Экспозиция (музыка)

Экспози́ция в музыкальной форме — раздел начального представления тематического материала музыкального произведения или его части. Термин, обычно, подразумевает использование материала, который будет далее разрабатываться или варьироваться.

Экспозиция в сонатной форме

Этот термин наиболее широко используется, в музыкальном анализе, для обозначения части музыкальной формы, как, например, в классической сонатной форме. Экспозиция обычно начинается в основной тональности, а затем модулирует в тональность доминанты. Минорные экспозиции, чаще модулируют в параллельный мажор. Имеется и много исключений.^{[уточнить]}

Экспозиция в классической сонатной форме — включает в себя главную и побочную партии, между которыми находится связующая, а завершает экспозицию заключительная партия. Экспозиция в концерте может встречаться два раза, сначала только в оркестре, в качестве основы конфликта и развития, а затем в оркестре с партией инструментального соло. Можно найти и много примеров классической сонатной формы с буквальным повтором экспозиции.

Экспозиция в фуге

Экспозиция в фуге — первая часть, в которой тема или темы проводятся во всех голосах поочерёдно. Между проведениями тем могут находиться элементы связующего характера, а в конце части — заключительного характера. (см. интермедия.)

См. также

• Интермедия — подготовительная часть для тем, в то время как экспозиция — для всей фуги.

Литература

• [bse.sci-lib.com/article125751.html Экспозиция (в музыке)] // Большая советская энциклопедия.
• Способин, Игорь Владимирович (1900-1954). Музыкальная форма: Учебник общего курса анализа / И. В. Способин. - М. : Музыка, 2002. - 399 с.

Отрывок, характеризующий Экспозиция (музыка)

– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?