Эйзенхауэр, Мейми

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Мейми Эйзенхауэр
Mamie Eisenhower<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>

<tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Мейми Эйзенхауэр, май 1954 год</td></tr>

Первая леди США
20 января 1953 — 20 января 1961
Предшественник: Бесс Трумэн
Преемник: Жаклин Кеннеди
 
Рождение: 14 ноября 1896(1896-11-14)
Бун, Айова, США
Смерть: 1 ноября 1979(1979-11-01) (82 года)
Вашингтон, США
Отец: Джон Шелдон Дауд
Мать: Эливера Матильда Дауд
Супруг: Дуайт Эйзенхауэр
Дети: Дуайт и Джон
Партия: Республиканская
Деятельность: Первая леди США
 
Автограф:

Мейми Женева Дауд Эйзенхауэр (англ. Mamie Geneva Doud Eisenhower, 14 ноября 1896 — 1 ноября 1979) — жена президента Дуайта Эйзенхауэра и Первая леди США с 1953 по 1961.





Биография

Родилась в Буне, Айова. Родителями были Джон Шелдон Дауд, процветающий упаковщик мяса, и Эливера Матильда Карлсон-Дауд. Мейми выросла в относительном комфорте в Сидар-Рапидс, Айова, Колорадо-Спрингс, Колорадо, Денвер, Колорадо, и зимой в доме Даудов в Сан-Антонио, Техас. Её отец ушёл на пенсию в возрасте 36 лет, сделав состояние на мясной промышленности. Она и три её сестры выросли в большом доме с несколькими слугами[1].

Брак и семья

Мейми встретила Дуайта Эйзенхауэра в Сан-Антонио в октябре 1915 года, вскоре после окончания образования в школе мисс Уолкотт. Представив её миссис Лулу Харрис, жене приятеля по Форту Сэм Хьюстон, они поладили сразу, Эйзенхауэр, дежурный офицер, пригласил миссис Дауди сопроводить его в раунд. На День святого Валентина в 1916 году он дал ей кольцо с миниатюрной печатью Военной академии для формального обязательства[2]. Лейтенант Дуайт Эйзенхауэр, в возрасте 25 лет, женился на Мейми Эйзенхауэр, 19 лет, 1 июля 1916 года в доме родителей невесты в Денвере, Колорадо. После свадьбы, проведенной преподобным Уиллиамсоном в Центральной пресвитерианской церкви в Денвере, молодожёны отправились в медовый месяц на пару дней в Эльдорадо Спрингс, Колорадо, курорт неподалёку от Денвера, а затем посетили родителей жениха в Абилене, прежде чем зажить простой лейтенантской жизнью в Форте Сан Хьюстон.

У Эйзенхауэр было двое детей (только один дожил до зрелости):

  • Дауд Дуайт Эйзенхауэр (24 сентября 1917 — 2 января 1921) умер от скарлатины.
  • Джон Шелдон Дуад Эйзенхауэр (родился 3 августа 1922 года — 21 декабря 2013 года) — солдат, дипломат, писатель. Родился в Денвере, окончил Военную академию в 1944 году и получил степень магистра в области английской литературы в Колумбийском университете в 1950 году. После ухода из преуспевающей военной карьеры (1944—1963), он был назначен послом в Бельгии (1969—1971) при Ричарде Никсоне. Он написал отчёт о битве в Арденах, Горький лес (1969), Сугубо личное (1974), и Союзники: Пёрл-Харбор в один день (1982).

В следующие годы Мейми была образцом для других армейских жён: правопреемство США в зоне Панамского канала, долг во Франции, в Филиппинах. Хотя и прывыкшая к комфортному образу жизни, Мейми быстро приспосабливалась и присоединилась к мужу во время его продвижения в президенты[2].

Во время Второй мировой войны она жила в Вашингтоне. После того, как он стал президентом Колумбийского университета в 1948 году, Эйзенхауэры купили ферму (теперь Национальный исторический музей Эйзенхауэра) в Геттисберге, Пенсильвания. Это был первый дом, который они когда-то купили[2]. Его обязанности как командующим сил Нато, и её как хозяйки виллы в Париже, наконец завершились в 1955 году[3].

Первая леди США

Они отпраздновали новоселье пикником для сотрудников в Белом доме. Дипломатия и воздушные путешествия в послевоенном мире принесли изменения в их представительские расходы. Эйзенхауэры развлекали беспрецедентное число глав государства и лидеров иностранных государств. Как Первая леди, её манеры, любовь к красивой одежде, некоторые из которых разрабатывал Арнольд Скейси[4], драгоценности, и её явная гордость мужем и домом сделало очень популярной Первой леди. Платье, которое она надела на инаугурацию мужа, является одним из самых популярных в Смитсоновском Национальном музее американской истории[5].

