Эккенер, Хуго

Ху́го (Гу́го) Э́ккенер (Э́кенер) (нем. Hugo Eckener; 10 августа 1868, Фленсбург — 14 августа 1954, Фридрихсхафен) — немецкий воздухоплаватель.

Биография

Родился 10 августа 1868 года в городе Фленсбург в семье мелкого торговца и кустарного производителя сигар и дочери сапожника. В 1888 году окончил фленсбургскую гимназию и поступил на кафедру философии Мюнхенского университета. С 1890 (1889?) учился в Берлинском, а с 1891 в Лейпцигском университетах, где изучал также психологию, экономику и историю. Защитил докторскую (по классификации, принятой в Российской Федерации и бывшем СССР — кандидатскую) диссертацию на тему колебаний восприятия при минимальных раздражениях органа чувств (?) («Untersuchungen über die Schwankungen der Auffassung minimaler Sinnesreize», 1892). После этого вернулся во Фленсбург, чтобы отбыть воинскую повинность. После окончания службы Хуго Эккенер остался во Фленсбурге и занимался журналистикой и парусным спортом на Балтийском море. В 1897 году женился на дочери хозяина фленсбургской типографии, после чего молодая чета отправилась в длительное путешествие по Ближнему Востоку. После возвращения в Германию Хуго Эккенер с женой поселился в Мюнхене. После он продолжил работу над небольшой книгой «Нехватка рабочей силы или денежный голод?» («Arbeitermangel oder Geldknappheit?», 1908) на тему проблем капитализма. Начиная с 1900 года Эккенер писал статьи во «Франкфуртскую газету» («Frankfurter Zeitung»), от которой вскоре получил предложение написать репортаж об экспериментальном полёте дирижабля графа Цеппелина. Репортаж Хуго Эккенер написал довольно критический, будучи тогда ещё противником дирижаблей. Поздней осенью 1905 года граф Цеппелин произвёл очередной экспериментальный полёт на своём дирижабле, который закончился вынужденной посадкой в горах. Хуго Эккенер осмотрел приземлившийся дирижабль, после чего опять написал критическую статью для «Франкфуртской газеты», в которой на этот раз приводились предложения по ликвидации технических проблем. После этого граф Цеппелин лично явился к Хуго Эккенеру с целью проведения беседы о технических проблемах дирижабля. Результатом стало включение Хуго Эккенера в работы по созданию более совершенного летательного аппарата. Кроме посильного участия в технической работе, Хуго Эккенер писал газетные статьи в защиту нового проекта. Этой работой он был занят до июня 1908 года, когда новый дирижабль графа Цеппелина потерпел крушение. Однако эта катастрофа, счастливым образом обошедшаяся без человеческих жертв, не нанесла особого ущерба его делу, так как дирижабли стали весьма популярными в народных массах и в течение короткого времени были собраны пожертвования в размере 6 млн. марок. Хуго Эккенер остался при графе Цеппелине.

В 1910 году Хуго Эккенер получил должность капитана дирижабля и управляющего полётами в созданном графом Цеппелином акционерном обществе «Германские дирижабли». После начала Первой мировой войны в 1914 году Хуго Эккенер подал прошение на принятие его в Военно-воздушные силы с целью управления боевым дирижаблем. Но в бой он послан не был, взамен этого Хуго Эккенер был назначен инструктором лётчиков в лётной школе в городке Нордхольц. После смерти графа Цеппелина в 1917 году Хуго Эккенер занял его место. Домой он вернулся лишь в ноябре 1918 года, под конец войны. По условиям мирного договора Германии было запрещено строить дирижабли большого размера, что сильно ударило по деятельности Хуго Эккенера.

В 1920 году начались переговоры между компанией Хуго Эккенера и ВМС США относительно строительства большого дирижабля для американской армии. Хуго Эккенер предложил передать американцам дирижабль новой конструкции при условии, что США откажется от репараций 3,2 млн. марок золотом. В 1921 году правительство США согласилось принять эти условия. В 1922 году началось строительство дирижабля LZ 126. Воздушный корабль был завершён в сентябре 1924 года. Согласно условиям, дирижабль должен был быть доставлен на территорию Соединённых штатов компанией Хуго Эккенера. Он принял решение управлять LZ 126 самостоятельно. 12 октября 1924 года (12 октября 1492 года Колумб открыл Америку) дирижабль LZ 126 вылетел под управлением Хуго Эккенера в США. 15 октября воздушный корабль пролетел над Нью-Йорком и приземлился в Лейкхерсте. После многих встреч, церемоний, званых обедов и т. п. Эккенер во второй половине ноября 1924 года вернулся на пароходе в Германию. В том же году город Фленсбург наградил его титулом почётного гражданина.

После этого Эккенер работал над постройкой самого современного дирижабля — LZ 127, названного «Граф Цеппелин». Корабль был закончен в 1928 году, и в конце того же года Хуго Эккенер совершил на нём несколько экспериментальных полётов.

