Эйкон

<tr><th colspan="2" style="text-align:center; background:#f0e68c;">[akon.com m]</th></tr> </table> Алиум Дамала Бадара Эйкон Тиам (англ. Aliaume Damala Badara Akon Thiam), более известный как Эйкон (англ. Akon) — американскийR&B- и хип-хоп-исполнитель, автор песен, музыкальный продюсер и актёр. Он стал первым сольным артистом, который занял сразу два первых места в Billboard Hot 100 дважды.

Ранняя жизнь

Эйкон родился в Сент-Луисе и провёл большую часть своего детства в западноафриканской стране Сенегал, которую он называет «родиной». Ребёнок танцовщицы, Кайне Гейе Тиам (англ. Kine Gueye Thiam), и ударника, Мора Тиама</span>^ru_en (англ. Mor Thiam), Эйкон научился играть на пяти инструментах, включая барабаны, гитару и джембе. В 7 лет вместе с семьёй эмигрировал в США, в город Юнион-Сити (штат Нью-Джерси), распределяя своё время между США и Сенегалом до обоснования в Ньюарке. Выросший в Нью-Джерси, Эйкон испытывал трудности в общении с другими детьми. Когда он и его старший брат закончили старшую школу, родители оставили их одних в Нью-Джерси и переехали с остальными членами семьи в Атланту (штат Джорджия).

Что касается даты рождения, то Эйкон тщательно её скрывает, что является причиной того, что многие СМИ сообщают её некорректно. Тем не менее, в правовых документах, опубликованных на сайте The Smoking Gun</span>^ru_en, содержится его дата рождения — 16 апреля 1973 года.

Музыкальная карьера

Эйкон Akon
Эйкон в 2009-м
Основная информация
Имя при рождении	Алиум Дамала Бадара Эйкон Тиам
Дата рождения	16 апреля 1973(1973-04-16) (51 год)
Место рождения	Сент-Луис, Миссури, США
Годы активности	1996 – настоящее время
Страна	США США
Профессии	певец, автор песен, продюсер
Жанры	R&B, хип-хоп
Сотрудничество	David Guetta Lil Wayne Snoop Dogg T-Pain Young Jeezy Kardinal Offishall Eminem Gwen Stefani Kat DeLuna Michael Jackson Colby O'Donis Ash King Dr. Dre Rihanna Mariah Carey
Лейблы	Konvict Muzik, Kon Live Distributionruen</span>, Republic (настоящие) Universal</span>ruen, SRC</span>ruen, UpFront</span>ruen (бывшие)

Свою первую композицию «Operations of Nature» Эйкон записал ещё в школе. Практически сразу после переезда в США у него возникают проблемы с законом. За вооружённое ограбление магазина и торговлю наркотиками подросток попадает за решетку. В тюрьме Эйкон провёл пять лет, но тяжесть жизни в заточении не сломила его, он переосмыслил свои поступки и решил встать на путь исправления и заняться музыкой, хотя годы, проведённые в заключении, тоже не прошли даром: большинство текстов к будущим хитам он написал ещё в тюрьме.

2003–2005: Освобождение и Trouble

После выхода на свободу Эйкон практически сразу приступает к записи нескольких рэп-баллад о своей жизни. В домашней студии он записывает несколько композиций, которые попали в звукозаписывающую студию Universal.

В 2004 году под лейблом SRC/Universal выходит дебютный альбом Trouble. Пластинка была создана под воздействием его переживаний и впечатлений, полученных в прошлом, от которого остались мрачные эмоции и воспоминания. Без сомнения талантливый артист, Эйкон представил на суд слушателю любопытную музыку, которую украшал его голос, исполненный искренности и чувственности. Будучи единоличным автором и продюсером всех песен, Эйкон не ограничивал себя в поиске нового звучания, выборе оптимальных формул и решений. Одним из первых удавшихся экспериментов стала композиция «Show Out», в которой певец произносил отрывки из стихотворений школьной программы. Огромной популярностью пользовался сингл «Locked Up», задуманный Эйконом во время его тюремного заключения. Там же ему пришла в голову идея, реализованная в хите «Ghetto». Несоответствующая общему настроению альбома песня «Belly Dancer (Bananza)» стала регулярно греметь на всех ведущих танцевальных площадках страны. Этот альбом не поднялся на вершину чартов, но продержался в них достаточно долго, чтобы его продажи принесли ему платиновый статус.

