Экхольм, Хелена

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Хелена Экхольм 
Общая информация
Полное имя

Ханна Хелена Экхольм

Оригинальное имя

швед. Hanna Helena Ekholm

Гражданство

Швеция Швеция

Дата рождения

6 сентября 1984(1984-09-06) (39 лет)

Место рождения

Хельгум

Проживание

Эстерсунд

Рост/Вес

173 см / 59 кг

Семейное положение

замужем

Профессия

студент

Титулы
Чемпион мира

3 (2007, 2009, 2011)

Кубок мира

1 (2008/09)

Кубок мира, индивидуальные гонки

2 (2010/11), (2011/12)

Кубок мира, спринтерские гонки

1 (2008/09)

Кубок мира, массовый старт

1 (2008/09)

Точность стрельбы
По данным за

2011/12

Общая точность

89%

Лёжа

91%

Стоя

88%

Карьера (Кубок мира)
Побед

13

Подиумов

33 ( x 13+ x 10 + x 10)

Подиумов в эстафетах

10 ( x 4+ x 3 + x 3)

Медали

Чемпионаты мира
Золото Антерсельва 2007 смешанная эстафета
Золото Пхёнчхан 2009 преследование 10 км
Серебро Пхёнчхан 2009 смешанная эстафета
Бронза Пхёнчхан 2009 масс-старт 12,5 км
Бронза Ханты-Мансийск 2010 смешанная эстафета
Бронза Ханты-Мансийск 2011 преследование 10 км
Золото Ханты-Мансийск 2011 индивидуальная гонка 15 км
Бронза Рупольдинг 2012 индивидуальная гонка 15 км

Хеле́на Э́кхольм (швед. Hanna Helena Ekholm, в девичестве Юнссон (швед. Jonsson), 6 сентября 1984, Хельгум, Соллефтео, Вестерноррланд, Швеция) — шведская биатлонистка, трёхкратная чемпионка мира, обладательница Кубка мира (2008/09), обладательница четырёх Малых Кубков мира (в зачёте индивидуальных гонок (2010/11, 2011/12), спринтов (2008/09) и масс-стартов (2008/09)).





Общая информация

Хелена выросла в небольшой деревушке Хельгум, находящейся на границе коммуны Соллефтео. Там же на освещаемой лыжной трассе сделала свои первые шаги на лыжах. Как только ей исполнилось три года, она начала кататься на лыжах вместе со своей матерью или дедушкой Джином. Весной 1988 в Соллефтео Хелена впервые приняла участие в лыжных соревнованиях. Позже, когда Хелене было уже около 10 лет, другой дедушка, Ингв, научил её стрелять из пневматического ружья. Так, имея большое количество родственников со стороны матери, занимающихся лыжами, и много родных со стороны отца, являющихся хорошими стрелками, в 1999 Хелена решила заняться биатлоном[1].

Замужем, её муж — шведский биатлонист Давид Экхольм. После свадьбы, состоявшейся в июле 2010, Хелена сменила девичью фамилию на фамилию мужа[2]. 7 июля 2013 года у пары родилась дочь Моа[3], а в июне 2016 года — сын Сэм.

Студентка эстерсундского отделения Шведского государственного университета Mittuniversitetet. Изучает экономику и право. Мать Хелены зовут Евой, отца — Гансом. У Хелены есть младшие сёстры Йенни, профессиональная шведская биатлонистка, и Малин, а также брат Маттиас.

В свободное от биатлона и учёбы время интересуется дизайном интерьера, читает, путешествует и проводит время с семьёй и друзьями.

Главными своими достоинствами считает упорство, дисциплинированность, преданность своему делу и выдержанность[1].