В 1929 году Эккенер принял решение облететь с целью рекламы земной шар на дирижабле. 1 августа дирижабль под руководством Эккенера вылетел из Фридрихсхафена по направлению к Лейкхерсту, то есть на запад. Дело в том, что перелёт должен был официально стартовать в Лейкхерсте, в направлении на восток. Другими словами, Хуго Эккенеру надо было перелететь Атлантику два раза. Связано это было с тем, что треть нужной для полёта суммы дал один американский капиталист, чьим условием были начало и конец экспедиции на территории США. 5 августа дирижабль прибыл в Лэйкхёрст, а 7 августа началась «официальная» часть полёта. 9 августа дирижабль парил над Ла-Маншем, а 10 августа приземлился во Фридрихсхафене. 15 августа начался беспосадочный перелёт в Токио по маршруту Фридрихсхафен — Ульм — Нюрнберг — Лейпциг — Берлин — Штеттин — Гданьск (Данциг) — Калининград (Кёнигсберг) — Советск (Тильзит) — Вологда — Пермь — устье Иртыша (район Ханты-Мансийска) — устье Нижней Тунгуски (район Туруханска) — Якутск — Аян — Николаевск-на-Амуре — Токио. Затем был совершён беспосадочный перелёт над Тихим океаном: Токио — Сан-Франциско — Лос-Анджелес. Таким образом, Эккенер совершил первое в истории кругосветное путешествие на дирижабле. За этот перелет был награждён золотой авиационной медалью ФАИ.

В 1931 году в Арктику должен был направиться на подводной лодке известный полярный исследователь Хуберт Уилкинс, чтобы встретиться с Хуго Эккенером на Северном полюсе и обменяться филателистической почтой. Эккенер это предложение принял. 24 июля 1931 из Фридрихсхафена в направлении Северного полюса вылетел дирижабль «Граф Цеппелин» с Хуго Эккенером. После кратковременной остановки в Берлине, дирижабль полетел через Штеттин, Хельсинки и Нарву в Ленинград, где была совершена очередная остановка. 26 июля полёт возобновился по маршруту Ленинград — Ладожское озеро — Онежское озеро — устье Онеги — Архангельск — Белое море — Баренцево море — Земля Франца-Иосифа. Рядом с Землёй Франца-Иосифа «Граф Цеппелин» сел на воду, после чего произошла запланированная встреча с экипажем советского ледокола «Малыгин». После обмена филателией дирижабль поднялся в воздух и полетел в сторону Арктического мыса, северной оконечности Северной Земли. Пролетев над Северной Землёй, экспедиция Хуго Эккенера углубилась в Таймырский полуостров и, пролетев над озером Таймыр, направилась к устью Енисея. Сбросив над Диксоном привезенные из Ленинграда провиант и прессу, «Граф Цеппелин» направился к мысу Желания, северной оконечности Новой Земли. Пролетев 29 июля над всей Новой Землёй от севера до юга, дирижабль направился в сторону Ленинграда. Надо отметить, что встреча с Хубертом Вилкинсом из-за неполадок на его подводной лодке так и не состоялась.

Получив предложение начать почтовое сообщение Амстердам — Батавия, Хуго Эккенер предпринял в конце 1932 — начале 1933 поездку в Индию с целью обследования возможных посадочных мест для дирижаблей. Вернулся Хуго Эккенер в Германию уже после прихода к власти нацистов 30 января 1933.

Отношения Хуго Эккенера с нацистами оставались прохладными на всём протяжении их диктатуры. Ещё в 1932 он судился с их юмористической газетой «Крапива» (Brennessel), которая напечатала против него карикатуру. Предпосылкой была произнесённая им антинацистская речь. В результате «Крапива» была вынуждена возместить Эккенеру моральный ущерб суммой в 50 рейхсмарок. Во время существования «Третьего рейха» Эккенер несколько раз отвергал предложения нацистов вести пропаганду в пользу Гитлера и его идей. Кроме того, Хуго Эккенер так и не вступил в нацистскую партию.

Умер Хуго Эккенер 14 августа 1954 года в своём частном доме во Фридрихсхафене.

Награды

• Медаль Котениуса (1925)
• Золотая авиационная медаль ФАИ (1931)

Литература

• Italiaander R. Ein Deutscher namens Eckener. — Konstanz, 1981, ISBN 3-7977-0054-7.
• Eckener H. Im Zeppelin über Länder und Meere. — Flensburg, 1949.
• Meyer H. C. Airshipmen, businessmen, and politics, 1890—1940. — Washington and London, 1991, ISBN 1-56098-031-1.

Ссылки

• [www.flensburg-online.de/geschich/eckener1.html Краткая иллюстрированная биография Хуго Эккенера на сайте города Фленсбург.]  (нем.)

Отрывок, характеризующий Эккенер, Хуго

Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.