Эксцентрическая комедия

Эксцентрическая, или бурлескная комедия, (англ. screwball comedy, буквально — «сумасбродная комедия») — поджанр кинокомедии, для которого свойственно быстрое развертывание действия в непредсказуемом и зачастую неправдоподобном направлении, сопровождаемое множеством сюжетных перипетий.

В эксцентрических комедиях мужчины часто переодеваются в женщин, персонажи принимают друг друга не за того, кем они являются, и эта путаница растёт как снежный ком с каждой сценой. Характерны фарсовые ситуации с оттенком буффонады. Многие комедии представляют собой переработку театральных фарсов (как, например, «Тётка Чарлея»).

К жанру эксцентрической комедии можно отнести многие фильмы Леонида Гайдая, Луи де Фюнеса, Пьера Ришара.

В классическом Голливуде

В англоязычной традиции под термином «эксцентрическая комедия» (screwball comedy) понимается специфическая разновидность кинокомедии, которая сформировалась в Голливуде в годы Великой депрессии и приобрела широкую популярность как средство уйти от бедственной повседневности. Разработали этот жанр режиссёры Фрэнк Капра («Это случилось однажды ночью», «С собой не унесёшь», «Мышьяк и старые кружева») и Говард Хоукс («Воспитание крошки», «Его девушка Пятница», «Двадцатый век»). В главных ролях, как правило, заняты Кэри Грант, Кэтрин Хепбёрн, Уильям Пауэлл, Кэрол Ломбард.

Действующими лицами «светских комедий» тридцатых были богатые наследники и «сливки» общества, фабула часто строилась на преодолении социальных и классовых барьеров («Мой слуга Годфри», «Леди Ева»). Стандартная ситуация: ненавидящие друг друга мужчина и женщина (иногда разведённые супруги) постепенно понимают, что любят друг друга и в конце фильма идут вместе под венец. Чтобы отвлечь внимание зрителя от неправдоподобности сюжетных ходов, диалоги произносились со скоростью пулемётных очередей.

Родственный вектор развития представляла из себя лирическая комедия Джорджа Кьюкора («Филадельфийская история») и Эрнста Любича («Неприятности в раю»). Лирическая комедия сдобрена элементами мелодрамы, упор делается на чувствах, персонажи не столь сумасбродны. В эксцентрической комедии, как правило, на первом плане не столько ухаживания, сколько юмор. Бурлескные герои ведут себя как дети, у них масса свободного времени, они вольны делать, что им заблагорассудится; чувство ответственности для них не существует.

В 1940-е гг. с наступлением эпохи нуара комедии в стиле Капры и Хоукса выходят из моды. В 1959 г. Билли Уайлдер подвёл черту под классическим периодом в истории жанра общепризнанным шедевром «В джазе только девушки». Более поздние фильмы, даже если они весьма эксцентричны (как, например, «Тутси»), относят к жанру screwball только в том случае, когда они сознательно ориентируются на образцы тридцатых (например, «В чём дело, док?» П. Богдановича и «Подручный Хадсакера» братьев Коэн).

Литература

• [books.google.com/books?id=w2nqE9V6pToC&pg=PA160 Сопоставление эксцентрической и романтической комедии]
• Wes D. Gehring. Screwball Comedy: A Genre of Madcap Romance. Greenwood Press, 1986. ISBN 9780313246500.
• Wes D. Gehring. Romantic Versus Screwball Comedy. Scarecrow Press, 2002. ISBN 9780810844247.

Отрывок, характеризующий Эксцентрическая комедия

«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.