Экономика Гренады

Экономика Гренады Экономические показатели
Валюта	восточнокарибский доллар
Международные организации	ВТО (с 22 февраля 1996) CARIFTA (с 1 июля 1968) КАРИКОМ (с апреля 1974) Латиноамериканская экономическая система (ЛАЭС) АКТ
Статистика
ВВП (номинальный)	$440 млн (2006)
ВВП на душу населения по ППС	$3900
Инфляция (ИПЦ)	3% (2005)
Экономически активное население	42,300 тысяч
Уровень безработицы	12,5%
Основные отрасли	туризм, сфера обслуживания, лёгкая промышленность
Внешняя торговля
Государственные финансы
Государственный долг	54,7% ВВП
Государственные доходы	$85,8 млн
Государственные расходы	$102,1 млн
Если не оговорено иное, все цифры даны в долларах США

Основу экономики Гренады составляют туризм, сфера обслуживания, торговля и сельское хозяйство.

Историческая справка

Состояние экономики в колониальный период

Остров был открыт в 1498 году, во время третьей экспедиции Х. Колумба в Америку. Первые европейские колонии-поселения на побережье острова были основаны в начале XVII века.

В XVII в. на Гренаду начали ввозить негров-рабов из Африки для работы на плантациях сахарного тростника и индиго

Значительное влияние на экономику острова оказала отмена в 1834-1838 гг. рабства в британских колониях

После отмены в 1846 году правительством Великобритании протекционистских пошлин на тростниковый сахар на британском рынке и возрастающей конкуренции со стороны свекловичного сахара на плантациях острова происходит замена сахарного тростника на какао и мускатный орех. В дальнейшем, в период с 1846 по 1881 год экспорт муската вырос с 0 фунтов до 100 тыс. торговых фунтов

Мировой экономический кризис 1929-1933 гг. нанёс тяжёлый удар по экономике острова и вызвал обнищание значительной части населения

В сентябре 1955 года значительные разрушения инфраструктуре острова причинил ураган «Джанет».

После того, как 31 мая 1962 года Федерация Вест-Индии прекратила своё существование, 1 июля 1968 года Гренада вошла в состав Карибской Ассоциации свободной торговли (CARIFTA, Caribbean Free Trade Association), которая в апреле 1974 года была преобразована в Карибское сообщество.

Состояние экономики в 1973—1978

В 1970-е годы основными отраслями экономики острова являлись производство и экспорт мускатного ореха (третье место в мире, 1,6 — 2 тыс. тонн в год — свыше 35 % экспорта в денежном измерении), сосредоточенное в руках компании «Grenada nutmeg association»; производство и экспорт какао (около 3 тыс. тонн в год, около 30 % экспорта), которым занималась компания «Grenada cocoa association»; а также производство и экспорт бананов (около 14,3 тыс. тонн в год, около 23 % экспорта), которым занималась компания «Grenada banana cooperative society».

В 1974 году сельское хозяйство обеспечивало 95% экспорта и являлось основой экономики Гренады, в промышленности было занято 8% населения, ещё одним дополнительным источником дохода являлся туризм.

В 1977 году ВВП Гренады составлял 111 млн восточнокарибских долларов (1 доллар США = 2,7 восточнокарибских доллара); на долю сферы услуг, торговли и туризма приходилось 37,6 % ВВП, сельского хозяйства — 33,1 % ВВП, промышленности — 13,4 % ВВП.

Состояние экономики в 1979—1983

После победы революции в марте 1979 года правительство М. Бишопа начало проводить экономическую политику, направленную на уменьшение зависимости национальной экономики от США расширение экономического сотрудничества со странами Латинской Америки и Европы.

• в декабре 1979 года было подписано соглашение о сотрудничестве в области энергетики, туризма и образования с Венесуэлой;
• в июне 1980 года на острове начала работу миссия по техническому и научному сотрудничеству с Кубой, а в сентябре 1980 года Гренаду впервые посетила кубинская делегация; также, в течение 1980 года арабские страны предоставили Гренаде займы на общую сумму 17 млн долларов США
• в июне 1981 года было заключено соглашение с Канадой о предоставлении Гренаде займа в размере 8,8 млн долларов на экономическое развитие
• в сентябре 1981 года было подписано торговое соглашение с ГДР
• в августе 1982 года было подписано торгово-экономическое соглашение с СССР

США начали «экономическую войну» против правительства М. Бишопа, в ходе которой отказали в предоставлении кредитов и займов стране, пошли на сокращение товарооборота, а также блокировали попытки Гренады получить займы в Европе и в международных кредитно-финансовых организациях.