Спортивная карьера

На соревнованиях по биатлону выступает с 2003 года. Вначале это были юниорские первенства, где Хелена особых успехов не добилась. С сезона 2005/06 выступает во взрослых соревнованиях. В первом сезоне наивысшим достижением Юнссон стали два 16-х места в спринте и гонке преследования на этапе в Поклюке. Сезон 2006/07 стал намного успешнее: в составе шведской сборной Юнссон, бежавшая на первом этапе, завоевала золотую медаль на чемпионате мира в Антерсельве (Италия) в смешанной эстафете. В последней гонке сезона на этапе в Ханты-Мансийске почти идеальная стрельба в гонке с общего старта позволила Юнссон впервые в карьере подняться на пьедестал и сразу же на первое место. Кроме того в сезоне 2006/07 ещё 5 раз Юнссон входила в восьмёрку лучших. В сезоне 2007/08 таких попаданий в восьмёрку у Хелены было 7, один раз она заняла призовое второе место в спринтерской гонке на этапе в Рупольдинге. В общем зачёте шведская спортсменка заняла 9-е место.

Сезон 2008/09 Юнссон начала с победы в индивидуальной гонке на домашнем этапе в Эстерсунде, затем в Пхёнчхане стала чемпионкой мира в преследовании, бронзовым призёром в масс-старте и серебряной призёркой в смешанной эстафете.

На чемпионате мира в Ханты-Мансийске вполне ожидаемо взяла бронзу в гонке преследования, а также выиграла золотую медаль в индивидуальной гонке, будучи единственной отстрелявшей без промахов.

10 марта 2012 Экхольм объявила о намерении завершить профессиональную карьеру по окончании сезона 2011/2012[4].

Результаты

Олимпийские игры, чемпионаты мира, кубки мира

Личный зачёт
Сезон Дисциплина Этапы Итог (очки/место)
(по дисциплинам)
Итог (очки/место)
(общий)
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
2005/06 ИГ -
Хох
41

