Экономика Венесуэлы

Экономика Венесуэлы Экономические показатели
Валюта	Боливар (=100 сентимо)
Международные организации	ОПЕК,ВТО, Unasur, MERCOSUR, ALBA
Статистика
ВВП (номинальный)	334 600 млрд долл. (2007) (31-ый) (8,3% (2007))
ВВП на душу населения по ППС	12 800 долл. (2007)
Инфляция (ИПЦ)	49,4%[top.rbc.ru/economics/11/10/2013/881831.shtml]
Экономически активное население	12,31 млн чел. (2005)
Внешняя торговля
Государственные финансы
Государственный долг	20% ВВП
Государственные доходы	$39,63 млрд
Государственные расходы	$41,27 млрд
Если не оговорено иное, все цифры даны в долларах США

Экономика Венесуэлы — 95 % экспортной выручки и 25 % ВВП зависят от торговли нефтью.

ВВП

ВВП по годам:

2007 — 8,3 %

История

Вся современная история Венесуэлы связана с историей эксплуатации её нефтяных ресурсов. Начало добычи нефти относится к XIX веку, но промышленная добыча нефти началась с 1917 года с месторождений бассейна Маракайбо. Интенсивная разработка нефтяных запасов привела к стремительному экономическому росту, в 30-е — 70-е годы ВВП на душу населения в Венесуэле был на уровне западноевропейских стран, самый высокий в Латинской Америке.

До национализации 1976 нефтяные месторождения разрабатывались на основе концессий, среди владельцев которых сначала преобладали компании Великобритании, а с конца 1920-х — корпорации США. Согласно условиям концессий, их владельцам принадлежало добытое сырьё, и они же устанавливали на него цены. Государство же получало крайне низкую концессионную пошлину, плату за недра (роялти), пропорциональную объёму производства, и налог на прибыль.

За период с 1917 по 1975 общий размер доходов иностранных нефтяных корпораций в Венесуэле превысил 200 млрд долл., тогда как государство получило лишь около 45 млрд долл.

С начала 1920-х до конца 1960-х годов происходил быстрый рост нефтяной индустрии. Нефть обеспечивала более 90 % доходов Венесуэлы от экспорта и 60 % государственных доходов, составляя почти 25 % ВВП; именно нефтью объясняется большой объём иностранных инвестиций. Налоги и различные отчисления, выплачиваемые предприятиями нефтяной промышленности, позволили развернуть обширную программу общественных работ и предоставить кредиты многим частным предпринимателям. Валютные поступления от экспорта нефти позволяют закупать за рубежом не только потребительские товары, но и товары производственного назначения в достаточном объёме, что способствует быстрому росту производства.

После падения диктатуры Хименеса в 1958 правительство взяло курс на более сбалансированное экономическое развитие. Увеличились затраты на образование, поощрялись капиталовложения в обрабатывающую промышленность, часть средств была направлена на развитие внутренних областей страны. В период с 1958 по 1970 год темп экономического роста составлял 6,1 % в год. С 1961 по 1971 год количество людей, занятых в обрабатывающей промышленности и торговле, удвоилось.

В 1959 году правительство Венесуэлы повысило налог на прибыль нефтяных компаний с 26 % до 45 %, а к началу 1970-х — до 50 % и выше. Стал меняться и порядок определения цен на нефть, после того как в 1960 была образована ОПЕК, одним из создателей которой стала Венесуэла.

В 1973—1974 гг. цены на нефть на мировом рынке, а следовательно, и доходы Венесуэлы от экспорта нефти выросли на 400 %. Это дало правительству средства для осуществления далеко идущих планов, включавших развитие сельского хозяйства, гидроэнергетики и новых отраслей тяжелой промышленности, особенно металлургической; строительство промышленных предприятий предполагалось в восточной части Венесуэлы — в Сьюдад-Гуаяне и других городах. Темп экономического роста в 1970—1977 гг. составлял 5,7 % в год.