Как Первая леди, она была доброй хозяйкой, но тщательно оберегала свою личную жизнь. Из-за болезни Меньера, воспаления внутреннего уха, влияющего на равновесие, Мейми трудно было стоять на ногах, что порождало слухи о её проблемах с алкоголем[6].

Миссис Эйзенхауэр была известна как бережливый человек, которая вырезала купоны для сотрудников Белого дома. Её рецепт «Фадж на миллион долларов Мейми» был воспроизведён домохозяйками по всей стране после публикации[7].

Мейми Эйзенхауэр была недовольна приходом Джона Кеннеди в Белый дом сразу после избрания президентом. Несмотря на то, что Жаклин Кеннеди родила сына Джона Кеннеди младшего две недели назад посредством кесарева сечения, Мейми не предложила ей кресло-каталку, во время осмотра Белого дома. В присутствии Мейми Жаклин держалась с достоинством, но по возвращении упала в обморок. Когда Мейми спросили, почему она не предложила ей кресло-каталку, бывшая Первая леди просто сказала, «потому что она не спрашивала»[8][9].

Дальнейшая жизнь

В 1961 году, после отставки мужа, Мейми вернулась в Геттисберг, Пенсильвания, в свой первый постоянный дом. После смерти мужа в 1969 году она некоторое время продолжала жить на ферме, пока не купила квартиру в конце 1970-х в Вашингтоне[10]. Она перенесла инсульт 25 сентября 1979 года и была доставлена в больницу, где десять лет назад умер её муж. Мейми не выписалась из больницы и её внучка Мэри объявила, что она умрёт на следующий день. Действительно, она тихо скончалась во сне рано утром 1 ноября,[2] всего за неделю с небольшим за свой 83 день рождения. Она была похоронена рядом с мужем в Абилине, Канзас. В 1980 году её место рождения в Буне, Айова, превратилось в историческое место; до неё такой чести была удостоена только другая Первая леди Абигайл Адамс.

Библиотека в Брумфилде и парк в окрестностях Денвера носят имя Мейми Эйзенхауэр.

В культуре

Напишите отзыв о статье "Эйзенхауэр, Мейми"

Примечания

  1. Tatanka Historical Associates. [www.coloradohistory-oahp.org/programareas/register/1503/cty/pdfs/5DV747.pdf National Register of Historic Places Registration Form]. www.coloradohistory-oahp.org. Colorado Historical Society Office of Archeology & Historic Preservation (25 февраля 2005). Проверено 4 февраля 2009. [www.webcitation.org/68svLe3fd Архивировано из первоисточника 3 июля 2012].
  2. 1 2 3 4 [www.dwightdeisenhower.com/biomde.html Biography: Mamie Doud Eisenhower]. dwightdeisenhower.com. Dwight D. Eisenhower Foundation. Проверено 9 января 2009. [www.webcitation.org/68svO8kAR Архивировано из первоисточника 3 июля 2012].
  3. Original text from [www.whitehouse.gov/history/firstladies/me34.html White House biography]
  4. Anne Bissonnette, Curator for The Kent State University Museum [dept.kent.edu/museum/exhibit/scaasi/scaasi.html Scaasi An American Icon] retrieved June 29, 2006
  5. [historywired.si.edu/detail.cfm?ID=314 Mamie Eisenhower]. National Museum of American History, Smithsonian Institution. Проверено 26 августа 2008. [www.webcitation.org/68svMm6FV Архивировано из первоисточника 3 июля 2012].
  6. Gould Louis L. [books.google.com/books?id=l10B-YpEqbEC&source=gbs_summary_s&cad=0 American First Ladies: Their Lives and Their Legacy]. — Taylor & Francis, 2001. — P. 315. — ISBN 9780415930215.
  7. Kantrowitz, Barbara [www.msnbc.msn.com/id/19194172 State of their unions: Candidates' marriages]. msnbc.msn.com. Microsoft (June 13, 2007). Проверено 9 января 2009. [www.webcitation.org/68svNEtqa Архивировано из первоисточника 3 июля 2012].
  8. West J. B. [www.amazon.com/Upstairs-White-House-First-Ladies/dp/069810546X/ref=sr_1_1?ie=UTF8&s=books&qid=1266880241&sr=1-1 Upstairs at the White House: My Life with the First Ladies]. — Coward, McCann & Geoghegan, 1973. — P. 192. — ISBN 069810546X.
  9. Haymann C. David. [www.amazon.com/Woman-Named-Jackie-Biography-Jacqueline/dp/0818404728/ref=sr_1_1_oe_1?ie=UTF8&s=books&qid=1266894062&sr=1-1 A Woman Named Jackie: An Intimate Biography of Jacqueline Bouvier Kennedy Onassis]. — Carol Communications, 1989. — P. 251. — ISBN 0818404728.
  10. «Mamie Doud Eisenhower» chronology. www.eisenhower.archives.gov/All_About_Ike/Chronologies/MDE.html Dwight D. Eisenhower Presidential Library. Retrieved 04/13/2009
  11. Strodder, Chris, Swingin' Chicks of the '60s, San Rafael: Cedco Publishing Company, 2000, ISBN 0-7683-2232-4
  12. Nordyke, Kimberly. [www.hollywoodreporter.com/race/butler-trailer-oprah-winfrey-plays-518900 'The Butler' Trailer: Oprah Winfrey Plays 'Proud' Wife to Forest Whitaker (Video)] (7 May 2013). Проверено 10 мая 2013.
  13. Labrecque, Jeff. [popwatch.ew.com/2013/05/08/the-butler-trailer-presidents/ 'The Butler': The new trailer showcases Oscar-winning actors tackling history -- VIDEO] (8 May 2013). Проверено 10 мая 2013.

