Эйбрахам

ЭйбрахамЭйбрахам

</tt>

</tt> </tt>

</tt> </tt> </tt> </tt> </tt> </tt>

</tt> </tt> </tt>

Эйбрахам англ. Abraham Lake
52°13′25″ с. ш. 116°25′38″ з. д.52.22361° с. ш. 116.42722° з. д. / 52.22361; -116.42722
Страна	Канада Канада
Регион	Альберта
Высота над уровнем моря	1340 м
Площадь	53,7 км²
Впадающий водоток	Норт-Саскачеван
Эйбрахам
Эйбрахам

К:Водные объекты по алфавиту

О певце см. Эйбрахам, Энди.

Эйбрахам (англ. Abraham Lake) — это крупный искусственный водоём, созданный в 1972 году при строительстве плотины на реке Норт-Саскачеван в западной Альберте, Канада. Данное водохранилище площадью в 53,7 км², расположено на высоте 1340 метров и имеет максимальную длину 32 км, а ширину до 3,3 км, — являясь крупнейшим водоёмом на равнине Кутеней.

Водохранилище предназначено для сбора весенних вод с последующим их использованием в гидроэнергетике. Быстро меняющийся уровень воды не способствует развитию водного отдыха, зато само озеро и его окрестности служат отличным местом для любителей активного отдыха и экотуризма. Но примечательно озеро, прежде всего, своим необычным ледяным покровом, в толще которого можно увидеть множество замёрзших пузырьков газа. Удивительный рисунок льда ежегодно привлекает на озеро множество фотолюбителей со всего света.

История

Образовано в верхнем течении реки Норт-Саскачеван, в предгорьях Канадских Скалистых гор, после сооружения в 1972 году плотины Бигхорн. Вид на водохранилище открывается на протяжении 15 миль шоссе Дэвида Томпсона между населённым пунктом Переход через реку Саскачеван и деревней Нордегг. Правительство Альберты спонсировало конкурс о названии озера в феврале 1972 года, во время завершающей стадии строительства плотины Бигхорн. Было предложено придумать название, обусловленное «исторической значимостью, известностью человека, географией и топографией, а также стоимостью озера». Водохранилище было названо в честь Сайласа Абрахама, жителя долины Саскачеван в девятнадцатом веке.

Хотя это озеро и является искусственным, его воды славятся насыщенным голубым цветом, столь характерным для всех ледниковых озёр Скалистых гор, что обусловлено химическим составом воды.

На западном берегу озера на реке Клайн находится вертолётная площадка.

Строение

Озеро Абрахам в виде более 15 миль вдоль живописного шоссе Дэвид Томпсона или шоссе 11, которое трасса между Роки Маунтин Хаусом и Банфом и Национальным парком Джаспер. Крутые линии утёсов большая часть длинного узкого озера, с едва большим местом вдоль западного побережья, чем необходимо для шоссе 11. Несколько предприятий существуют здесь, в том числе вертолётная площадка реки Клайн, но большая часть земли является публичной, открытой для изучения. Яркое голубое озеро на фоне близлежащих гор предлагает разнообразный и впечатляющий вид с любого вида и является фаворитом фотографов.

Замёрзшие пузырьки метана в озере

В последние годы озеро Абрахам стало особенно популярным среди туристов благодаря необычному природному явлению: каждую зиму ледовый покров озера испещряют удивительные узоры, которые образуются под поверхностью воды из замёрзших пузырьков газа. Причина такого природного феномена объясняется очень просто: со дна озера к уже застывшей кромке льда поднимаются пузырьки метана. Они застывают на разной глубине, что и создает такой необыкновенный визуальный эффект.

Происходит это следующим образом. Растения на дне озера на протяжение всей зимы вырабатывают метан, который поднимается со дна озера в виде пузырьков газа. Поднимаясь со дна озера, пузырьки метана утыкаются в слой льда и накапливаются под замёрзшей поверхностью. По мере понижения температуры толщина льда постепенно увеличивается, захватывая всё новые и новые пузырьки газа на всё большей глубине. В результате образуются своеобразные столбы из пузырьков, вмёрзших в лёд на разной глубине друг под другом.

Ряд опытов, проведённых экологами из Университета Аляски Фэрбенкс (University of Alaska Fairbanks), доказал, что высвобождающийся из озера газ действительно является метаном. В процессе одного из них исследователи налили на лёд тёплую воду, сделали во льду отверстие и подожгли образовавшуюся дыру. При этом, высвобождавшийся из-подо льда газ, резко вспыхивал и горел в течение нескольких секунд. Метан — довольно мощный парниковый газ: он воздействует на изменение климата в 20 раз сильнее, чем такое же количество углекислого газа будет воздействовать в течение 100 лет.

