Экологическая обстановка в Донецкой области
Поделись знанием:
Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.
В конце Петровского поста Аграфена Ивановна Белова, отрадненская соседка Ростовых, приехала в Москву поклониться московским угодникам. Она предложила Наташе говеть, и Наташа с радостью ухватилась за эту мысль. Несмотря на запрещение доктора выходить рано утром, Наташа настояла на том, чтобы говеть, и говеть не так, как говели обыкновенно в доме Ростовых, то есть отслушать на дому три службы, а чтобы говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени.
Графине понравилось это усердие Наташи; она в душе своей, после безуспешного медицинского лечения, надеялась, что молитва поможет ей больше лекарств, и хотя со страхом и скрывая от доктора, но согласилась на желание Наташи и поручила ее Беловой. Аграфена Ивановна в три часа ночи приходила будить Наташу и большей частью находила ее уже не спящею. Наташа боялась проспать время заутрени. Поспешно умываясь и с смирением одеваясь в самое дурное свое платье и старенькую мантилью, содрогаясь от свежести, Наташа выходила на пустынные улицы, прозрачно освещенные утренней зарей. По совету Аграфены Ивановны, Наташа говела не в своем приходе, а в церкви, в которой, по словам набожной Беловой, был священник весьма строгий и высокой жизни. В церкви всегда было мало народа; Наташа с Беловой становились на привычное место перед иконой божией матери, вделанной в зад левого клироса, и новое для Наташи чувство смирения перед великим, непостижимым, охватывало ее, когда она в этот непривычный час утра, глядя на черный лик божией матери, освещенный и свечами, горевшими перед ним, и светом утра, падавшим из окна, слушала звуки службы, за которыми она старалась следить, понимая их. Когда она понимала их, ее личное чувство с своими оттенками присоединялось к ее молитве; когда она не понимала, ей еще сладостнее было думать, что желание понимать все есть гордость, что понимать всего нельзя, что надо только верить и отдаваться богу, который в эти минуты – она чувствовала – управлял ее душою. Она крестилась, кланялась и, когда не понимала, то только, ужасаясь перед своею мерзостью, просила бога простить ее за все, за все, и помиловать. Молитвы, которым она больше всего отдавалась, были молитвы раскаяния. Возвращаясь домой в ранний час утра, когда встречались только каменщики, шедшие на работу, дворники, выметавшие улицу, и в домах еще все спали, Наташа испытывала новое для нее чувство возможности исправления себя от своих пороков и возможности новой, чистой жизни и счастия.
Индустриальное развитие Донбасса привело к серьезным экологическим проблемам: Донецкая область занимает одно из первых мест в Европе и первое место на Украине по уровню деградации окружающей среды. Территория области в ходе индустриализации оказалась практически полностью вовлечённой в хозяйственный оборот. К 1991 году природно-заповедный фонд Донецкой области составлял лишь 0,6 % её территории (при европейских критериях не менее 5 %).
Содержание
Динамика загрязнения
Уровень вредных выбросов в атмосферу несколько уменьшился в 1990-х годах: если в 1990 году объём промышленных выбросов в атмосферу предприятиями области составил 2,5 млн тонн вредных веществ, то в 1996 году — уже 1,88 млн т, что связано, в первую очередь, с сокращением промышленного производства области.
По годам динамика выбросов выглядит следующим образом:
- 1985 — 3 205,2 тыс. т (или 26,4 % общеукраинского объёма загрязнений);
- 1990 — 2 500,0 тыс. т;
- 1992 — 2 379,3 тыс. т (или 27,6 %);
- 1994 — 2 093,1 тыс. т (или 33,8 %);
- 1996 — 1 882,6 тыс. т (или 39,5 %);
- 1998 — 1 561,0 тыс. т (или 37,6 %);
- 1999 — 1 588,2 тыс. т (или 38,6 %);
- 2000 — 1 589,9 тыс. т (или 40,2 %);
- 2001 — 1 588,7 тыс. т (или 39,2 %).
Структура загрязнений
Наиболее «загрязняющими» являются следующие отрасли тяжёлой промышленности области:
- металлургическая промышленность — 33,3 %;
- угольная промышленность — 31,9 %;
- энергетическая промышленность — 30,8 %;
- транспорт — 0,6 %;
- строительство — 0,3 %;
- сельское хозяйство — 0,03 %.
При этом более 40 % объёма вредных выбросов приходится на 3 электростанции и 4 металлургических завода области:
- Мариупольский металлургический комбинат имени Ильича — 11,2 %;
- Кураховская ГРЭС — 7,7 %;
- Углегорская ГРЭС — 7,1 %;
- Старобешевская ГРЭС — 6,3 %;
- Металлургический комбинат «Азовсталь» — 5,7 %;
- Енакиевский металлургический завод — 2,7 %;
- Макеевский металлургический комбинат имени Кирова — 1,5 %.
Города с наибольшим количеством выбрасываемых в атмосферу вредных отходов (2003 год):
- Мариуполь — 401,6 тыс. т;
- Донецк — 161,1 тыс. т;
- Курахово (Марьинский район) — 120 тыс. т;
- Светлодарск — 117,8 тыс. т (преимущественно по Углегорской ГРЭС);
- Макеевка — 112,3 тыс. т;
- пгт Новый Свет (Старобешевский район) — 100 тыс. т;
- Енакиево — 78,2 тыс. т;
- Зугрэс — 67,6 тыс. т (преимущественно по Зуевской ТЭС);
- Горловка — 48,1 тыс. т;
- Красноармейск — 39,3 тыс. т;
- Авдеевка — 32,9 тыс. т.