• в частности, уже к концу августа 1982 года было прекращено предоставление помощи по программе «Caribbean Basin Initiative»

Тем не менее, за 1979—1982 годы в сельском хозяйстве удалось увеличить объёмы производства на 20 % (несмотря на снижение мировых цен на мускатный орех, какао и бананы), в строительстве — на 14,5 %. Безработица уменьшилась вдвое.

• в 1979 году сбор мускатного ореха составил 2 тыс. т, бананов — 21 тыс. т, цитрусовых — 9 тыс. т, сахарного тростника — 15 тыс. т, кокосовых орехов — 17 тыс. т, страну посетили 200 тыс. туристов.
• в 1980 году сбор мускатного ореха составил 2 тыс. т, бананов — 22 тыс. т, цитрусовых — 9 тыс. т, сахарного тростника — 15 тыс. т, какао — 3 тыс. т, кокосовых орехов — 17 тыс. т, кукурузы — 1 тыс. т
• в 1982 году сбор мускатного ореха составил 2,8 тыс. т, бананов — 16 тыс. т, цитрусовых — 6 тыс. т, иных фруктов — 3 тыс. т, сахарного тростника — 8,6 тыс. т, какао — 2,3 тыс. т, кокосовых орехов — 17 тыс. т, бобовых — 1 тыс. т, овощей — 2 тыс. т. Остров посетили 87,2 тыс. туристов. Рост ВНП в 1982 году составил 5,5 %.
• прирост ВВП Гренады в период с 1 января до 25 октября 1983 года составил 7,3 %

В 1980 году правительством были установлены твёрдые цены на топливо и продовольствие, проведена земельная реформа — созданы земельные кооперативы, которым передали земли сельскохозяйственного назначения, находившиеся в собственности государства (1/3 от общей площади земель сельскохозяйственного назначения).

В феврале 1982 года правительство Гренады национализировало американскую компанию «Continental telephone» и выкупило 49 % акций компании «Grenada electricity service» у американской корпорации «Коммонуэлс дивелопмент».

В феврале 1983 года правительство Гренады национализировало филиал канадского банка «Royal Bank of Canada», который был преобразован в Торговый банк Гренады (это был второй иностранный банк, национализированный правительством Гренады).

В начале октября 1983 года правительство Гренады учредило Восточно-Карибский центральный банк

Тем не менее, национализация носила ограниченный характер, и частный сектор составлял 60 % экономики. В период после 1979 года получило значительное развитие рыболовство.

В целом, в 1979—1983 правительству Гренады удалось создать бесплатную систему общественного здравоохранения, обеспечить потребности населения в основных продуктах питания, уменьшить количество неграмотных с 35 % до 5 %, снизить уровень безработицы в стране с 50 % до 14 %.

Состояние экономики в 1984 — 2000-е

Экономика Гренады существенно пострадала от боевых действий в октябре 1983 года. После завершения операции, 29 октября 1983 года США отменили все экономические санкции, введённые против Гренады, и предоставили правительству 110 млн долларов в качестве «компенсации за ущерб, нанесённый в ходе действий американской армии».

• 26 января 1984 года представители правительства США объявили о возобновлении морских круизов на Гренаду (Cunard vacation cruises) и призвали население посетить остров.

Новое правительство Гренады провело денационализацию, с целью уменьшения государственных расходов была ликвидирована система бесплатного медицинского здравоохранения. Тем не менее, в 1984—1985 годы экономическая ситуация осложнилась в связи с сокращением спроса на мускатный орех — в результате, уровень безработицы увеличился до 15 % от общей численности трудоспособного населения, а премьер-министр Гренады был вынужден обратиться к США с просьбой предоставить займ «на восстановление экономики» в размере 200 млн долларов.