2006–2008: Konvicted

Следующая пластинка Эйкона под названием Konvicted была признана одним из лучших релизов года. Все песни кроме одной певец написал сам. В записи диска приняли участие некоторые друзья артиста. Композиция «Smack That» была исполнена вместе с Эминемом. Эта песня совершила головокружительный перелёт в Top 100 с девяносто пятой строчки на седьмую. Snoop Dogg также помог молодому артисту, приняв участие в создании баллад «I Wanna Love You» и «Don’t Matter». Всего лишь семь недель понадобилось Konvicted, чтобы обрести платиновый статус. Высокие продажи обоих альбомов позволили Эйкону основать собственный лейбл под названием Konvikt Muzik. Теперь уже известный и обеспеченный, артист решил попробовать свои силы вне музыкального бизнеса и собрался запустить собственное телешоу и снять фильм, основанный на фактах из его жизни. Кроме того, в феврале 2007-го он запустил линию одежды Konvict Clothing.

2008–2009: Freedom

Эйкон выпустил свой третий альбом Freedom 2 декабря 2008 года. В поддержку было выпущено четыре сингла: «Right Now (Na Na Na)», «I’m So Paid» (featuring Lil Wayne & Young Jeezy), «Beautiful» (featuring Kardinal Offishall & Colby O’Donis) and «We Don’t Care». Freedom сертифицирован платиновым в Соединённых Штатах. Эйкон и Konvict Muzik спродюсировали альбом группы Flipsyde под названием State of Survival, выпущенный KonLive Distribution и Cherrytree Records. Также он выступил исполнительным продюсером на четвёртом альбоме Кардинала Офишала Not 4 Sale. Первый сингл «Dangerous», в котором принял участие Эйкон, поднялся до 5-й позиции в Billboard Hot 100. Он выступил соавтором хита Леди Гаги «Just Dance», который был номинирован в категории «Лучшая танцевальная запись» на 51-й церемонии «Грэмми».

После неожиданной смерти Короля Поп-музыки Майкла Джексона, с которым Тиам сотрудничал, он выпустил трибьют-песню под названием «Cry Out Of Joy». В интервью Питу Льюису Эйкон утверждал, что к концу жизни Джексона они с ним стали близкими друзьями. В июле 2008 года дуэт Майкла Джексона и Эйкона «Hold My Hand» преждевременно попал в интернет, из-за чего его убрали из конечного списка композиций Freedom. В интервью Тэвису Смайли певец признался, что Джексон планировал полномасштабный релиз, включая музыкальный видеоклип, пока песня не просочилась в интернет. Это последняя известная песня Джексона до его смерти 25 июня 2009 года. Эйкон закончил работу над композицией для посмертного альбома Джексона Michael, также песня была выпущена как сингл в ноябре 2010 года.

Дэвид Гетта поработал вместе с Эйконом, результатом чего стала песня «Sexy Bitch» — первый трек Эйкона в стиле хаус. Песня заняла первое место в чартах более чем 6-ти стран, а также поднялась до 5-го места в Billboard Hot 100. Тиам также спродюсировал и записал «Oh Africa» специально для Чемпионата мира по футболу 2010 при поддержке Pepsi.

2010 – настоящее время: Stadium

Сингл «Angel», спродюсированный французским продюсером Дэвидом Геттой, был выпущен в сентябре 2010-го. Эйкон исполнил трек на Victoria’s Secret Fashion Show 2010 года. Эйкон отправился на Ямайку, чтобы поработать с Дэмиеном, Джулианом и Стивеном Марли. Примерно в то же время Эйкон поработал вместе с Dr. Dre и Snoop Dogg над «Kush», первым синглом с грядущего альбома Dr. Dre Detox, однако альбом не вышел. Также он внёс вклад в благотворительный сингл «We Are the World 25 for Haiti» в помощь пострадавшим от землетрясения на Гаити 2010 года. После продолжительного перерыва Эйкон выпускает промосингл «Dirty Work» (при уч. Уиз Халифа), опубликованный для бесплатного скачивания в феврале 2013 года. 11 ноября Эйкон выпустил лид-сингл с альбома Stadium под названием «So Blue».

Дискография

• Trouble (2004)
• Konvicted (2006)
• Freedom (2008)

Фильмография

Фильм

Год	Фильм	Роль	Примечание
2012	«Чёрный ноябрь</span>ruen»		Продюсер
2015	«Ограбление по-американски»	Sugar

Телевидение

Год	Название	Роль	Примечание
2000	«C.S.I.: Место преступления»	себя	в титрах не указан
2003	«Подстава»	себя
2010	«Slums 13»	Style
2011	«Случайный доступ»	себя

Ссылки

• [akon.com m] — официальный сайт Эйкона
• [www.allmusic.com/artist/p535592 Akon] (англ.) на сайте Allmusic
• [youtube.com/watch?v={{{id}}} YouTube Vevo channel] на YouTube
• Эйкон (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [music.yandex.ru/artist/3529/ Песни Эйкона] на «Яндекс.Музыке»</span>

Отрывок, характеризующий Эйкон

– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.