Наличие пузырьков метана во льду не является чем то уникальным. Подобное явление широко распространено не только в Канаде, но и в Сибири в районах вечной мерзлоты. Но там лёд скрыт под глубоким слоем снега, который мешает увидеть поверхность озёр, в то время как на озере Абрахам это вполне возможно.

Всё дело в особом климате этого района, для которого характерно малое количество выпадающих в течение года осадков. Это стало возможным благодаря особому расположению озера — оно находится к востоку от высоких пиков Скалистых гор, что защищает его от экстремальных погодных условий, характерных для гор, и предотвращает поступление влажных масс воздуха в этот регион, а температура имеет тенденцию оставаться более высокой с меньшим количеством снега в течение многих лет.

Необыкновенная красота этого озера каждую зиму привлекает сюда множество фотографов со всего мира. Однако, прогулки по нему не вызывают у большинства фотографов приятных воспоминаний. В долине Саскачеван зачастую держатся очень низкие температуры — ниже −30°С и дуют сильные ветра. Вдобавок поверхность озера очень скользкая и испещрена трещинами и гребнями, возникающими из-за изменения уровня воды, а толщина льда может варьироваться от 5 до 25 см. При этом лёд настолько прозрачный, что сквозь него можно увидеть тёмное дно озера. В связи с этим, когда озеро не занесено снегом, идти по его поверхности очень необычно и интересно. Тем не менее, самостоятельные прогулки представляют собой довольно сложное и рискованное предприятие. Так что для обеспечения своей безопасности лучше воспользоваться услугами местного гида.

Рыбалка

Рыбалка здесь возможна, хотя нет специализированных причалов для спуска лодок на воду. Некоторые участки береговой линии удобны для спуска на воду небольших лодок. Береговая линия в районе плотины считается одним из лучших мест для рыбалки. В Эйбрахаме водятся американская палия, лосось Кларка и ушастые окуни. Скалистые подводные уступы и неровное побережье создают определённые трудности для рыболовов. Ниже плотины в реке Саскачеван встречаются чукучаны, радужная форель и арктический голец. На большей части узкой береговой линии доступна рыбалка с берега, в многочисленных заливах благоприятные условия для ловли нахлыстом. Все рыболовы старше 16 лет должны получить лицензию на ловлю рыбы от Департамента Рыбы и Дичи провинции Альберта, которая продаётся в большинстве спортивных магазинов и на многих курортах в этом районе. Местные рыбаки предостерегают от попыток подлёдного лова, так как резкие колебания уровня воды для гидроэнергетики часто оставляет лёд висящий на много футов над водой.

Спорт

Эйбрахам является довольно трудным объектом для занятий кайт-сноубордингом среди экспертов кайт-сноубордистов; почти постоянный ветер по всей длине озера позволяет им получить значительное выдвижение и скорость. Эти спортсмены предупреждают, что заниматься нужно в водолазных костюмах, так как вода всегда холодная. У большинства из них кто-то с гидроциклом рядом, потому что доплыть до берега было бы неприятно, если не невозможно в низкотемпературной воде.

Ссылки

• [www.lakelubbers.com/abraham-lake-2227/ Abraham Lake, Alberta, Canada]  (англ.)
•  [youtube.com/watch?v=cLy8R54iV78 Катание на коньках по Эйбрахаму]
•  [youtube.com/watch?v=hbjW7kx5jdo Вид с вертолета на Эйбрахам летом]