ТОП-20 городов и пгт с наибольшим количеством выбрасываемых в атмосферу вредных отходов (2011 год):
- Мариуполь — 382,3644 тыс. т;
- Курахово — 164,6 тыс. т;
- Светлодарск — 117,8 тыс. т;
- пгт Новый Свет (Старобешевский район) — 104,8 тыс. т;
- Зугрэс — 98,8 тыс. т;
- Енакиево — 83,1836 тыс. т;
- Донецк — 71,1074 тыс. т;
- Николаевка — 60,1 тыс. т;
- Кировское — 57,4824 тыс. т;
- Макеевка — 53,15 тыс. т;
- Красноармейск — 40,9407 тыс. т;
- Доброполье — 35,5181 тыс. т;
- Угледар — 33,6111 тыс. т;
- Авдеевка — 32,9 тыс. т.;
- Удачное — 26,0 тыс. т;
- Горловка — 25,2407 тыс. т;
- Ждановка — 18,7899 тыс. т;
- Мирноград — 18,5438 тыс. т;
- Авдеевка — 17,935 тыс. т.;
- Шахтёрск — 12,8671 тыс. т.
Природоохранные мероприятия
В 1990 годах общественность области стала проявлять повышенное внимание к экологическим проблемам Донбасса: расширена сеть природно-заповедных объектов, например, 13 февраля 1997 года создан национальный природный парк «Святые Горы» в пойме Северского Донца, проводится ряд природоохранных мероприятий на ведущих предприятиях области.
Особо охраняемые природные территории
Заповедники
Имеется 3 отделения Украинского степного природного заповедника:
Национальные природные парки
- «Святые Горы».
Ботанические сады
Региональные ландшафтные парки
- «Донецкий кряж»,
- «Зуевский»,
- «Клебан-Бык»,
- «Меотида»,
- «Половецкая степь».
Заказники
- «Великоанадольский» (лесной),
- «Белосарайская коса» (ландшафтный),
- «Бердянский» (лесной),
- «Гектовая балка» (ландшафтный),
- «Приазовский цапельник» (орнитологический),
- «Бакаи Кривой косы» (орнитологический),
- «Яланчакские бакаи» (орнитологический),
- «Новоселковский» (энтомологический),
- «Старомихайловский» (энтомологический),
- «Круглик» (энтомологический).
Ботанические памятники природы
- «Балка Горькая»,
- «Урочище Грабовое»,
- «Маякская дача»,
- «Урочище Васильевка»,
- «Урочище Лес на граните».
Зоологические парки
См. также
Напишите отзыв о статье "Экологическая обстановка в Донецкой области"
Ссылки
- [azovinfo.streamliner.ru/Zakazniki БазаПриазовье: Заказники]
- [web.archive.org/web/20071222072819/ecotour.iatp.org.ua/Nature/donetsk_reg.htm ООПТ Донецкой области]
Отрывок, характеризующий Экологическая обстановка в Донецкой области
Несмотря на большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такой мучительной болью лежать ей на сердце, начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.
В конце Петровского поста Аграфена Ивановна Белова, отрадненская соседка Ростовых, приехала в Москву поклониться московским угодникам. Она предложила Наташе говеть, и Наташа с радостью ухватилась за эту мысль. Несмотря на запрещение доктора выходить рано утром, Наташа настояла на том, чтобы говеть, и говеть не так, как говели обыкновенно в доме Ростовых, то есть отслушать на дому три службы, а чтобы говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени.
Графине понравилось это усердие Наташи; она в душе своей, после безуспешного медицинского лечения, надеялась, что молитва поможет ей больше лекарств, и хотя со страхом и скрывая от доктора, но согласилась на желание Наташи и поручила ее Беловой. Аграфена Ивановна в три часа ночи приходила будить Наташу и большей частью находила ее уже не спящею. Наташа боялась проспать время заутрени. Поспешно умываясь и с смирением одеваясь в самое дурное свое платье и старенькую мантилью, содрогаясь от свежести, Наташа выходила на пустынные улицы, прозрачно освещенные утренней зарей. По совету Аграфены Ивановны, Наташа говела не в своем приходе, а в церкви, в которой, по словам набожной Беловой, был священник весьма строгий и высокой жизни. В церкви всегда было мало народа; Наташа с Беловой становились на привычное место перед иконой божией матери, вделанной в зад левого клироса, и новое для Наташи чувство смирения перед великим, непостижимым, охватывало ее, когда она в этот непривычный час утра, глядя на черный лик божией матери, освещенный и свечами, горевшими перед ним, и светом утра, падавшим из окна, слушала звуки службы, за которыми она старалась следить, понимая их. Когда она понимала их, ее личное чувство с своими оттенками присоединялось к ее молитве; когда она не понимала, ей еще сладостнее было думать, что желание понимать все есть гордость, что понимать всего нельзя, что надо только верить и отдаваться богу, который в эти минуты – она чувствовала – управлял ее душою. Она крестилась, кланялась и, когда не понимала, то только, ужасаясь перед своею мерзостью, просила бога простить ее за все, за все, и помиловать. Молитвы, которым она больше всего отдавалась, были молитвы раскаяния. Возвращаясь домой в ранний час утра, когда встречались только каменщики, шедшие на работу, дворники, выметавшие улицу, и в домах еще все спали, Наташа испытывала новое для нее чувство возможности исправления себя от своих пороков и возможности новой, чистой жизни и счастия.