Ссылки

  • [eisenhower.archives.gov/All_About_Ike/Chronologies/MDE.html Mamie Doud Eisenhower, Dwight D. Eisenhower Presidential Library]
  • [eisenhower.archives.gov/Research/Finding_Aids/E.html Papers of Mamie Doud Eisenhower, Dwight D. Eisenhower Presidential Library]
  • [www.gettysburg.edu/special_collections/collections/manuscripts/collections/ms__071.dot Mamie Eisenhower Letters at Gettysburg College]
  • [mamiesbirthplace.homestead.com/ Mamie Doud Eisenhower Birthplace], historic house museum in Boone, Iowa
  • [www.eisenhower.archives.gov/Research/Finding_Aids/M.html Papers of Mary Jane McCaffree (Social Secretary to Mamie Eisenhower), Dwight D. Eisenhower Presidential Library]
  • [www.eisenhower.archives.gov/Research/Finding_Aids/S.html Papers of Dr. Wallace Sullivan regarding Mamie Eisenhower’s medical history, Dwight D. Eisenhower Presidential Library]
  • [www.eisenhower.archives.gov/All_About_Ike/Favorites/Mamie's_Million_Dollar_Fudge.pdf Mamie’s Million Dollar Fudge Recipe, Dwight D. Eisenhower Presidential Library]