В 1976 году при президенте Карлосе Пересе нефтяная промышленность Венесуэлы была национализирована, однако Венесуэла не смогла эффективно использовать создавшиеся возможности и возросшие поступления от экспорта нефти для увеличения собственного нефтедобывающего потенциала, развития обрабатывающей промышленности, создания многоотраслевого хозяйства, снижения зависимости экономики Венесуэлы от нефти. Государственная нефтяная компания Petroleos de Venezuela SA (PDVSA) работала крайне неэффективно, расходуя значительные средства на дорогостоящие и амбициозные проекты, жалование высокопоставленным работникам. Несмотря на высокие цены на нефть, вырос внешний долг.

После 1977 в экономике наблюдался застой. В 1986 объём ВВП Венесуэлы был даже ниже, чем в 1977. Снижение ВВП по сравнению с предшествующим годом зафиксировано в 1989 и ещё раз — в 1994. За период с 1965 по 1979 ВВП вырос на 93 %, однако с 1979 по 1995 прирост составил лишь 25 %. Пытаясь добиться стабилизации в экономике, сменявшие друг друга правительства принимали меры по усилению рыночного сектора в экономике.

В конце 1980-х резкое снижение нефтяных цен на мировом рынке привело к экономическому кризису. В 1988 году бюджетный дефицит составил 15 % ВВП.

В 1989 президент Карлос Перес, вновь избранный на этот пост, начал осуществление программы экономической стабилизации и структурной перестройки, разработанной по инициативе МВФ, предполагающей жесткую экономию и сокращение расходов. Предпринятая им шоковая терапия вызвала массовое недовольство населения, волнения и вспышки насилия. Только за 1989 год инфляция составила 84,5 %. Перес был отстранен от власти.

В 1994 и 1995 правительство Рафаэля Кальдеры следовало провозглашенной им во время избирательной кампании более либеральной программе (отчасти имевшей популистский характер), однако в 1996 приняло неолиберальную программу, предусматривавшую новые соглашения о займах с Международным валютным фондом и проведение структурной перестройки экономики. Недостаток собственных ресурсов для развития нефтяной промышленности вынудил президента Кальдера вновь открыть эту отрасль для иностранных консорциумов, которые занялись разведкой и разработкой месторождений легкой и средней нефти на условиях раздела продукции.

Реформы Уго Чавеса

С приходом к власти Уго Чавеса (1999) был принят закон, предполагающий усиление роли государства и увеличение налогообложения в нефтяной сфере (2002). Доля государства в нефтеразведке и нефтедобыче была установлена на уровне не ниже 51 %. Значительно увеличена и плата за недра — роялти. Недовольный реформами персонал PDVSA начал бастовать, но в длившейся почти два года борьбе с забастовщиками Чавесу удалось одержать победу: в начале 2003 года около 18 000 работников компании (то есть почти половина персонала) были уволены. Чавесу удалось полностью поставить деятельность компании под свой контроль.

Валовой внутренний продукт Венесуэлы составил в 2002 приблизительно 131,7 млрд долл., а средний доход на душу населения был самым высоким в Латинской Америке. Столь резкое преображение страны объясняется одной причиной — высоким уровнем нефтедобычи. Половина нефти, добываемой в Венесуэле, экспортируется в США (13 % нефтяного импорта США).

Внутренние цены на бензин в Венесуэле с 1998 года сохранялись на уровне 0,03 доллара США за литр и были самыми низкими в мире. В конце января 2007 года Уго Чавес объявил об увеличении внутренних цен на бензин до 0,05 доллара США за литр.

В начале января 2007 Уго Чавес объявил о предстоящей национализации крупнейших в Венесуэле телекоммуникационной и электроэнергетической компаний — Compania Nacional de Telefonos de Venezuela (CANTV) и EdC, контролируемых американскими фирмами. Речь идёт также о намерении Венесуэлы получить контрольный пакет акций добывающих и нефтеперерабатывающих предприятий «ExxonMobil», Shevron, Total, ConocoPhillips, Statoil, BP. По словам Чавеса, он намерен строить «социализм XXI века».

