Эйб, Альбрехт фон

Альбрехт фон Эйб
Albrecht von Eyb
Альбрехт фон Эйб (рисунок 1521 года)
Род деятельности:	литератор
Дата рождения:	24 августа 1420(1420-08-24)
Место рождения:	Бургобербах
Дата смерти:	24 апреля 1475(1475-04-24) (54 года)
Место смерти:	Айхштет

Альбрехт фон Эйб (нем. Albrecht von Eyb; 24 августа 1420, Бургобербах — 24 апреля 1475, Айхштет) — немецкий гуманист, священник и писатель XV века.

Биография

Альбрехт фон Эйб родился в благородной франконской фамилии 24 августа 1420 года.

По окончании курса наук он получил диплом доктора прав, впоследствии был архидиаконом в Вюрцбурге, каноником в Бамберге и Эйхштадте, камергером папы римского Пия II.

Согласно «ЭСБЕ»: Эйб принадлежит к лучшим прозаикам своего времени: особенною известностью пользовалась его «Ehestandsbuch» («Ob ainem manne sey zu nemen eine Eelichs Weib oder nit»), которую он написал в 1472 году и которая в том же году была отпечатана многими изданиями и впоследствии неоднократно переиздавалась. Он включил в её содержание много повестей. Как «Ehestandsbuch», так и второе, главное произведение его, «Spiegel der Sitten» (Аугсбург, 1511), содержат в себе наставления, касающиеся практической житейской мудрости.

Кроме того, Эйб перевел две комедии Тита Макция Плавта «Menächmen» и «Вассhides» (напечатано в прибавлении к «Spiegel der Sitten») и переделал комедию итальянца Угелини «Philegema». В своих переводах на немецкий язык он следовал принципу своего современника Генриха Штейнхевеля: «передавать оригинал надо не слово за словом, а смысл за смыслом».

Язык переводов Альбрехта фон Эйба отличался большой свободой, простотой и стремлением максимально воспроизвести и передать читателю идеи подлинника. Эйб старался максимально приблизить речь персонажей комедий Плавта к обыденной немецкой лексике, для чего Альбрехт нередко вводил в текст немецкие пословицы, народные поговорки, бытовую речь и, порой, даже «онемечивал» оригинал, заменяя в нём латинские имена и звания (должности) на германские.

Альбрехт фон Эйб скончался 24 июля 1475 года.

Литература

• Альбрехт фон Эйбе // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890. — Т. Ia. — С. 520.
• Эйб, Альбрехт // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1904. — Т. XL (79) : Шуйское — Электровозбудимость. — С. 188.

Отрывок, характеризующий Эйб, Альбрехт фон

– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.


На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»