В середине 1985 года Г. Блэйз выступил с заявлением, что внешний долг Гренады составляет 170 млн долларов США и правительство Гренады не в состоянии расплатиться с кредиторами

В 1987 году США предоставили Гренаде ещё один займ в размере 81 млн долларов.

Новое правительство Гренады, созданное при поддержке США, объявило о разрыве торгово-экономических соглашений с Кубой, кроме того, был установлен запрет на трудоустройство гренадцев, получивших образование на Кубе. Как сообщил в январе 1987 года в интервью врач Терри Мэришоу, получивший образование на Кубе, несмотря на наличие 7 лет врачебной практики, за этот период он не смог получить от правительства Гренады разрешения на работу в качестве врача (несмотря на то, что в этот период в стране насчитывалось 42 врача и медицинских работника) и был вынужден вернуться на Кубу в январе 1987 года.

По состоянию на октябрь 1988 года, на острове при содействии США были созданы 4 небольших сборочных предприятия, на которых работали менее 200 человек. При этом, уровень безработицы по официальным данным правительства Гренады составлял не менее 20 % населения, а эксперты называли даже более высокие цифры.

По состоянию на 1990 год, валовой внутренний продукт страны составлял 200 млн долларов США (в пересчете на душу населения — 2209 долларов на человека).

В 1991 году объём внешней задолженности Гренады составлял 100 млн долларов.

В конце 1994 года на на остров были завезены насекомые-вредители сельскохозяйственных культур, которые практически уничтожили урожай 1995 года и были побеждены только к началу 1996 года

После того, как в 1996 году правительство Гренады приняло несколько нормативно-правовых документов, регулирующих оффшорную банковскую деятельность (The Offshore Banking Act, The Companies Act и др.), в 1997 году началось предоставление оффшорных финансовых услуг. По состоянию на конец 2001 года, на Гренаде были открыты 44 оффшорных банка и 11 трастовых компаний; этот сектор экономики обеспечивал 1,2 % валового внутреннего продукта страны (налоговые поступления в бюджет составили 7,4 млн долларов), в нём были трудоустроены 300 человек.

По состоянию на 2000 год, валовой внутренний продукт страны составлял 307 млн долларов США (в пересчете на душу населения — 3295 долларов на человека), внешний долг страны составлял 200 млн долларов, безработными являлись 10 % экономически активного населения.

В октябре 2000 года Гренада подписала с США соглашение о торгово-экономическом сотрудничестве (The Caribbean Basin Trade Partnership Act, CBTPA).

По состоянию на 2003 год, валовой внутренний продукт страны составлял 340 млн долларов США (в пересчете на душу населения — 4262 доллара на человека), уровень безработицы составлял 17 % трудоспособного населения.

В дальнейшем, экономика страны существенно пострадала в результате разрушений, причиненных прохождением ураганов «Иван» (сентябрь 2004 года) и «Эмили» (июль 2005 года), в результате которых были разрушены 95 % зданий в столице, 85 % гостиничного фонда и уничтожено до 60 % урожая экспортных культур.

Объём внешней задолженности в 2004 году составлял 347 млн долларов (35,33 % ВВП).

Современное состояние

В период с 1990 по 2000 годы темпы прироста национальной экономики составили в среднем 1,9 % в год, а в период с 2001 по 2006 год — 4,5 %. В период с 1996 по 2005 годы увеличилось значение сферы услуг (с 70 % до 76,5 % ВВП), и снизилась (с 11 % до 5,4 % ВВП) роль сельского хозяйства.

По состоянию на 2006 год, валовой внутренний продукт страны составлял 440 млн долларов США (в пересчете на душу населения — 3900 долларов на человека).

Сельское хозяйство

Общая площадь сельскохозяйственных угодий составляет около 17 тыс. гектаров (до 50 % территории острова). В сельском хозяйстве занято 24 % рабочей силы, оно дает 5,4 % ВВП. В структуре сельского хозяйства 82 % объёма производства продукции приходится на растениеводство, 12,5 % — на рыболовство и 3,5 % — на животноводство. Главной товарной культурой Гренады является мускатный орех, по экспорту которого она стоит на втором месте в мире; также на экспорт выращивают бананы и какао-бобы, хлопчатник, манго, авокадо, а также пряности (кардамон, анис, фенхель, гвоздичное дерево, ваниль). Для внутреннего потребления культивируют цитрусовые (грейпфрут и апельсины), кукурузу, овощи, сахарный тростник и др.

