Фальстрём, Эйвинд
| Эйвинд Фальстрём | |
 Öyvind Fahlström, 1961 | |
| Имя при рождении: |
Öyvind Axel Christian Fahlström |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
Эйвинд Фальстрём (швед. Öyvind Fahlström; 28 декабря 1928, Сан-Паулу, Бразилия — 9 ноября 1976, Стокгольм, Швеция) — шведский художник.
Содержание
Биография и творчество
Детство художника прошло в Бразилии, в Швецию он переехал в 1939 году. В 1949—1952 гг. изучал археологию и историю искусства в Стокгольмском университете, специализировался на манускриптах доколумбовой эпохи, интересовался театром.
В начале 1950-х работал журналистом, писал пьесы и стихи, в 1952 начал создавать свои первые картины. В 1953 опубликовал манифест Hipy Papy Bthuthdth Thuthda Bthuthdy: Manifesto for Concrete Poetry (Стокгольм), в котором манипулировал языком независимо от значения слов. Он увидел богатство, одновременно чувственное и интеллектуальное, в фонетическом материале и искажениях, которые случаются, когда буквы переносятся на другое место.
В последующие годы он работал преимущественно над живописью большого формата, названной Ade-Ledic-Nander II (1955—1957), где иероглифические знаки расположены в больших антагонистических группах. Далее он использовал образы из таких комиксов как «Krazy Kat» и «Mad», переделывая их таким образом, что они становились почти неузнаваемыми. Фальстрем использовал язык как базовый материал и неожиданный угол зрения для выявления скрытого контекста.
После пребывания в Париже (1956—1959), в 1961 Фальстрём переехал в Нью-Йорк. В этот период он начал добавлять трехмерные элементы в свои работы, часто представляя игровые сценарии, подразумевающие участие зрителя. В 1962 создал несколько версий работы Sitting. Во второй из этих версии (1962) он включил отдельные формы, которые при помощи магнита могли быть перемещены на поверхности картины, создавая то, что он определил как переменная живопись («variable paintings»). В таких работах как The Planetarium (1963) «переменные» формы все ещё остаются на поверхности картины, но в Dr Schweitzer’s Last Mission (инсталляция, 1964—1966) части покинули поверхность картины и размещены в пространстве.
Фальстрём стремился размыть границы между медиа, которые он использовал. Помимо живописи он организовывал хеппенинг(«Aida», 1962; «Ur Mellanöl 1 and 2», «Fahlströms Hörna», 1964), ставил пьесы («Hammarskjöld om Gud», 1965; «Kisses Sweeter than Wine», 1966), фильмы («Mao-Hope March», 1966; «U-Barn, East Village, Revolution Now», 1968; «Du gamla du fria», 1971) и радио постановки («Fåglar i Sverige», 1963; «Den helige Torsten Nilsson», 1966; «Cellen, collage for radio», 1972). Иногда он оставлял художественную деятельность в пользу газетной и телевизионной журналистики. Псевдо-журналистское содержание его поздней живописи связано с борьбой за богатства Третьего мира и другими политическими вопросами.
В 1966 Фальстрём выставил работу в шведском павильоне на Венецианской биеннале. Он умер от рака 9 ноября 1976 в Стокгольме. В 1979 началась посмертная передвижная ретроспектива работ Фальстрёма, которая завершилась в Центре Помпиду в Париже в 1981.
В 2009 куратор 53-ей Венецианской биеннале Даниэль Бирнбаум, критик, философ и историк искусства из Швеции, включил инсталляцию Эйвинда Фальстрёма [www.artnet.com/magazineus/reviews/davis/daniel-birnbaum-venice-biennale6-10-09_detail.asp?picnum=16 Dr Schweitzer’s Last Mission] в основной проект.
Персональные выставки
|
|
|
Работы в публичных коллекциях
|
|
Источники
- Olle Granath. From Grove Art Online. Oxford University Press
Напишите отзыв о статье "Фальстрём, Эйвинд"
Ссылки
- [www.fahlstrom.com/20_home.asp?id=20&subid=1 Фонд Эйвинда Фальстрёма]
- [www.moma.org/collection/browse_results.php?criteria=O%3AAD%3AE%3A1790&page_number=1&template_id=6&sort_order=1 Работы Ойвида Фальстрема в Музее современного искусства, Нью-Йорк]
- [www.artnet.com/artist/660764/oyvind-fahlstrom.html ArtNet]
- [www.artfacts.net/en/artist/oyvind-fahlstrom-5589/profile.html ArtFacts]
- [www.artnet.com/magazineus/reviews/davis/daniel-birnbaum-venice-biennale6-10-09_detail.asp?picnum=16 Инсталляция Эйвинда Фальстрёма на 53-ей Венецианской биеннале, 2009]
Отрывок, характеризующий Фальстрём, Эйвинд
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала:
– Адъютант! Господин адъютант!… Ради Бога… защитите… Что ж это будет?… Я лекарская жена 7 го егерского… не пускают; мы отстали, своих потеряли…
– В лепешку расшибу, заворачивай! – кричал озлобленный офицер на солдата, – заворачивай назад со шлюхой своею.
– Господин адъютант, защитите. Что ж это? – кричала лекарша.
– Извольте пропустить эту повозку. Разве вы не видите, что это женщина? – сказал князь Андрей, подъезжая к офицеру.
Офицер взглянул на него и, не отвечая, поворотился опять к солдату: – Я те объеду… Назад!…
– Пропустите, я вам говорю, – опять повторил, поджимая губы, князь Андрей.
– А ты кто такой? – вдруг с пьяным бешенством обратился к нему офицер. – Ты кто такой? Ты (он особенно упирал на ты ) начальник, что ль? Здесь я начальник, а не ты. Ты, назад, – повторил он, – в лепешку расшибу.
Это выражение, видимо, понравилось офицеру.
– Важно отбрил адъютантика, – послышался голос сзади.
Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