Оср
21
- - - - - - - 10 42 66 42
Спринт -
Хох
25

Оср
39
- - - -
Пок
16

Кон
48

Хол
20
32 44
Преследование - -
Оср
24
- - - -
Пок
16

Кон
29

Хол
32
24 40
2006/07 ИГ
Эст
32
-
Хох
4
- - -
ЧМ
18

Лах
20
- - 64 16 394 17
Спринт
Эст
21

Хох
52

Хох
8
- -
Пок
48

ЧМ
4

Лах
18

Хол
32

Хан
8
123 21
Преследование
Эст
22

Хох
21
- - -
Пок
32

ЧМ
15

Лах
11

Хол
31

Хан
12
81 23
Масс-старт - - - -
Руп
НФ

Пок
9

ЧМ
8
-
Хол
14

Хан
126 5
2007/08 ИГ
Кон
5
-
Пок
5
- - -
ЧМ
11
- - - 98 4 544 9
Спринт
Кон
12

Хох
15

Пок
4

Обе
29

Руп
-
ЧМ
24

Пхё
21

Хан
20

Хол
25
160 13
Преследование
Кон
19

Хох
7
- -
Руп
12
-
ЧМ
15

Пхё
15

Хан
16

Хол
12
135 13
Масс-старт - - -
Обе
6
-
Ант
6

ЧМ
5
-
Хан
14

Хол
8
40 5
2008/09 ИГ
Эст
-
Хох
27
- - -
ЧМ
8

Ван
24
- - 111 6 952 1
Спринт
Эст
29

Хох
4

Хох

Обе

Руп
8

Ант
24

ЧМ
5

Ван

Тро

Хан
19
372 1
Преследование
Эст
8

Хох
5
- -
Руп
7

Ант
20

ЧМ
-
Тро
10

Хан
16
226 6
Масс-старт - - -
Обе
-
Ант

ЧМ
-
Тро
12

Хан
210 1
2009/10 ИГ
Эст
-
Пок
- - -
ОИ
49
- - - 120 5 813 3
Спринт
Эст
4

Хох

Пок
12

Обе

Руп
15
-
ОИ
12

Кон
9

Хол
24

Хан
332 3
Преследование -
Хох

Пок
7
- - -
ОИ
14

Кон
9

Хол
14
- 182 7
Масс-старт - - -
Обе

Руп
-
ОИ
10
-
Хол
28

Хан
20
166 4
2010/11 ИГ
Эст
-
Пок
24
-
Руп
- - -
ЧМ
- 173 1 971 3
Спринт
Эст
5

Хох
5

Пок
7

Обе
9

Руп
9

Ант
19

Пре

Фор
22

ЧМ
5

Хол
38
324 6
Преследование
Эст

Хох
- -
Руп
6
-
Пре
10

Фор
12

ЧМ

Хол
16
279 3
Масс-старт - - -
Обе
-
Ант
16
-
Фор
6

ЧМ
7

Хол
7
195 5
2011/12 ИГ
Эст
7
- - -
НМ
- - -
ЧМ
- 138 1 893 5
Спринт
Эст
25

Хох
4

Хох

Обе
31

НМ
9

Ант
5

Хол
24

Кон
13

ЧМ
4

Хан
13
317 6
Преследование
Эст
8

Хох
12

Хох
-
НМ
-
Хол
16

Кон
12

ЧМ
5

Хан
11
295 6
Масс-старт - - -
Обе
5
-
Ант
8
- -
ЧМ
16

Хан
15
169 9
Примечание: НФ — стартовала в гонке, но не финишировала.
Желтым цветом выделены победные гонки (на этапах Кубка мира) и победа в общем зачёте Кубка мира,
серебряным — гонки, в которых заняла второе место, бронзовым — гонки, в которых заняла третье место,
красным — победы в зачете Малых кубков мира (по итогам сезона).

По состоянию на 17 марта 2012 года

Напишите отзыв о статье "Экхольм, Хелена"

Примечания

  1. 1 2 [www.helenaekholm.com/english Helena Ekholms webbsida]
  2. [www.sports.ru/biathlon/71880750.html Sports.ru]
  3. [www.sports.ru/biathlon/151050564.html Экхольм родила девочку] (рус.). sports.ru (8 июля 2013). Проверено 10 августа 2013. [www.webcitation.org/6Iw3PsL1K Архивировано из первоисточника 17 августа 2013].
  4. [rusbiathlon.ru/news/biathlon/id22072 Rusbiathlon.ru]

Ссылки

  • [www.helenaekholm.com/ Персональный сайт] (швед.)
  • [services.biathlonresults.com/athletes.aspx?IbuId=BTSWE20609198401 Профиль на сайте IBU] (англ.)

Отрывок, характеризующий Экхольм, Хелена

Смоленск оставляется вопреки воле государя и всего народа. Но Смоленск сожжен самими жителями, обманутыми своим губернатором, и разоренные жители, показывая пример другим русским, едут в Москву, думая только о своих потерях и разжигая ненависть к врагу. Наполеон идет дальше, мы отступаем, и достигается то самое, что должно было победить Наполеона.


