Эйнем, Готфрид фон
| Готфрид фон Эйнем Gottfried von Einem | |
| Дата рождения | |
|---|---|
| Место рождения | |
| Дата смерти | |
| Место смерти | |
| Страна | |
| Профессии | |
| Жанры | |
| Награды |
|
Готфрид фон Эйнем (также Айнем; нем. Gottfried von Einem; 24 января 1918, Берн, — 12 июля 1996, Майсау) — австрийский композитор.
Содержание
Биография
Готфрид фон Эйнем родился в Швейцарии, в Берне, в семье австрийского военного атташе Вильяма фон Эйнема. В 1922 году родители поселились в Маленте (Шлезвиг-Гольштейн). Профессиональных музыкантов в семье не было, но музыку любили, в доме Эйнемов бывали Пауль Хиндемит, Артуро Тосканини и Бруно Вальтер[1].
Эйнем сочинял музыку с шести лет; в 1938 году он бесплатно предложил свои услуги Берлинской государственной опере, где в течение нескольких лет работал помощником режиссёра и играл в оркестре на челесте. В 1940 году гестапо предъявило Эйнему обвинение в измене родине, он был арестован, но в 1941 году освобождён[1].
В 1941—1943 годах Эйнем учился композиции у Бориса Блахера, который, после увольнения из Дрезденской консерватории за выступления в защиту преследуемых нацистами композиторов, мог давать только частные уроки[2]. В 1943—1944 годах состоялись премьеры его первых крупных сочинений: «Каприччио» и «Кончерто» для оркестра, балета «Принцесса Турандот»[1].
После окончания Второй мировой войны Эйнем был приглашён в качестве музыкального консультанта в Дрезденскую государственную оперу; здесь он получил заказ на оперу «Смерть Дантона» по одноимённой драме Георга Бюхнера. Премьера оперы состоялась в 1947 году в рамках Зальцбургского фестиваля и принесла композитору международную славу; «Смерть Дантона» и поныне остаётся самой известной его оперой[1].
В 1948 году Эйнем был назначен одним из директоров Зальцбургского фестиваля; в том же году Бертольт Брехт, вернувшийся в Европу из США с американскими документами, вскоре у него отобранными, в разговоре о его возможном участии в фестивале, затронул вопрос о паспорте. Учитывая австрийское происхождение жены Брехта, актрисы Елены Вайгель, Эйнем ходатайствовал о предоставлении ему австрийского гражданства[3]. Вопрос был решён положительно в сентябре 1950 года, — не дождавшийся австрийского паспорта Брехт к тому времени уже полтора года жил в Восточном Берлине и был гражданином ГДР; ходатайство Эйнема в Австрии расценили как проявление «неблагонадёжности», и в 1951 году он был исключён из директората Зальцбургского фестиваля[3]. Однако уже в 1953 году Эйнем, к тому времени переселившийся в Вену, стал членом художественного совета фестиваля, а с 1957 года был его председателем[4].
В 1963—1973 годах Эйнем был профессором Венской академии музыки; в 1965—1970 годах — президентом Общества авторов, композиторов и музыкальных издателей[4]. В 1971 году в Вене с большим успехом прошла премьера его оперы «Визит старой дамы», основанной на одноимённой пьесе Ф. Дюрренматта; но в 1980 году новая опера Эйнема, «Свадьба Иисуса» (Jesu Hochzeit), поставленная в Вене и в Ганновере, вызвала скандал: либретто, написанное женой композитора — писательницей Лоттой Ингриш, сочли кощунственным[4]. В 1973—1991 годах Эйнем был президентом Международного общества Густава Малера[5].
Умер Готфрид фон Эйнем в Майсау, в Нижней Австрии, 12 июля 1996 года. Похоронен на Хитцингском кладбище.
Сочинения
- «Смерть Дантона» (Dantons Tod, по одноимённой драме Г. Бюхнера, 1947)
- «Процесс» (Der Prozess, по роману Ф. Кафки, 1953)
- «Мятежный» (1964)
- «Визит старой дамы» (Der Besuch der alten Dame, по одноимённой драме Ф. Дюрренматта, 1969; Вена, 1971)
- «Коварство и любовь» (Kabale und Liebe, по одноимённой драме Ф. Шиллера; Вена, 1976)
- «Свадьба Иисуса» (Jesu Hochzeit, либретто Лотты Ингриш, 1980)
- «Приданое для новорожденного» (1984)
- «Принцесса Турандот» (Prinzessin Turandot, 1944)
- Оркестровые сочинения
- «Каприччио» для оркестра (1943)
- «Кончерто» для оркестра (1944)
- «Симфонические сцены для оркестра» (1956)
- «Баллада для оркестра» (1957)
- «Мюнхенская симфония» (1983)
- Четвёртая симфония (1988)
- Другие сочинения
- «Родившимся после смерти отца» (кантата, 1971)
- «Вольдфиртлеровские песни» (на стихи Л. Ингриш, 1983)
- «Двенадцать песен на стихи разных поэтов» (1985)
Напишите отзыв о статье "Эйнем, Готфрид фон"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Готфрид фон Айнем // 100 композиторов XX века (перевод с немецкого). — Урал LTD, 1999. — С. 8. — ISBN 5-8029-0084-9.
- ↑ Брис Блахер // 100 композиторов XX века (перевод с немецкого). — Урал LTD, 1999. — С. 22. — ISBN 5-8029-0084-9.
- ↑ 1 2 Шумахер Э. Жизнь Брехта = Leben Brechts. — М.: Радуга, 1988. — С. 184—185. — ISBN 5-05-002298-3.
- ↑ 1 2 3 Готфрид фон Айнем // 100 композиторов XX века (перевод с немецкого). — Урал LTD, 1999. — С. 9. — ISBN 5-8029-0084-9.
- ↑ Partsch Erich Wolfgang. [www.gustav-mahler.org/ Geschichts-Splitter]. Gesellschaft. Internationale Gustav Mahler Gesellschaft. Проверено 26 июля 2015.
Литература
- Dominik Hartmann. Gottfried von Einem. — Wien: Verlag Lafite, 1967. — Т. 11. — 84 p. — (Komponisten unserer Zeit). — ISBN 978-3-85151-048-5.
Отрывок, характеризующий Эйнем, Готфрид фон
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.
Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
