Экю (щит)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Экю́ (фр. Écu) — тип щита, бывший частью обмундирования всадников в броне во время средневековых войн.

Экю имел треугольную форму и происходил от раннесредневекового миндалевидного щита. Использовался в период с примерно, 1200 года по 1450 год[комм. 1]. На протяжении этого периода американский исследователь Башфорд Дин[en] проследил семь форм экю, а именно[1]:

  1. Треугольный щит, довольно высокий, но ниже миндалевидного щита (1200—1250)
  2. Треугольный щит, существенно меньший по высоте (1250—1280)
  3. Маленький треугольный щит (1280—1310)
  4. Щит больший по размеру, с отчетливой оживальной формой (с выпуклыми боковыми сторонами, т. н. форма жаровни, 1300—1350)
  5. Щит оживальной формы, несколько выше и уже предыдущего, появляется умбон (1350—1400).
  6. Щит сохраняет предыдущую форму в анфас, но становится изогнутым — нижний конец и верхний край отгибаются наружу, умбон становится более выступающим (1380—1420)
  7. Нижний конец щита становится широким, в результате он теряет треугольную форму и приобретает скорее трапецевидную, этот нижний конец по-прежнему выгнут наружу, тогда как в отношении верхнего края это не заметно, умбон сохраняется (1430—1450)

Как и все средневековые щиты, экю изготавливался из дерева покрытого кожей, мог усиливаться полосками металла или роговыми пластинками[2].

Во французском языке слово «оруженосец» звучит écuyer (а в латинском «scutarius» от скутума). Это слово происходит именно от названия этого щита, так как оруженосцы носили экю рыцарей, которым они служили.

На экю обычно наносили герб, обозначающий королевство или же семью.

Напишите отзыв о статье "Экю (щит)"



Примечания

Комментарии
  1. Здесь и далее даты ориентировочные, в источнике разновидности щитов показаны на графике, на котором указаны только столетия.
Источники и ссылки
  1. Bashford Dean. [libmma.contentdm.oclc.org/cdm/fullbrowser/collection/p15324coll10/id/130589/rv/compoundobject/cpd/130601 Educational charts of arms and armor]. — New York: Metropolitan Museum of Art (New York, N.Y.). Department of Arms and Armor, 1928.
  2. Блэр, Клод. Рыцарские доспехи Европы = European armour. — М.: Центрполиграф, 2008. — С. 200—202. — 256 с. — ISBN 978-59524-3356-4.

Отрывок, характеризующий Экю (щит)

Княжна Марья поняла все.
Но она все таки надеялась и спросила словами, в которые она не верила:
– Но как его рана? Вообще в каком он положении?
– Вы, вы… увидите, – только могла сказать Наташа.
Они посидели несколько времени внизу подле его комнаты, с тем чтобы перестать плакать и войти к нему с спокойными лицами.
– Как шла вся болезнь? Давно ли ему стало хуже? Когда это случилось? – спрашивала княжна Марья.
Наташа рассказывала, что первое время была опасность от горячечного состояния и от страданий, но в Троице это прошло, и доктор боялся одного – антонова огня. Но и эта опасность миновалась. Когда приехали в Ярославль, рана стала гноиться (Наташа знала все, что касалось нагноения и т. п.), и доктор говорил, что нагноение может пойти правильно. Сделалась лихорадка. Доктор говорил, что лихорадка эта не так опасна.
– Но два дня тому назад, – начала Наташа, – вдруг это сделалось… – Она удержала рыданья. – Я не знаю отчего, но вы увидите, какой он стал.
– Ослабел? похудел?.. – спрашивала княжна.
– Нет, не то, но хуже. Вы увидите. Ах, Мари, Мари, он слишком хорош, он не может, не может жить… потому что…


Когда Наташа привычным движением отворила его дверь, пропуская вперед себя княжну, княжна Марья чувствовала уже в горле своем готовые рыданья. Сколько она ни готовилась, ни старалась успокоиться, она знала, что не в силах будет без слез увидать его.
Княжна Марья понимала то, что разумела Наташа словами: сним случилось это два дня тому назад. Она понимала, что это означало то, что он вдруг смягчился, и что смягчение, умиление эти были признаками смерти. Она, подходя к двери, уже видела в воображении своем то лицо Андрюши, которое она знала с детства, нежное, кроткое, умиленное, которое так редко бывало у него и потому так сильно всегда на нее действовало. Она знала, что он скажет ей тихие, нежные слова, как те, которые сказал ей отец перед смертью, и что она не вынесет этого и разрыдается над ним. Но, рано ли, поздно ли, это должно было быть, и она вошла в комнату. Рыдания все ближе и ближе подступали ей к горлу, в то время как она своими близорукими глазами яснее и яснее различала его форму и отыскивала его черты, и вот она увидала его лицо и встретилась с ним взглядом.
Он лежал на диване, обложенный подушками, в меховом беличьем халате. Он был худ и бледен. Одна худая, прозрачно белая рука его держала платок, другою он, тихими движениями пальцев, трогал тонкие отросшие усы. Глаза его смотрели на входивших.