На другой день после отъезда сына князь Николай Андреич позвал к себе княжну Марью.
– Ну что, довольна теперь? – сказал он ей, – поссорила с сыном! Довольна? Тебе только и нужно было! Довольна?.. Мне это больно, больно. Я стар и слаб, и тебе этого хотелось. Ну радуйся, радуйся… – И после этого княжна Марья в продолжение недели не видала своего отца. Он был болен и не выходил из кабинета.
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m lle Bourienne. Один Тихон ходил за ним.
Через неделю князь вышел и начал опять прежнюю жизнь, с особенной деятельностью занимаясь постройками и садами и прекратив все прежние отношения с m lle Bourienne. Вид его и холодный тон с княжной Марьей как будто говорил ей: «Вот видишь, ты выдумала на меня налгала князю Андрею про отношения мои с этой француженкой и поссорила меня с ним; а ты видишь, что мне не нужны ни ты, ни француженка».
Одну половину дня княжна Марья проводила у Николушки, следя за его уроками, сама давала ему уроки русского языка и музыки, и разговаривая с Десалем; другую часть дня она проводила в своей половине с книгами, старухой няней и с божьими людьми, которые иногда с заднего крыльца приходили к ней.
О войне княжна Марья думала так, как думают о войне женщины. Она боялась за брата, который был там, ужасалась, не понимая ее, перед людской жестокостью, заставлявшей их убивать друг друга; но не понимала значения этой войны, казавшейся ей такою же, как и все прежние войны. Она не понимала значения этой войны, несмотря на то, что Десаль, ее постоянный собеседник, страстно интересовавшийся ходом войны, старался ей растолковать свои соображения, и несмотря на то, что приходившие к ней божьи люди все по своему с ужасом говорили о народных слухах про нашествие антихриста, и несмотря на то, что Жюли, теперь княгиня Друбецкая, опять вступившая с ней в переписку, писала ей из Москвы патриотические письма.
«Я вам пишу по русски, мой добрый друг, – писала Жюли, – потому что я имею ненависть ко всем французам, равно и к языку их, который я не могу слышать говорить… Мы в Москве все восторжены через энтузиазм к нашему обожаемому императору.
Бедный муж мой переносит труды и голод в жидовских корчмах; но новости, которые я имею, еще более воодушевляют меня.
Вы слышали, верно, о героическом подвиге Раевского, обнявшего двух сыновей и сказавшего: «Погибну с ними, но не поколеблемся!И действительно, хотя неприятель был вдвое сильнее нас, мы не колебнулись. Мы проводим время, как можем; но на войне, как на войне. Княжна Алина и Sophie сидят со мною целые дни, и мы, несчастные вдовы живых мужей, за корпией делаем прекрасные разговоры; только вас, мой друг, недостает… и т. д.
Преимущественно не понимала княжна Марья всего значения этой войны потому, что старый князь никогда не говорил про нее, не признавал ее и смеялся за обедом над Десалем, говорившим об этой войне. Тон князя был так спокоен и уверен, что княжна Марья, не рассуждая, верила ему.
Весь июль месяц старый князь был чрезвычайно деятелен и даже оживлен. Он заложил еще новый сад и новый корпус, строение для дворовых. Одно, что беспокоило княжну Марью, было то, что он мало спал и, изменив свою привычку спать в кабинете, каждый день менял место своих ночлегов. То он приказывал разбить свою походную кровать в галерее, то он оставался на диване или в вольтеровском кресле в гостиной и дремал не раздеваясь, между тем как не m lle Bourienne, a мальчик Петруша читал ему; то он ночевал в столовой.
Первого августа было получено второе письмо от кня зя Андрея. В первом письме, полученном вскоре после его отъезда, князь Андрей просил с покорностью прощения у своего отца за то, что он позволил себе сказать ему, и просил его возвратить ему свою милость. На это письмо старый князь отвечал ласковым письмом и после этого письма отдалил от себя француженку. Второе письмо князя Андрея, писанное из под Витебска, после того как французы заняли его, состояло из краткого описания всей кампании с планом, нарисованным в письме, и из соображений о дальнейшем ходе кампании. В письме этом князь Андрей представлял отцу неудобства его положения вблизи от театра войны, на самой линии движения войск, и советовал ехать в Москву.