Традиционно развито рыболовство. Животноводство не получило значительного развития, местное производство не удовлетворяет потребностей населения.

Промышленность

Промышленность развита слабо, хотя она дает 18 % ВВП и здесь занято 14 % рабочей силы. В основном, промышленность представлена предприятиями пищевой и лёгкой промышленности: здесь имеется несколько предприятий по переработске сельскохозяйственного сырья (в частности, по производству рома), пивоваренный завод, швейная фабрика и мастерские по производству одежды; мебельная фабрика; цех по сборке электрооборудования.

Энергетика

• установленная мощность электростанций: 17,7 тыс. кВт (1977)
• производство электроэнергии: 18,3 млн кВт*ч (1971); 28 млн кВт*ч (1976); 171 млн кВт*ч (2004).

Сфера услуг и торговля

В сфере услуг и торговле (которые обеспечивают 76,6 % ВВП страны) занято 62 % трудоспособного населения.

Транспорт

• 3 аэропорта, в том числе 1 международный.
• паромное сообщение: с островами Карриаку, Малый Мартиник и Сент-Винсент.

Автодороги

• общая протяженность: 906 км (1971); 923 км (1976); 923 км (1988); 1127 км (2004)
  • в том числе, с твёрдым покрытием: 469 км (1971); 746 (1976); 746 км (1988); 687 км (2004)
• количество автомашин: 6,3 тыс. (1975); 8,2 тыс. (1983); 9,5 тыс. (1984)

Внешняя торговля

• Экспорт: 40 млн долларов
• Статьи экспорта: мускатный орех, какао, бананы, фрукты, одежда
• Импорт: 276 млн долларов
• Статьи импорта: машины, химикаты, топливо, древесина и пиломатериалы, продовольствие

