Экспериментальный роман (Золя)

«Экспериментальный роман» (фр. Le Roman expérimental) — статья Эмиля Золя, в которой писатель сформулировал принципы натуралистического романа, взяв на вооружение научный метод медика Клода Бернара, изложенный последним в его «Введении в изучение экспериментальной медицины». Впервые опубликована в Санкт-Петербургском журнале «Вестник Европы» в сентябре 1879 года. В 1880 году Золя включил статью в одноимённый сборник своих теоретических трудов, отражающих его взгляды на задачи романа и литературы.

В основе научного подхода Клода Бернара к медицине лежали наблюдение и опыт. Эмиль Золя предложил использовать данный метод в литературе, объявив, что писатель попеременно должен выступать наблюдателем и экспериментатором. Задачей романа провозглашалось правдивое описание мира. Романисту следует наблюдать за характерами героев, анализировать их, устанавливать законы поведения в различных условиях. Таким образом в романе все явления получают объяснение на основе законов среды, а не мистических сил, и упор сделан на научное исследование человеческой природы, а не художественное творчество.

В России взгляды Золя, изложенные в «Экспериментальном романе», оказали значительное влияние на Петра Боборыкина и Александра Амфитеатрова, которые вслед за французским писателем руководствовались девизом: «наука, применённая к литературе».

В начале XX века Д. Н. Овсянико-Куликовский в ряде работ («Вопросы психологии творчества», СПб., 1902; «Н. В. Гоголь», Москва, 1903; «Наблюдательный и экспериментальный метод в искусстве» в «Вестник воспит.», 1903, № 2—5) высказывался за возможность применения в искусстве не только наблюдения, но и эксперимента. Последний заключается в «нарочитом подборе известных черт под влиянием предрешающей деятельности известных чувств и мыслей». По его мнению, эта предварительная интуиция художника-экспериментатора даёт в результате искусственно созданные образы, которые автор находит возможным сопоставить с искусственным и целесообразным воспроизведением природных явлений в научном эксперименте. Типичными экспериментаторами в русской художественной литературе он считает Гоголя, Чехова, Щедрина и Гл. Успенского.

Ссылки

• [feb-web.ru/feb/slt/abc/lt2/lt2-B021.htm Экспериментальный роман] в «Литературной энциклопедии» (1929—1939)
• [modfrancelit.ru/eksperimentalnyiy-roman-statya-i-sbornik-e-zolya/ Современная французская литература. Экспериментальный роман (статья и сборник Э. Золя)]

Литература   Наука

Отрывок, характеризующий Экспериментальный роман (Золя)

Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.
– Старайтесь как можно более расхваливать порядок в доставлении провианта и маршрутов, когда будете говорить с императором, – сказал Билибин, провожая до передней Болконского.
– И желал бы хвалить, но не могу, сколько знаю, – улыбаясь отвечал Болконский.
– Ну, вообще как можно больше говорите. Его страсть – аудиенции; а говорить сам он не любит и не умеет, как увидите.


На выходе император Франц только пристально вгляделся в лицо князя Андрея, стоявшего в назначенном месте между австрийскими офицерами, и кивнул ему своей длинной головой. Но после выхода вчерашний флигель адъютант с учтивостью передал Болконскому желание императора дать ему аудиенцию.