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея.
– Получил от князя Андрея нынче, – сказал он княжне Марье, – не читала?
– Нет, mon pere, [батюшка] – испуганно отвечала княжна. Она не могла читать письма, про получение которого она даже и не слышала.
– Он пишет про войну про эту, – сказал князь с той сделавшейся ему привычной, презрительной улыбкой, с которой он говорил всегда про настоящую войну.
– Должно быть, очень интересно, – сказал Десаль. – Князь в состоянии знать…
– Ах, очень интересно! – сказала m llе Bourienne.
– Подите принесите мне, – обратился старый князь к m llе Bourienne. – Вы знаете, на маленьком столе под пресс папье.
M lle Bourienne радостно вскочила.
– Ах нет, – нахмурившись, крикнул он. – Поди ты, Михаил Иваныч.
Михаил Иваныч встал и пошел в кабинет. Но только что он вышел, старый князь, беспокойно оглядывавшийся, бросил салфетку и пошел сам.
– Ничего то не умеют, все перепутают.
Пока он ходил, княжна Марья, Десаль, m lle Bourienne и даже Николушка молча переглядывались. Старый князь вернулся поспешным шагом, сопутствуемый Михаилом Иванычем, с письмом и планом, которые он, не давая никому читать во время обеда, положил подле себя.
Перейдя в гостиную, он передал письмо княжне Марье и, разложив пред собой план новой постройки, на который он устремил глаза, приказал ей читать вслух. Прочтя письмо, княжна Марья вопросительно взглянула на отца.
Он смотрел на план, очевидно, погруженный в свои мысли.
– Что вы об этом думаете, князь? – позволил себе Десаль обратиться с вопросом.
– Я! я!.. – как бы неприятно пробуждаясь, сказал князь, не спуская глаз с плана постройки.
– Весьма может быть, что театр войны так приблизится к нам…
– Ха ха ха! Театр войны! – сказал князь. – Я говорил и говорю, что театр войны есть Польша, и дальше Немана никогда не проникнет неприятель.
Десаль с удивлением посмотрел на князя, говорившего о Немане, когда неприятель был уже у Днепра; но княжна Марья, забывшая географическое положение Немана, думала, что то, что ее отец говорит, правда.
– При ростепели снегов потонут в болотах Польши. Они только могут не видеть, – проговорил князь, видимо, думая о кампании 1807 го года, бывшей, как казалось, так недавно. – Бенигсен должен был раньше вступить в Пруссию, дело приняло бы другой оборот…
– Но, князь, – робко сказал Десаль, – в письме говорится о Витебске…
– А, в письме, да… – недовольно проговорил князь, – да… да… – Лицо его приняло вдруг мрачное выражение. Он помолчал. – Да, он пишет, французы разбиты, при какой это реке?
Десаль опустил глаза.
– Князь ничего про это не пишет, – тихо сказал он.
– А разве не пишет? Ну, я сам не выдумал же. – Все долго молчали.
– Да… да… Ну, Михайла Иваныч, – вдруг сказал он, приподняв голову и указывая на план постройки, – расскажи, как ты это хочешь переделать…
Михаил Иваныч подошел к плану, и князь, поговорив с ним о плане новой постройки, сердито взглянув на княжну Марью и Десаля, ушел к себе.
Княжна Марья видела смущенный и удивленный взгляд Десаля, устремленный на ее отца, заметила его молчание и была поражена тем, что отец забыл письмо сына на столе в гостиной; но она боялась не только говорить и расспрашивать Десаля о причине его смущения и молчания, но боялась и думать об этом.
Ввечеру Михаил Иваныч, присланный от князя, пришел к княжне Марье за письмом князя Андрея, которое забыто было в гостиной. Княжна Марья подала письмо. Хотя ей это и неприятно было, она позволила себе спросить у Михаила Иваныча, что делает ее отец.
– Всё хлопочут, – с почтительно насмешливой улыбкой, которая заставила побледнеть княжну Марью, сказал Михаил Иваныч. – Очень беспокоятся насчет нового корпуса. Читали немножко, а теперь, – понизив голос, сказал Михаил Иваныч, – у бюра, должно, завещанием занялись. (В последнее время одно из любимых занятий князя было занятие над бумагами, которые должны были остаться после его смерти и которые он называл завещанием.)
– А Алпатыча посылают в Смоленск? – спросила княжна Марья.
– Как же с, уж он давно ждет.


Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.