Отрывок, характеризующий Экономика Гренады

– Ну, так скажи мне… да как же вы доставали себе еду? – спрашивал он. И Терентий начинал рассказ о московском разорении, о покойном графе и долго стоял с платьем, рассказывая, а иногда слушая рассказы Пьера, и, с приятным сознанием близости к себе барина и дружелюбия к нему, уходил в переднюю.
Доктор, лечивший Пьера и навещавший его каждый день, несмотря на то, что, по обязанности докторов, считал своим долгом иметь вид человека, каждая минута которого драгоценна для страждущего человечества, засиживался часами у Пьера, рассказывая свои любимые истории и наблюдения над нравами больных вообще и в особенности дам.
– Да, вот с таким человеком поговорить приятно, не то, что у нас, в провинции, – говорил он.
В Орле жило несколько пленных французских офицеров, и доктор привел одного из них, молодого итальянского офицера.
Офицер этот стал ходить к Пьеру, и княжна смеялась над теми нежными чувствами, которые выражал итальянец к Пьеру.
Итальянец, видимо, был счастлив только тогда, когда он мог приходить к Пьеру и разговаривать и рассказывать ему про свое прошедшее, про свою домашнюю жизнь, про свою любовь и изливать ему свое негодование на французов, и в особенности на Наполеона.
– Ежели все русские хотя немного похожи на вас, – говорил он Пьеру, – c'est un sacrilege que de faire la guerre a un peuple comme le votre. [Это кощунство – воевать с таким народом, как вы.] Вы, пострадавшие столько от французов, вы даже злобы не имеете против них.
И страстную любовь итальянца Пьер теперь заслужил только тем, что он вызывал в нем лучшие стороны его души и любовался ими.
Последнее время пребывания Пьера в Орле к нему приехал его старый знакомый масон – граф Вилларский, – тот самый, который вводил его в ложу в 1807 году. Вилларский был женат на богатой русской, имевшей большие имения в Орловской губернии, и занимал в городе временное место по продовольственной части.
Узнав, что Безухов в Орле, Вилларский, хотя и никогда не был коротко знаком с ним, приехал к нему с теми заявлениями дружбы и близости, которые выражают обыкновенно друг другу люди, встречаясь в пустыне. Вилларский скучал в Орле и был счастлив, встретив человека одного с собой круга и с одинаковыми, как он полагал, интересами.
Но, к удивлению своему, Вилларский заметил скоро, что Пьер очень отстал от настоящей жизни и впал, как он сам с собою определял Пьера, в апатию и эгоизм.
– Vous vous encroutez, mon cher, [Вы запускаетесь, мой милый.] – говорил он ему. Несмотря на то, Вилларскому было теперь приятнее с Пьером, чем прежде, и он каждый день бывал у него. Пьеру же, глядя на Вилларского и слушая его теперь, странно и невероятно было думать, что он сам очень недавно был такой же.
Вилларский был женат, семейный человек, занятый и делами имения жены, и службой, и семьей. Он считал, что все эти занятия суть помеха в жизни и что все они презренны, потому что имеют целью личное благо его и семьи. Военные, административные, политические, масонские соображения постоянно поглощали его внимание. И Пьер, не стараясь изменить его взгляд, не осуждая его, с своей теперь постоянно тихой, радостной насмешкой, любовался на это странное, столь знакомое ему явление.
В отношениях своих с Вилларским, с княжною, с доктором, со всеми людьми, с которыми он встречался теперь, в Пьере была новая черта, заслуживавшая ему расположение всех людей: это признание возможности каждого человека думать, чувствовать и смотреть на вещи по своему; признание невозможности словами разубедить человека. Эта законная особенность каждого человека, которая прежде волновала и раздражала Пьера, теперь составляла основу участия и интереса, которые он принимал в людях. Различие, иногда совершенное противоречие взглядов людей с своею жизнью и между собою, радовало Пьера и вызывало в нем насмешливую и кроткую улыбку.
В практических делах Пьер неожиданно теперь почувствовал, что у него был центр тяжести, которого не было прежде. Прежде каждый денежный вопрос, в особенности просьбы о деньгах, которым он, как очень богатый человек, подвергался очень часто, приводили его в безвыходные волнения и недоуменья. «Дать или не дать?» – спрашивал он себя. «У меня есть, а ему нужно. Но другому еще нужнее. Кому нужнее? А может быть, оба обманщики?» И из всех этих предположений он прежде не находил никакого выхода и давал всем, пока было что давать. Точно в таком же недоуменье он находился прежде при каждом вопросе, касающемся его состояния, когда один говорил, что надо поступить так, а другой – иначе.
Теперь, к удивлению своему, он нашел, что во всех этих вопросах не было более сомнений и недоумений. В нем теперь явился судья, по каким то неизвестным ему самому законам решавший, что было нужно и чего не нужно делать.
Он был так же, как прежде, равнодушен к денежным делам; но теперь он несомненно знал, что должно сделать и чего не должно. Первым приложением этого нового судьи была для него просьба пленного французского полковника, пришедшего к нему, много рассказывавшего о своих подвигах и под конец заявившего почти требование о том, чтобы Пьер дал ему четыре тысячи франков для отсылки жене и детям. Пьер без малейшего труда и напряжения отказал ему, удивляясь впоследствии, как было просто и легко то, что прежде казалось неразрешимо трудным. Вместе с тем тут же, отказывая полковнику, он решил, что необходимо употребить хитрость для того, чтобы, уезжая из Орла, заставить итальянского офицера взять денег, в которых он, видимо, нуждался. Новым доказательством для Пьера его утвердившегося взгляда на практические дела было его решение вопроса о долгах жены и о возобновлении или невозобновлении московских домов и дач.
В Орел приезжал к нему его главный управляющий, и с ним Пьер сделал общий счет своих изменявшихся доходов. Пожар Москвы стоил Пьеру, по учету главно управляющего, около двух миллионов.
Главноуправляющий, в утешение этих потерь, представил Пьеру расчет о том, что, несмотря на эти потери, доходы его не только не уменьшатся, но увеличатся, если он откажется от уплаты долгов, оставшихся после графини, к чему он не может быть обязан, и если он не будет возобновлять московских домов и подмосковной, которые стоили ежегодно восемьдесят тысяч и ничего не приносили.
– Да, да, это правда, – сказал Пьер, весело улыбаясь. – Да, да, мне ничего этого не нужно. Я от разоренья стал гораздо богаче.
Но в январе приехал Савельич из Москвы, рассказал про положение Москвы, про смету, которую ему сделал архитектор для возобновления дома и подмосковной, говоря про это, как про дело решенное. В это же время Пьер получил письмо от князя Василия и других знакомых из Петербурга. В письмах говорилось о долгах жены. И Пьер решил, что столь понравившийся ему план управляющего был неверен и что ему надо ехать в Петербург покончить дела жены и строиться в Москве. Зачем было это надо, он не знал; но он знал несомненно, что это надо. Доходы его вследствие этого решения уменьшались на три четверти. Но это было надо; он это чувствовал.
Вилларский ехал в Москву, и они условились ехать вместе.
Пьер испытывал во все время своего выздоровления в Орле чувство радости, свободы, жизни; но когда он, во время своего путешествия, очутился на вольном свете, увидал сотни новых лиц, чувство это еще более усилилось. Он все время путешествия испытывал радость школьника на вакации. Все лица: ямщик, смотритель, мужики на дороге или в деревне – все имели для него новый смысл. Присутствие и замечания Вилларского, постоянно жаловавшегося на бедность, отсталость от Европы, невежество России, только возвышали радость Пьера. Там, где Вилларский видел мертвенность, Пьер видел необычайную могучую силу жизненности, ту силу, которая в снегу, на этом пространстве, поддерживала жизнь этого целого, особенного и единого народа. Он не противоречил Вилларскому и, как будто соглашаясь с ним (так как притворное согласие было кратчайшее средство обойти рассуждения, из которых ничего не могло выйти), радостно улыбался, слушая его.