Вице-президент Венесуэлы Хорхе Родригес 5 февраля 2007 сообщил, что правительство разрабатывает пакет мер, которые призваны обуздать инфляцию, стабилизировать валютный рынок и снабжение население основными продуктами питания по фиксированным ценам. На состояние экономики негативное влияние оказывает рост инфляции, составляющий, по официальным данным, 2 % в месяц, и быстрый рост курса доллара на чёрном рынке, что в свою очередь вызвало перебои в снабжении и рост цен на продовольствие. Мясо, молоко, сахар исчезли с полок магазинов или продаются по цене, почти вдвое превышающей установленную государством.
Среди мер, призванных стабилизировать денежное обращение, — квотирование покупки валюты населением. Венесуэльцы смогут покупать валюту для поездок за границу в пределах до 5,6 тыс. долларов в год и для приобретения товаров по Интернету — до 4 тыс. долларов в год. В целях поддержания регулируемых цен на основные продукты питания в 2007 году отменяется НДС на производство различных мясных продуктов, птицы и ряд других продовольственных товаров. Для снабжения населения дефицитными продуктами правительство объявило о закупке крупной партии говядины и продовольствия за рубежом.

Наряду с экономическими мерами правительство, по заявлению вице-президента Хорхе Родригеса, «ведет фронтальную борьбу со спекулянтами и укрывателями продовольствия», незаконными валютными операциями. По обвинению в незаконной трате валюты на покупку компьютерной техники на сумму в 27 млн долларов в начале 2007 года был арестован председатель венесуэльского банка «Боливар» Элихио Седеньо. Министр легкой промышленности и торговли Мария Иглесиас заявила, что нечистоплотные фирмы взвинчивают цены. Отказ сети супермаркетов торговать мясом и мясными продуктами по госценам она расценила как незаконную забастовку предпринимателей, «лишающую население конституционного права на снабжение продуктами питания». Спекуляцию и укрывательство продовольствия Иглесиас расценила как покушение на «боливарианскую революцию» и действия, направленные на дестабилизацию обстановке в стране, объявившей о переходе к социализму.

Реформы Николаса Мадуро

К 2013 году годовая инфляция достигла 54 %. В ноябре 2013 года по распоряжению президента Николаса Мадуро были арестованы владельцы и сотрудники сетей по продаже электобытовых товаров. С помощью армии и полиции товары были распроданы по цене 10 % от обычной стоимости. В ряде мест с жителями, желающими получить товары по сниженной цене, полиции справиться не удалось, и магазины были разграблены.

За 2014 год темпы инфляции составили 62,2  %

2016: В связи со значительным падением цен на нефть — тяжелейший экономико-политический кризис. Падение ВВП на 7 %, инфляция составила 150 %. В стране очереди за продуктами, перебои с подачей электроэнергии и воды (среди причин - большая зависимость страны от импорта (на фоне снижения поступлений от торговли нефтью), а также госконтроль над производством и распределением продовольствия), предприятия работают вполсилы.

В связи с углубляющимся экономическим кризисом и отказом президента Мадуро провести референдум (по политическим изменениям) тысячные акции протеста прошли в нескольких городах страны. Оппозиция страны обвиняет Н. Мадуро и его предшественника Уго Чавеса в том, что проводимая ими политика привела к экономическому кризису, который обострился из-за низких цен на нефть. Однако, сам Мадуро обвиняет элиту страны в бойкоте экономики для достижения своих политических целей.

Промышленность

Нефтяная промышленность

PDVSA (Petroleos de Venezuela SA) — государственная нефтяная компания.

На начало 2007 года были пробурены 13 424 поисково-разведочные скважины (в том числе 13 266 на суше). По состоянию на середину 2007 года совершено 462 открытия нефти и газа.

Половина нефти, добываемой в Венесуэле, экспортируется в США. Венесуэльская нефть составляла (на конец 2006) 13 % нефтяного импорта США.

= Пищевая промышленность

В 2016 г. в пищевой индустрии объёмы производства только в апреле сократились на 20 %.

Ссылки

• [www.bcv.org.ve/ Национальный банк Венесуэлы]
• [countrymeters.info/ru/Venezuela/economy ВВП и Внешний долг Венесуэлы ] на countrymeters.info
• [www.profile.ru/economics/item/107352-sotsializm-teryaet-litso Социализм теряет лицо ] // журнал "Профиль", 7.06.2016

Примечания

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Экономика Венесуэлы

– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.