Эйберн, Мартин

Мартин Эйберн (англ. Martin Abern, настоящая фамилия — Абрамович, впоследствии Абрамовиц; 2 декабря 1898, Бессарабская губерния — 1949) — американский общественно-политический деятель марксистского толка, один из лидеров молодёжного коммунистического движения и основателей троцкистского движения в США.

Биография

Мартин Эйберн (Абрамович) родился в Бессарабской губернии в бедной семье, которая в 1902 году эмигрировала в США и поселилась в Миннеаполисе. В юности вступил в молодёжное крыло Социалистической партии Америки — Социалистическую лигу молодёжи (1912), затем в саму партию (1915) и в 1916 году — в Союз индустриальных рабочих мира. Член компартии США с 1919 года, за что в следующем году был исключён из Университета Миннесоты. В 1921 году был делегатом Московского съезда Коммунистического интернационала молодёжи. В 1922 году избран в ЦИК Коммунистической лиги молодёжи США, в 1923—1928 годах — член ЦИК Коммунистической партии США.

В 1928 году Мартин Эйберн (вместе с Максом Шехтманом и Джеймсом Кэнноном) был исключён из коммунистической партии по обвинению в троцкизме и в мае того же года стал одним из организаторов левоопозиционной Коммунистической лиги Америки. В 1931—1934 годах входил в Национальный комитет этой организации. В 1934 году стал одним из основателей Рабочей партии Соединённых Штатов Америки и до 1936 года входил в её Национальный комитет, однако уже в следующем году вместе со всеми троцкистами был изгнан из её рядов.

В 1938 году был среди организаторов Социалистической рабочей партии и вошёл в её Национальный комитет. Состоял в переписке с Львом Троцким. В 1940 году вместе с Максом Шехтманом, Джеймсом Бёрнэмом (англ.) и другими соратниками был обвинён в «мелкобуржуазной оппозиции», и на чикагском пленуме в сентябре того же года исключён из этой организации. Вместе с Шехтманом основал Рабочую партию, оставаясь её членом до конца жизни. Умер в апреле 1949 года.

Ссылки

• [www.trotskyana.net/Trotskyists/Bio-Bibliographies/bio-bibl_abern.pdf Подробная биобиблиография]

Отрывок, характеризующий Эйберн, Мартин

– Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, – с недоумением даже cказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детской, восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это всё укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и наконец поймала.
– Поймала? – сказал Николай.
– Ты об чем думал теперь, Николенька? – спросила Наташа. – Они любили это спрашивать друг у друга.
– Я? – сказал Николай вспоминая; – вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку всё бы еще держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, всё бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? – Ну а ты?
– Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
– Знаю, верно про него думала, – сказал Николай улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
– Нет, – отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. – А еще я всё повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… – сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
– А знаешь, – вдруг сказала она, – я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
– Вот вздор, глупости, вранье – сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж, всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» думала Наташа. – А! еще огонь в гостиной, – сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.


Граф Илья Андреич вышел из предводителей, потому что эта должность была сопряжена с слишком большими расходами. Но дела его всё не поправлялись. Часто Наташа и Николай видели тайные, беспокойные переговоры родителей и слышали толки о продаже богатого, родового Ростовского дома и подмосковной. Без предводительства не нужно было иметь такого большого приема, и отрадненская жизнь велась тише, чем в прежние годы; но огромный дом и флигеля всё таки были полны народом, за стол всё так же садилось больше человек. Всё это были свои, обжившиеся в доме люди, почти члены семейства или такие, которые, казалось, необходимо должны были жить в доме графа. Таковы были Диммлер – музыкант с женой, Иогель – танцовальный учитель с семейством, старушка барышня Белова, жившая в доме, и еще многие другие: учителя Пети, бывшая гувернантка барышень и просто люди, которым лучше или выгоднее было жить у графа, чем дома. Не было такого большого приезда как прежде, но ход жизни велся тот же, без которого не могли граф с графиней представить себе жизни. Та же была, еще увеличенная Николаем, охота, те же 50 лошадей и 15 кучеров на конюшне, те же дорогие подарки в именины, и торжественные на весь уезд обеды; те же графские висты и бостоны, за которыми он, распуская всем на вид карты, давал себя каждый день на сотни обыгрывать соседям, смотревшим на право составлять партию графа Ильи Андреича, как на самую выгодную аренду.