Так же, как трудно объяснить, для чего, куда спешат муравьи из раскиданной кочки, одни прочь из кочки, таща соринки, яйца и мертвые тела, другие назад в кочку – для чего они сталкиваются, догоняют друг друга, дерутся, – так же трудно было бы объяснить причины, заставлявшие русских людей после выхода французов толпиться в том месте, которое прежде называлось Москвою. Но так же, как, глядя на рассыпанных вокруг разоренной кочки муравьев, несмотря на полное уничтожение кочки, видно по цепкости, энергии, по бесчисленности копышущихся насекомых, что разорено все, кроме чего то неразрушимого, невещественного, составляющего всю силу кочки, – так же и Москва, в октябре месяце, несмотря на то, что не было ни начальства, ни церквей, ни святынь, ни богатств, ни домов, была та же Москва, какою она была в августе. Все было разрушено, кроме чего то невещественного, но могущественного и неразрушимого.
Побуждения людей, стремящихся со всех сторон в Москву после ее очищения от врага, были самые разнообразные, личные, и в первое время большей частью – дикие, животные. Одно только побуждение было общее всем – это стремление туда, в то место, которое прежде называлось Москвой, для приложения там своей деятельности.
Через неделю в Москве уже было пятнадцать тысяч жителей, через две было двадцать пять тысяч и т. д. Все возвышаясь и возвышаясь, число это к осени 1813 года дошло до цифры, превосходящей население 12 го года.
Первые русские люди, которые вступили в Москву, были казаки отряда Винцингероде, мужики из соседних деревень и бежавшие из Москвы и скрывавшиеся в ее окрестностях жители. Вступившие в разоренную Москву русские, застав ее разграбленною, стали тоже грабить. Они продолжали то, что делали французы. Обозы мужиков приезжали в Москву с тем, чтобы увозить по деревням все, что было брошено по разоренным московским домам и улицам. Казаки увозили, что могли, в свои ставки; хозяева домов забирали все то, что они находили и других домах, и переносили к себе под предлогом, что это была их собственность.
Но за первыми грабителями приезжали другие, третьи, и грабеж с каждым днем, по мере увеличения грабителей, становился труднее и труднее и принимал более определенные формы.
Французы застали Москву хотя и пустою, но со всеми формами органически правильно жившего города, с его различными отправлениями торговли, ремесел, роскоши, государственного управления, религии. Формы эти были безжизненны, но они еще существовали. Были ряды, лавки, магазины, лабазы, базары – большинство с товарами; были фабрики, ремесленные заведения; были дворцы, богатые дома, наполненные предметами роскоши; были больницы, остроги, присутственные места, церкви, соборы. Чем долее оставались французы, тем более уничтожались эти формы городской жизни, и под конец все слилось в одно нераздельное, безжизненное поле грабежа.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял он богатство Москвы и правильную жизнь города.
Кроме грабителей, народ самый разнообразный, влекомый – кто любопытством, кто долгом службы, кто расчетом, – домовладельцы, духовенство, высшие и низшие чиновники, торговцы, ремесленники, мужики – с разных сторон, как кровь к сердцу, – приливали к Москве.
Через неделю уже мужики, приезжавшие с пустыми подводами, для того чтоб увозить вещи, были останавливаемы начальством и принуждаемы к тому, чтобы вывозить мертвые тела из города. Другие мужики, прослышав про неудачу товарищей, приезжали в город с хлебом, овсом, сеном, сбивая цену друг другу до цены ниже прежней. Артели плотников, надеясь на дорогие заработки, каждый день входили в Москву, и со всех сторон рубились новые, чинились погорелые дома. Купцы в балаганах открывали торговлю. Харчевни, постоялые дворы устраивались в обгорелых домах. Духовенство возобновило службу во многих не погоревших церквах. Жертвователи приносили разграбленные церковные вещи. Чиновники прилаживали свои столы с сукном и шкафы с бумагами в маленьких комнатах. Высшее начальство и полиция распоряжались раздачею оставшегося после французов добра. Хозяева тех домов, в которых было много оставлено свезенных из других домов вещей, жаловались на несправедливость своза всех вещей в Грановитую палату; другие настаивали на том, что французы из разных домов свезли вещи в одно место, и оттого несправедливо отдавать хозяину дома те вещи, которые у него найдены. Бранили полицию; подкупали ее; писали вдесятеро сметы на погоревшие казенные вещи; требовали вспомоществований. Граф Растопчин писал свои прокламации.


