Уоллак, Илай

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Элай Хершел Уоллак»)
Перейти к: навигация, поиск
Илай Уоллак
Eli Wallach
Имя при рождении:

Илай Хершел Уоллак

Дата рождения:

7 декабря 1915(1915-12-07)

Место рождения:

Бруклин, Нью-Йорк, США

Дата смерти:

24 июня 2014(2014-06-24) (98 лет)

Место смерти:

Манхэттен, Нью-Йорк, США

Профессия:

актёр

Карьера:

1945—2010

И́лай Хе́ршел Уо́ллак (Эли Хершл Валлах[1], англ. Eli Herschel Wallach [ˈiːlaɪ ˈwɔːlək]; 7 декабря 1915 — 24 июня 2014) — американский актёр театра и кино. Наиболее известные сыгранные им роли — Кальвера в «Великолепной семёрке» Джона Стёрджеса, Туко в фильме Серджио Леоне «Хороший, плохой, злой», дон Альтабелло в фильме Фрэнсиса Форда Копполы «Крёстный отец 3».

Лауреат премий BAFTA, «Тони» и «Эмми», обладатель почётной премии «Оскар» за достижения на протяжении всей кинокарьеры (2011).





Биография

Родился в Бруклине в еврейской семье, которая жила в итальянском квартале. Его родители — Абрам Валлах и Берта Шор — эмигрировали в США из Перемышля в 1909 году, отец (по профессии — портной) содержал в Бруклине конфетную лавку «Bertha’s»; разговорным языком в семье был идиш.[2] Выпускник Техасского Университета в Остине1936 году) и Нью-Йорк-Сити колледжа. Учился актёрскому мастерству в театральной студии «Neighborhood Playhouse», расположенной на Манхэттене на East 54-й улице в Нью-Йорке.

Во время Второй мировой войны служил в медицинском подразделении на Гавайях; закончил курсы повышения квалификации для младших офицеров, затем был командирован в Касабланку и во Францию. Там впервые оказались востребованы его актёрские способности: вместе с другими сотрудниками госпиталя для раненых он написал и поставил любительскую сатирическую пьесу «Это что, армия?», в которой высмеивались различные европейские диктаторы; сам Уоллак изображал в спектакле Гитлера.

После окончания войны и демобилизации с 1945 года участвует в профессиональных театральных постановках на Бродвее. В 1951 году он становится лауреатом премии «Тони» за роль Альваро в пьесе Теннесси Уильямса «Татуированная роза». Дебютом в кино для Уоллака стала роль Сильвы Ваккаро в фильме Элиа Казана «Куколка» (1956) по сценарию Теннесси Уильямса. Он начинает регулярно сниматься, хотя и редко появляется в главных ролях.

Илай Уоллак мог начать кинокарьеру ещё в 1953 году, когда ему была предложена роль Анджело Маджио в фильме Фреда Циннеманна «Отныне и во веки веков», однако в итоге эту роль сыграл Фрэнк Синатра и получил за неё «Оскар». По известной легенде, Синатра получил роль благодаря давлению, которое оказали на продюсера фильма мафиози (эту легенду использовали Марио Пьюзо в романе «Крёстный отец» и Коппола в его экранизации). Однако по утверждению самого Уоллака, он сам отказался от роли в фильме, чтобы иметь возможность сыграть более интересную для него роль в постановке новой пьесы Теннесси Уильямса.

Во время съёмок фильма «Хороший, плохой, злой» у Уоллака сложились хорошие дружеские отношения с режиссёром Серджио Леоне. Через некоторое время Леоне предложил ему сыграть главную роль в его новом фильме «За пригоршню динамита», однако актёр отказался из-за намерения работать в другом проекте. Леоне продолжал настаивать, и Уоллак в итоге отказался от своих планов и дал ему согласие. Однако через некоторое время Леоне позвонил ему, извинился и сказал, что студия под угрозой снятия финансирования настаивает, чтобы роль сыграл Род Стайгер. Уоллак и Леоне разругались и больше никогда после этого не общались.

Уоллак был одним из трёх актёров, которые играли Мистера Фриза в телесериале 1966 года «Бэтмен». По словам Уоллака, никакая другая его роль не вызвала такого шквала писем от поклонников, как эта. В 1975 году была выпущена грампластинка, на которой Уоллак читает перевод книги А. И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» (ISBN 0-694-50262-6)

Среди его наиболее памятных экранных работ — главарь банды Кальвера в фильме Джона Стёрджеса «Великолепная семёрка» (1960), Гвидо в фильме Джона Хьюстона «Неприкаянные» (1961), Чарли Грант в фильме Джона Форда «Как был завоёван Запад» (1962), эксцентричный миллионер Дэвис Лиланд в комедии Уильяма Уайлера «Как украсть миллион» (1966), Бен Бейкер в фильме Джей Ли Томпсона «Золото Маккенны» (1969). Классикой кинематографа и лучшей киноработой актёра признана сыгранная им роль Туко в фильме Серджио Леоне «Хороший, плохой, злой». Среди важных поздних ролей Уоллака — дон Альтабелло в фильме Фрэнсиса Форда Копполы «Крёстный отец 3» (1990). Всего на счету Уоллака более 80 ролей в художественных фильмах и примерно столько же в телевизионных постановках, причём в последние годы актёр продолжал активно сниматься, несмотря на преклонный возраст и перенесённый инсульт, после которого он ослеп на левый глаз.