Отрывок, характеризующий Эйзенхауэр, Мейми

После казни Пьера отделили от других подсудимых и оставили одного в небольшой, разоренной и загаженной церкви.
Перед вечером караульный унтер офицер с двумя солдатами вошел в церковь и объявил Пьеру, что он прощен и поступает теперь в бараки военнопленных. Не понимая того, что ему говорили, Пьер встал и пошел с солдатами. Его привели к построенным вверху поля из обгорелых досок, бревен и тесу балаганам и ввели в один из них. В темноте человек двадцать различных людей окружили Пьера. Пьер смотрел на них, не понимая, кто такие эти люди, зачем они и чего хотят от него. Он слышал слова, которые ему говорили, но не делал из них никакого вывода и приложения: не понимал их значения. Он сам отвечал на то, что у него спрашивали, но не соображал того, кто слушает его и как поймут его ответы. Он смотрел на лица и фигуры, и все они казались ему одинаково бессмысленны.
С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.
Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.
Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.
– А много вы нужды увидали, барин? А? – сказал вдруг маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.
– Э, соколик, не тужи, – сказал он с той нежно певучей лаской, с которой говорят старые русские бабы. – Не тужи, дружок: час терпеть, а век жить! Вот так то, милый мой. А живем тут, слава богу, обиды нет. Тоже люди и худые и добрые есть, – сказал он и, еще говоря, гибким движением перегнулся на колени, встал и, прокашливаясь, пошел куда то.
– Ишь, шельма, пришла! – услыхал Пьер в конце балагана тот же ласковый голос. – Пришла шельма, помнит! Ну, ну, буде. – И солдат, отталкивая от себя собачонку, прыгавшую к нему, вернулся к своему месту и сел. В руках у него было что то завернуто в тряпке.
– Вот, покушайте, барин, – сказал он, опять возвращаясь к прежнему почтительному тону и развертывая и подавая Пьеру несколько печеных картошек. – В обеде похлебка была. А картошки важнеющие!
Пьер не ел целый день, и запах картофеля показался ему необыкновенно приятным. Он поблагодарил солдата и стал есть.
– Что ж, так то? – улыбаясь, сказал солдат и взял одну из картошек. – А ты вот как. – Он достал опять складной ножик, разрезал на своей ладони картошку на равные две половины, посыпал соли из тряпки и поднес Пьеру.
– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.
– Нет, мне все ничего, – сказал Пьер, – но за что они расстреляли этих несчастных!.. Последний лет двадцати.
– Тц, тц… – сказал маленький человек. – Греха то, греха то… – быстро прибавил он, и, как будто слова его всегда были готовы во рту его и нечаянно вылетали из него, он продолжал: – Что ж это, барин, вы так в Москве то остались?
– Я не думал, что они так скоро придут. Я нечаянно остался, – сказал Пьер.
– Да как же они взяли тебя, соколик, из дома твоего?
– Нет, я пошел на пожар, и тут они схватили меня, судили за поджигателя.
– Где суд, там и неправда, – вставил маленький человек.
– А ты давно здесь? – спросил Пьер, дожевывая последнюю картошку.
– Я то? В то воскресенье меня взяли из гошпиталя в Москве.
– Ты кто же, солдат?
– Солдаты Апшеронского полка. От лихорадки умирал. Нам и не сказали ничего. Наших человек двадцать лежало. И не думали, не гадали.
– Что ж, тебе скучно здесь? – спросил Пьер.
– Как не скучно, соколик. Меня Платоном звать; Каратаевы прозвище, – прибавил он, видимо, с тем, чтобы облегчить Пьеру обращение к нему. – Соколиком на службе прозвали. Как не скучать, соколик! Москва, она городам мать. Как не скучать на это смотреть. Да червь капусту гложе, а сам прежде того пропадае: так то старички говаривали, – прибавил он быстро.
– Как, как это ты сказал? – спросил Пьер.
– Я то? – спросил Каратаев. – Я говорю: не нашим умом, а божьим судом, – сказал он, думая, что повторяет сказанное. И тотчас же продолжал: – Как же у вас, барин, и вотчины есть? И дом есть? Стало быть, полная чаша! И хозяйка есть? А старики родители живы? – спрашивал он, и хотя Пьер не видел в темноте, но чувствовал, что у солдата морщились губы сдержанною улыбкой ласки в то время, как он спрашивал это. Он, видимо, был огорчен тем, что у Пьера не было родителей, в особенности матери.
– Жена для совета, теща для привета, а нет милей родной матушки! – сказал он. – Ну, а детки есть? – продолжал он спрашивать. Отрицательный ответ Пьера опять, видимо, огорчил его, и он поспешил прибавить: – Что ж, люди молодые, еще даст бог, будут. Только бы в совете жить…
– Да теперь все равно, – невольно сказал Пьер.
– Эх, милый человек ты, – возразил Платон. – От сумы да от тюрьмы никогда не отказывайся. – Он уселся получше, прокашлялся, видимо приготовляясь к длинному рассказу. – Так то, друг мой любезный, жил я еще дома, – начал он. – Вотчина у нас богатая, земли много, хорошо живут мужики, и наш дом, слава тебе богу. Сам сем батюшка косить выходил. Жили хорошо. Христьяне настоящие были. Случилось… – И Платон Каратаев рассказал длинную историю о том, как он поехал в чужую рощу за лесом и попался сторожу, как его секли, судили и отдали ь солдаты. – Что ж соколик, – говорил он изменяющимся от улыбки голосом, – думали горе, ан радость! Брату бы идти, кабы не мой грех. А у брата меньшого сам пят ребят, – а у меня, гляди, одна солдатка осталась. Была девочка, да еще до солдатства бог прибрал. Пришел я на побывку, скажу я тебе. Гляжу – лучше прежнего живут. Животов полон двор, бабы дома, два брата на заработках. Один Михайло, меньшой, дома. Батюшка и говорит: «Мне, говорит, все детки равны: какой палец ни укуси, все больно. А кабы не Платона тогда забрили, Михайле бы идти». Позвал нас всех – веришь – поставил перед образа. Михайло, говорит, поди сюда, кланяйся ему в ноги, и ты, баба, кланяйся, и внучата кланяйтесь. Поняли? говорит. Так то, друг мой любезный. Рок головы ищет. А мы всё судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь – надулось, а вытащишь – ничего нету. Так то. – И Платон пересел на своей соломе.
Помолчав несколько времени, Платон встал.
– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.