Экманфьорд
Поделись знанием:
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
Координаты: 78°38′ с. ш. 14°40′ в. д. / 78.633° с. ш. 14.667° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=78.633&mlon=14.667&zoom=14 (O)] (Я)
Экманфьорд (норв. Ekmanfjorden) — фьорд, являющийся одним из ответвлений Исфьорда. Ограничен Нордфьордом на юге, Свеанесетом на западе и Капп Верн на востоке.
Длина фьорда составляет 18 км. Расположен на территории национального парка Нордре Исфьорден. Назван в честь шведского предпринимателя, покровителя искусств и науки, Йохана Оскара Экмана (1812—1907).
Напишите отзыв о статье "Экманфьорд"
Ссылки
- Норвежский полярный институт: [placenames.npolar.no/stadnamn/Ekmanfjorden?ident=3316 База данных географических названий Шпицбергена] (англ.)
 |
Для этой статьи не заполнен шаблон-карточка {{залив}}. Вы можете помочь проекту, добавив его.
|
Отрывок, характеризующий Экманфьорд
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
