Эйтель Фридрих Прусский

Вильгельм Эйтель Фридрих Кристиан Карл
Wilhelm Eitel Friedrich Christian Karl
Вильгельм Эйтель
Прозвище	Эйтель Фриц
Дата рождения	7 июля 1883(1883-07-07)
Место рождения	Мраморный дворец, Потсдам
Дата смерти	8 декабря 1942(1942-12-08) (59 лет)
Место смерти	вилла Ингенсхайм, Потсдам
Принадлежность	Германская империя
Род войск	пехота
Годы службы	1904—1918
Звание	генерал-майор
Командовал	1-й гвардейский пехотный полк 1-я гвардейская пехотная бригада 1-я гвардейская пехотная дивизия.
Награды и премии

Вильгельм Э́йтель Фридрих Кристиан Карл (нем. Wilhelm Eitel Friedrich Christian Karl; 7 июля 1883, Потсдам — 8 декабря 1942, вилла Ингенхайм, Потсдам) — принц Прусский, второй сын кайзера Вильгельма II и императрицы Августы Виктории, прусский генерал-майор (12 мая 1918).

Детство Эйтеля прошло в Плёне, в «Доме принцев». В 1902 году побывал в Италии на острове Корфу, в Афинах и Египте, где серьёзно заболел корью. В 1904 году окончил Боннский университет. Позже решил посвятить всю свою жизнь военному делу. Проходил службу в 1-м гвардейском пехотном полку. Дослужился до звания полковника (27 января 1915).

С 1907 до 1926 годы — херренмейстер рыцарского ордена Иоаннитов — протестантского аналога ордена мальтийских рыцарей, во главе которого традиционно стоял какой-нибудь прусский принц. Автор военных маршей; один из них (Prinz Eitel Friedrich marsch) носит его имя.

В годы Первой мировой войны командовал сначала гвардейским полком, затем 1-й гвардейской пехотной бригадой, а в апреле 1915 года, после гибели её командира, возглавил 1-ю гвардейскую пехотную дивизию, которой командовал до самого конца войны. Ранен под Бапомом. Летом 1915 года вместе со своей дивизией принимал участие в боевых действиях на Восточном фронте. Тогда же способствовал спасению будущего германского аса Манфреда фон Рихтгофена, когда тот на своем самолете потерпел крушение — принц заметил происходящее, и направился к месту происшествия со своим штабом. Рихтгофен и его пилот были спасены. По воспоминаниям современников, принц отличался храбростью, лично принимал участие в боях. Тирпиц вспоминал о том, что император касательно военных вопросов часто прислушивался к советам принца. Также, вспоминая о принце, Тирпиц называл его «хорошим и простым как всегда». До конца войны дослужился до генерал-майора, был отмечен множеством высоких государственных наград, в том числе орденом «Pour le Merite» (22 марта 1915, дубовые листья к ордену 8 сентября 1916).

После падения монархии остался в Германии. Способствовал выезду своих родителей в Нидерланды. В годы Веймарской республики принц состоял в различных ветеранских организациях, в том числе «Стальной шлем». Приход Гитлера к власти не приветствовал. В последние годы принц полностью устранился от общественной и политической жизни. Умер 8 декабря 1942 года в возрасте 59 лет в своем потсдамском имении и по приказу Гитлера был похоронен тихо, без отдания военных почестей, в Античном храме в потсдамском парке Сан-Суси.

В честь принца был назван один из больших пароходов HAPAG — Prinz Eitel Friedrich, в годы Первой мировой войны использовавшийся Германией как вспомогательный крейсер и впоследствии ставший одним из известных морских рейдеров.

Семья

27 февраля 1906 года женился на герцогине Софии Шарлотте Ольденбургской (1879-1964), дочери Фридриха Августа, великого герцога Ольденбергского, с которой поселился в потсдамской вилле Ингенхайм. Детей в браке не было, и супруги развелись по этой причине в 1926 году.

Награды

• Орден святого Александра Невского (31.12.1910).

Внешние ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Эйтель Фридрих Прусский
• [www.Preussen.de/de/Geschichte/1888_Wilhelm_II./Kinder/Eitel_Friedrich.html Официальная биография на Preussen.de]
• [www.fidel-kastro.ru/avia/rihthofen_manfred_fon_krasnyi_istrebitel.htm Воспоминания М.ф. Рихтгофена]

Отрывок, характеризующий Эйтель Фридрих Прусский

– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.
– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.
Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.
«Так уж всё кончено! – думал он. – И как это всё сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого , так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его.
То вдруг ему становилось стыдно чего то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он с своим некрасивым лицом какой то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, – утешал он себя. – И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это всё сделалось? И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастью. Вдруг какой то голос, чей то знакомый голос, слышится и говорит ему что то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. – Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, – повторяет третий раз князь Василий. – Как ты рассеян, мой милый.
Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».