Экхардт, Иоганн Георг фон

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Иоганн Георг фон Экхардт

Иоганн Георг фон Экхардт (нем. Johann Georg von Eckhart; 7 сентября 1664, Дуинген, графство Каленберг — 9 февраля 1730, Вюрцбург) — немецкий филолог и историк.



Биография

Учился в школе Пфорта, затем изучал богословие, филологию и историю в Лейпцигском университете. По окончании курса поступил секретарём к фельдмаршалу фон Флеммингу, затем работал в Ганновере. В 1694 году Готфрид Лейбниц принял Экхардта своим ассистентом и до конца жизни оказывал ему заметное и разнообразное покровительство. Благодаря Лейбницу в 1706 году Экхардт получил должность профессора в Хельмштедте. После смерти Лейбница он занял должность библиотекаря в Ганновере, был возведён в дворянское достоинство императором Карлом VI и в 1721 г. опубликовал посвящённый императору труд «Происхождение австрийцев» (лат. Origines Austriacae). Однако в 1723 году Экхардт оставил свой пост и бежал из Ганновера, оказавшись в итоге в иезуитском ордене в Кёльне, где принял католичество. Вскоре после этого архиепископ Иоганн Филипп фон Шёнборн назначил Экхардта своим библиотекарем и историком, в связи с чем Экхардт обосновался в Вюрцбурге, где в конце жизни принял участие в организации скандальной мистификации с так называемыми «камнями Берингера».

Важнейшие труды Экхардта — «История этимологических исследований немецкого языка» (лат. Historia studii etymologici linguae germanicae; 1711) и двухтомные «Комментарии к деяниям восточных франков» (лат. Commentarii de rebus Franciae Orientalis; 1729).

Напишите отзыв о статье "Экхардт, Иоганн Георг фон"

Примечания

Литература

Отрывок, характеризующий Экхардт, Иоганн Георг фон

– Го, го! – сказал старик, оглядывая ее округленную талию. – Поторопилась, нехорошо!
Он засмеялся сухо, холодно, неприятно, как он всегда смеялся, одним ртом, а не глазами.
– Ходить надо, ходить, как можно больше, как можно больше, – сказал он.
Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.