Эйнхорн, Пауль
Поделись знанием:
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.
Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
| Пауль Эйнхорн | |
| Paul Einhorn | |
| Место рождения: | |
|---|---|
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Научная сфера: | |
Пауль Эйнхорн (латыш. Pauls Einhorns, нем. Paul Einhorn; ум. 25 мая 1655, Елгава) — балто-немецкий историк, лютеранский пастор и суперинтендент. Автор одной из первых книг по истории Латвии, латышской мифологии и языка — «Historia Lettica[en]» (1649)[1][2].
Биография
Родился в семье лютеран в Иецаве (точная дата рождения неизвестна). Учился в Ростокском университете[3], получил классическое образование[4]. С 1621 года пастор, с 1636 года — курляндский суперинтендент.
В 1649 году в Кёнигсберге на немецком языке вышла в свет его «Historia Lettica», которая является ценным источником по истории и этнографии латышского народа[5][6].
Труды
- Widerlegung der Abgötterei und Aberglaubens, 1627
- Wider den Abergläubigen Missbrauch der heiligen Schrift, 1627
- Reformatio gentis Letticae in Ducatu Curlandiae, 1636
- Historia Lettica, 1649
Напишите отзыв о статье "Эйнхорн, Пауль"
Примечания
- ↑ Klaus Garber, Martin Klöker. Kulturgeschichte der baltischen Länder in der Frühen Neuzeit. — Tübingen: Niemeyer, 2003. — 612 с.
- ↑ Plutu Vilis. Pauls Einhorns un viņa raksti par latviešiem. — Austrums, 1893.
- ↑ [purl.uni-rostock.de/matrikel/100023067 Immatrikulation von Paulus Einhorn, Sommersemester 1615, Nr. 18]
- ↑ E. Buceniece. Ideju vēsture Latvijā: no pirmsākumiem līdz XIX gs. 90. gadiem : antolog̓ija. — Zvaigzne, 1995. — Т. 1. — 606 с.
- ↑ Alfreds Bilmanis. A history of Latvia. — USA, Westport: Greenwood Press, 1970. — 441 с.
- ↑ [www.lfk.lv/1649_lv.html 1649. Historia Lettica] (латыш.). Latviešu folkloras krātuve. Проверено 9 декабря 2013.
|
Это заготовка статьи о биографии персоналии из Латвии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Эйнхорн, Пауль
– Но она!– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.
Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
