография

Кэтрин Эзау — потомок немцев-меннонитов, приглашённых в Россию правительством для развития сельского хозяйства и закрепившихся в Екатериславской губернии в колониях-поселениях. Отец К. Эзау — Иван Эзау был городским головой Екатеринослава в 1905—1909 гг. и 1918—1919 гг. После революции 1917 года семья Эзау вынуждена была эмигрировать из страны, сначала в Германию, а позже с приходом к власти нацистов — в США (1922). Семья нашла поддержку в США и стала активным участником жизни американской меннонитской общины.

Обучалась в Московском Голицинском женском сельскохозяйственном колледже, а после эмиграции из России (1918) в Берлинском аграрном колледже . После переезда в США (1922) продолжила обучение в Калифорнийском университете в Дэвисе.

В 1932—1963 годах — преподаватель Калифорнийского университета в Беркли, доктор наук (1932), профессор ботаники. Ещё в Германии К. Эзау заинтересовалась исследованиями, направленными на улучшение сахарной свеклы (болезни растения и сопротивление вирусам). В США она расширила сферу исследовательских интересов — перешла к фундаментальному изучению анатомии растений.

В 1963 году К. Эзау оставила Беркли и начала работать со своим давним коллегой В. Чидлом в Калифорнийском университете в Санта-Барбаре, где В. Чидл был ректором. Она проработав в этом университете до 1992 года. Эзау скончалась 4 июня 1997 года в Санта-Барбаре (Калифорния, США).

Научное признание и награды

В 1957 году К. Эзау была избрана в Национальную академию наук США, став шестой женщиной, удостоенной членства в этом научном сообществе. В 1989 году президент США Джордж Буш вручил К. Эзау Национальную научную медаль США.

Основные научные труды

• Esau, Katherine, Anatomy Of Seed Plants, 2nd Ed, John Wiley & Sons, Inc (1977), ISBN 0-471-24520-8
• К. Эзау. Анатомия растений. — М: Мир, 1969.
• К. Эзау. Анатомия семенных растений [в 2-х кн.] = Anatomy of Seed Plants / пер. с англ. А. Е. Васильева, Ю. В. Гамалея, М. Ф. Даниловой; Под ред. акад. А. Л. Тахтаджяна. — М: Мир, 1980. — Т. 1. — 215 с.
• К. Эзау. Анатомия семенных растений [в 2-х кн.] = Anatomy of Seed Plants / пер. с англ. А. Е. Васильева, Ю. В. Гамалея; Под ред. акад. А. Л. Тахтаджяна. — М: Мир, 1980. — Т. 2. — 218 с.

Ссылки

• Николай Чабан. [www.exp21.com.ua/rus/dneprocentrizm/87-3.htm Иван Эзау — немецкий голова Екатеринослава]. Историческая, культурологическая газета «Экспедиция XXI» (№ 9 (87) 2009). Проверено 3 января 2013. [www.webcitation.org/6Dy6hEaDy Архивировано из первоисточника 27 января 2013].

Отрывок, характеризующий Эзау, Кэтрин

На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.
– Les huzards de Pavlograd? [Павлоградские гусары?] – вопросительно сказал он.
– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?
Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.