В конце января Пьер приехал в Москву и поселился в уцелевшем флигеле. Он съездил к графу Растопчину, к некоторым знакомым, вернувшимся в Москву, и собирался на третий день ехать в Петербург. Все торжествовали победу; все кипело жизнью в разоренной и оживающей столице. Пьеру все были рады; все желали видеть его, и все расспрашивали его про то, что он видел. Пьер чувствовал себя особенно дружелюбно расположенным ко всем людям, которых он встречал; но невольно теперь он держал себя со всеми людьми настороже, так, чтобы не связать себя чем нибудь. Он на все вопросы, которые ему делали, – важные или самые ничтожные, – отвечал одинаково неопределенно; спрашивали ли у него: где он будет жить? будет ли он строиться? когда он едет в Петербург и возьмется ли свезти ящичек? – он отвечал: да, может быть, я думаю, и т. д.
О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя.
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.
– Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер.
– Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье.
Княжна быстро встала ему навстречу и протянула руку.
– Да, – сказала она, всматриваясь в его изменившееся лицо, после того как он поцеловал ее руку, – вот как мы с вами встречаемся. Он и последнее время часто говорил про вас, – сказала она, переводя свои глаза с Пьера на компаньонку с застенчивостью, которая на мгновение поразила Пьера.
– Я так была рада, узнав о вашем спасенье. Это было единственное радостное известие, которое мы получили с давнего времени. – Опять еще беспокойнее княжна оглянулась на компаньонку и хотела что то сказать; но Пьер перебил ее.
– Вы можете себе представить, что я ничего не знал про него, – сказал он. – Я считал его убитым. Все, что я узнал, я узнал от других, через третьи руки. Я знаю только, что он попал к Ростовым… Какая судьба!
Пьер говорил быстро, оживленно. Он взглянул раз на лицо компаньонки, увидал внимательно ласково любопытный взгляд, устремленный на него, и, как это часто бывает во время разговора, он почему то почувствовал, что эта компаньонка в черном платье – милое, доброе, славное существо, которое не помешает его задушевному разговору с княжной Марьей.
Но когда он сказал последние слова о Ростовых, замешательство в лице княжны Марьи выразилось еще сильнее. Она опять перебежала глазами с лица Пьера на лицо дамы в черном платье и сказала:
– Вы не узнаете разве?
Пьер взглянул еще раз на бледное, тонкое, с черными глазами и странным ртом, лицо компаньонки. Что то родное, давно забытое и больше чем милое смотрело на него из этих внимательных глаз.