Отрывок, характеризующий Эйбрахам

Когда еще государь был в Вильне, армия была разделена натрое: 1 я армия находилась под начальством Барклая де Толли, 2 я под начальством Багратиона, 3 я под начальством Тормасова. Государь находился при первой армии, но не в качестве главнокомандующего. В приказе не было сказано, что государь будет командовать, сказано только, что государь будет при армии. Кроме того, при государе лично не было штаба главнокомандующего, а был штаб императорской главной квартиры. При нем был начальник императорского штаба генерал квартирмейстер князь Волконский, генералы, флигель адъютанты, дипломатические чиновники и большое количество иностранцев, но не было штаба армии. Кроме того, без должности при государе находились: Аракчеев – бывший военный министр, граф Бенигсен – по чину старший из генералов, великий князь цесаревич Константин Павлович, граф Румянцев – канцлер, Штейн – бывший прусский министр, Армфельд – шведский генерал, Пфуль – главный составитель плана кампании, генерал адъютант Паулучи – сардинский выходец, Вольцоген и многие другие. Хотя эти лица и находились без военных должностей при армии, но по своему положению имели влияние, и часто корпусный начальник и даже главнокомандующий не знал, в качестве чего спрашивает или советует то или другое Бенигсен, или великий князь, или Аракчеев, или князь Волконский, и не знал, от его ли лица или от государя истекает такое то приказание в форме совета и нужно или не нужно исполнять его. Но это была внешняя обстановка, существенный же смысл присутствия государя и всех этих лиц, с придворной точки (а в присутствии государя все делаются придворными), всем был ясен. Он был следующий: государь не принимал на себя звания главнокомандующего, но распоряжался всеми армиями; люди, окружавшие его, были его помощники. Аракчеев был верный исполнитель блюститель порядка и телохранитель государя; Бенигсен был помещик Виленской губернии, который как будто делал les honneurs [был занят делом приема государя] края, а в сущности был хороший генерал, полезный для совета и для того, чтобы иметь его всегда наготове на смену Барклая. Великий князь был тут потому, что это было ему угодно. Бывший министр Штейн был тут потому, что он был полезен для совета, и потому, что император Александр высоко ценил его личные качества. Армфельд был злой ненавистник Наполеона и генерал, уверенный в себе, что имело всегда влияние на Александра. Паулучи был тут потому, что он был смел и решителен в речах, Генерал адъютанты были тут потому, что они везде были, где государь, и, наконец, – главное – Пфуль был тут потому, что он, составив план войны против Наполеона и заставив Александра поверить в целесообразность этого плана, руководил всем делом войны. При Пфуле был Вольцоген, передававший мысли Пфуля в более доступной форме, чем сам Пфуль, резкий, самоуверенный до презрения ко всему, кабинетный теоретик.
Кроме этих поименованных лиц, русских и иностранных (в особенности иностранцев, которые с смелостью, свойственной людям в деятельности среди чужой среды, каждый день предлагали новые неожиданные мысли), было еще много лиц второстепенных, находившихся при армии потому, что тут были их принципалы.
В числе всех мыслей и голосов в этом огромном, беспокойном, блестящем и гордом мире князь Андрей видел следующие, более резкие, подразделения направлений и партий.
Первая партия была: Пфуль и его последователи, теоретики войны, верящие в то, что есть наука войны и что в этой науке есть свои неизменные законы, законы облического движения, обхода и т. п. Пфуль и последователи его требовали отступления в глубь страны, отступления по точным законам, предписанным мнимой теорией войны, и во всяком отступлении от этой теории видели только варварство, необразованность или злонамеренность. К этой партии принадлежали немецкие принцы, Вольцоген, Винцингероде и другие, преимущественно немцы.
Вторая партия была противуположная первой. Как и всегда бывает, при одной крайности были представители другой крайности. Люди этой партии были те, которые еще с Вильны требовали наступления в Польшу и свободы от всяких вперед составленных планов. Кроме того, что представители этой партии были представители смелых действий, они вместе с тем и были представителями национальности, вследствие чего становились еще одностороннее в споре. Эти были русские: Багратион, начинавший возвышаться Ермолов и другие. В это время была распространена известная шутка Ермолова, будто бы просившего государя об одной милости – производства его в немцы. Люди этой партии говорили, вспоминая Суворова, что надо не думать, не накалывать иголками карту, а драться, бить неприятеля, не впускать его в Россию и не давать унывать войску.
