Экономика Сахалинской области
Сахалинская область имеет важное экономическое значение для Дальневосточного экономического района, основными отраслями специализации области являются нефтегазовая, рыбная, лесная, горнодобывающая промышленность, машиностроение и металлообработка. Объём валового регионального продукта Сахалинской области в 2012 году составил 706,6 млрд. рублей, по этому показателю регион занимает 19-е место в России и 1-е место среди регионов Дальнего Востока. По показателю ВРП на душу населения в 2010 году область находилась на третьем месте после Тюменской области и Москвы, а в 2011 г. уже на первом месте тем самым обогнав Тюменскую область и Москву .[1].
Промышленность
Экономика области всегда носила и носит ярко выраженный индустриальный характер, в промышленности занято почти 20 % работающего населения и создаётся более 60 % валового регионального продукта[2]. Крупнейшими промышленными центрами области являются Южно-Сахалинск, Холмск, Корсаков и Оха.
Крупные предприятия:
- Южно-Сахалинская ТЭЦ-1
- Сахалинская ГРЭС
- ОАО «Южно-Сахалинский молочный комбинат»
- ОАО «Южно-Сахалинский хлебокомбинат имени Кацева»
- ЗАО «Рыбокомбинат „Островной“»
- ОАО «Сахалинский пищевой комбинат»
- Судоремонтный завод ЗАО «Сахалинремфлот»
- ОАО «Холмская жестянобаночная фабрика»
- ОАО «Холмский хлебокомбинат»
- База обрабатывающего флота АООТ «Сахморепродукт»
- Охинская ТЭЦ
- ООО «РН — Сахалинморнефтегаз»
- ОАО «Поронайский молокозавод»
Сельское хозяйство
Из-за трудных погодных условий сельское хозяйство области получило своё развитие, в основном, в южных районах. Здесь успешно выращивают овощи: картофель, кормовые культуры, капусту, свеклу, морковь, чеснок, лук, помидоры, огурцы. Также развито животноводство, здесь разводят крупный рогатый скот, свиней, оленей, птицу. Оленеводство было характерно для некоторых коренных народов области, но большого развития в советский период не получило - в 1990 году в регионе было 3,9 тыс. оленей[3]. В 1990-е годы, в отличие от других регионов поголовье оленей в области почти не изменилось - в 2000 году их было 3,3 тыс[3]. Затем оленеводство почти сошло на нет: в 2010 году в области было только 170 оленей[3].
Транспорт
Транспорт — одна из важнейших отраслей экономики области, обеспечивающая экономические связи как внутри островной области, так и с материковой частью Дальнего Востока и с другими регионами страны. Представлен автомобильным, железнодорожным, морским, авиационным, трубопроводным видами транспорта.
Напишите отзыв о статье "Экономика Сахалинской области"
Примечания
- ↑ [web.archive.org/web/20120619102950/www.gks.ru/free_doc/new_site/vvp/vrp98-10.xls Валовой региональный продукт по субъектам Российской Федерации в 1998-2010 гг.]
- ↑ [www.admsakhalin.ru/index.php?id=160 Официальный сайт Губернатора и Правительства Сахалинской области]
- ↑ 1 2 3 static.iea.ras.ru/books/Sever_i_severyane.pdf С. 261
|
Это заготовка статьи о Сахалинской области. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Экономика Сахалинской области
– Отчего ж, можно.Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