К третьей партии, к которой более всего имел доверия государь, принадлежали придворные делатели сделок между обоими направлениями. Люди этой партии, большей частью не военные и к которой принадлежал Аракчеев, думали и говорили, что говорят обыкновенно люди, не имеющие убеждений, но желающие казаться за таковых. Они говорили, что, без сомнения, война, особенно с таким гением, как Бонапарте (его опять называли Бонапарте), требует глубокомысленнейших соображений, глубокого знания науки, и в этом деле Пфуль гениален; но вместе с тем нельзя не признать того, что теоретики часто односторонни, и потому не надо вполне доверять им, надо прислушиваться и к тому, что говорят противники Пфуля, и к тому, что говорят люди практические, опытные в военном деле, и изо всего взять среднее. Люди этой партии настояли на том, чтобы, удержав Дрисский лагерь по плану Пфуля, изменить движения других армий. Хотя этим образом действий не достигалась ни та, ни другая цель, но людям этой партии казалось так лучше.
Четвертое направление было направление, которого самым видным представителем был великий князь, наследник цесаревич, не могший забыть своего аустерлицкого разочарования, где он, как на смотр, выехал перед гвардиею в каске и колете, рассчитывая молодецки раздавить французов, и, попав неожиданно в первую линию, насилу ушел в общем смятении. Люди этой партии имели в своих суждениях и качество и недостаток искренности. Они боялись Наполеона, видели в нем силу, в себе слабость и прямо высказывали это. Они говорили: «Ничего, кроме горя, срама и погибели, из всего этого не выйдет! Вот мы оставили Вильну, оставили Витебск, оставим и Дриссу. Одно, что нам остается умного сделать, это заключить мир, и как можно скорее, пока не выгнали нас из Петербурга!»
Воззрение это, сильно распространенное в высших сферах армии, находило себе поддержку и в Петербурге, и в канцлере Румянцеве, по другим государственным причинам стоявшем тоже за мир.
Пятые были приверженцы Барклая де Толли, не столько как человека, сколько как военного министра и главнокомандующего. Они говорили: «Какой он ни есть (всегда так начинали), но он честный, дельный человек, и лучше его нет. Дайте ему настоящую власть, потому что война не может идти успешно без единства начальствования, и он покажет то, что он может сделать, как он показал себя в Финляндии. Ежели армия наша устроена и сильна и отступила до Дриссы, не понесши никаких поражений, то мы обязаны этим только Барклаю. Ежели теперь заменят Барклая Бенигсеном, то все погибнет, потому что Бенигсен уже показал свою неспособность в 1807 году», – говорили люди этой партии.
Шестые, бенигсенисты, говорили, напротив, что все таки не было никого дельнее и опытнее Бенигсена, и, как ни вертись, все таки придешь к нему. И люди этой партии доказывали, что все наше отступление до Дриссы было постыднейшее поражение и беспрерывный ряд ошибок. «Чем больше наделают ошибок, – говорили они, – тем лучше: по крайней мере, скорее поймут, что так не может идти. А нужен не какой нибудь Барклай, а человек, как Бенигсен, который показал уже себя в 1807 м году, которому отдал справедливость сам Наполеон, и такой человек, за которым бы охотно признавали власть, – и таковой есть только один Бенигсен».
Седьмые – были лица, которые всегда есть, в особенности при молодых государях, и которых особенно много было при императоре Александре, – лица генералов и флигель адъютантов, страстно преданные государю не как императору, но как человека обожающие его искренно и бескорыстно, как его обожал Ростов в 1805 м году, и видящие в нем не только все добродетели, но и все качества человеческие. Эти лица хотя и восхищались скромностью государя, отказывавшегося от командования войсками, но осуждали эту излишнюю скромность и желали только одного и настаивали на том, чтобы обожаемый государь, оставив излишнее недоверие к себе, объявил открыто, что он становится во главе войска, составил бы при себе штаб квартиру главнокомандующего и, советуясь, где нужно, с опытными теоретиками и практиками, сам бы вел свои войска, которых одно это довело бы до высшего состояния воодушевления.
Восьмая, самая большая группа людей, которая по своему огромному количеству относилась к другим, как 99 к 1 му, состояла из людей, не желавших ни мира, ни войны, ни наступательных движений, ни оборонительного лагеря ни при Дриссе, ни где бы то ни было, ни Барклая, ни государя, ни Пфуля, ни Бенигсена, но желающих только одного, и самого существенного: наибольших для себя выгод и удовольствий. В той мутной воде перекрещивающихся и перепутывающихся интриг, которые кишели при главной квартире государя, в весьма многом можно было успеть в таком, что немыслимо бы было в другое время. Один, не желая только потерять своего выгодного положения, нынче соглашался с Пфулем, завтра с противником его, послезавтра утверждал, что не имеет никакого мнения об известном предмете, только для того, чтобы избежать ответственности и угодить государю. Другой, желающий приобрести выгоды, обращал на себя внимание государя, громко крича то самое, на что намекнул государь накануне, спорил и кричал в совете, ударяя себя в грудь и вызывая несоглашающихся на дуэль и тем показывая, что он готов быть жертвою общей пользы. Третий просто выпрашивал себе, между двух советов и в отсутствие врагов, единовременное пособие за свою верную службу, зная, что теперь некогда будет отказать ему. Четвертый нечаянно все попадался на глаза государю, отягченный работой. Пятый, для того чтобы достигнуть давно желанной цели – обеда у государя, ожесточенно доказывал правоту или неправоту вновь выступившего мнения и для этого приводил более или менее сильные и справедливые доказательства.