В 2005 году вышла написанная им автобиографическая книга «Хороший, плохой и я» («The Good, the Bad and Me: In My Anecdotage») (ISBN 978-0-15-603169-1).

98-летний Уоллак скончался 24 июня 2014 года в родном Нью-Йорке.

Частная жизнь

С 1948 года[3] Илай Уоллак был женат на актрисе Энн Джексон, у них трое детей. Его внучатый племянник Энтони Оливер Скотт — ведущий кинокритик The New York Times.

Частичная фильмография

Год Русское название Оригинальное название Роль
1956 ф Куколка Baby Doll Сильва Вакарро
1958 ф Линейка The Lineup Танцор
1958 тф Заговор с целью убить Сталина The Plot to Kill Stalin Поскрёбышев
1959 тф По ком звонит колокол For Whom the Bell Tolls цыган Рафаэль
1960 ф Великолепная семёрка The Magnificent Seven Кальвера
1960 ф Семь воров Seven Thieves Пончо
1961 ф Неприкаянные The Misfits Гвидо
1962 ф Как был завоёван Запад How the West Was Won Чарли Гант
1962 ф Приключения молодого человека Hemingway's Adventures of a Young Man Джон
1963 ф Победители The Victors сержант Крейг
1963 ф Первый акт Act One Уоррен Стоун
1964 ф Поцелуи для моего президента Kisses for My President Рафаэль Вальдес младший
1964 ф Лунные пряхи The Moon-Spinners Стратос
1965 ф Чингисхан Genghis Khan шах Хорезма
1965 ф Лорд Джим Lord Jim генерал
1966 ф Как украсть миллион How to Steal a Million Дэвис Лиланд
1966 ф Хороший, плохой, злой The Good, the Bad and the Ugly Туко
1966 тф Маки — это тоже цветы Poppies Are Also Flowers «Хэппи» Локарно
1967 ф Выход тигра The Tiger Makes Out Бен Харрис
1968 ф Козырной туз Ace High Какопулос
1968 ф Как спасти брак (и разрушить свою жизнь) How to Save a Marriage and Ruin Your Life Гарри Хантер
1968 ф Прекрасный способ умереть A Lovely Way to Die Теннеси Фредерикс
1969 ф Супермозг Le Cerveau Франки Сканнапьеко
1969 ф Золото Маккенны Mackenna’s Gold Бен Бейкер
1970 ф Ангел Левин Angel Levine клерк из кулинарии
1970 ф Зигзаг Zig Zag Марио Гамбретти
1970 ф Какова причина The Reason Why Чарли
1970 ф Пиключения Жерара The Adventures of Gerard Наполеон I
1970 ф Люди по соседству The People Next Door Артур Мэйсон
1971 ф Кровавый кулак Viva la muerte... tua! Макс Лозойя
1971 ф Роман конокрада Romansa konjokradice Кифке
1971 тф Машинистки The Typists Пол Каннингем
1973 тф Смерть в холодную ночь A Cold Night's Death Франк Энери
1973 ф Золушка увольняется на берег Cinderella Liberty Линн Форшей
1973 ф Последний шанс L'ultima chance Джо
1974 ф Безумный Джо Crazy Joe Дон Витторио
1974 тф Обвинённый и осужддённый Indict and Convict ДеВитт Фостер
1974 тф Хьюстон, у нас проблемы Houston, We've Got a Problem рассказчик за кадром
1975 ф Белый,жёлтый, чёрный The White, the Yellow, and the Black шериф Эдвард Гидеон / как Чёрный Джек
1975 ф Берегись шута Attenti al buffone Цезаре
1976 ф Безумный страх Plot of Fear Пьетро Риччо
1976 ф Независимость Independence Бенджамин Франклин
1976 тф 20 оттенков розового 20 Shades of Pink
1977 ф Принцип домино The Domino Principle генерал Ресер
1977 ф Часовой The Sentinel детектив Гетц
1977 ф Бездна The Deep Адам Коффин
1977 ф Противные привычки Nasty Habits монсеньор
1978 ф Железный круг Circle of Iron человек в масле
1978 ф Подружки Girlfriends раввин Голд
1978 тф Пират The Pirate Бен Эзра
1978 ф Маленькая Италия Little Italy Джироламо Джарра
1979 ф Сила огня Firepower Хайман
1980 ф Охотник The Hunter Ричи Блументаль
1981 ф Саламандра The Salamander генерал Лепорелло
1986 ф Крутые ребята Tough Guys Леон Б. Литтл
1987 ф Чокнутые Nuts доктор Герберт Моррисон
1990 ф Два Джейка The Two Jakes Коттон Вайнбергер
1990 ф Крёстный отец 3 The Godfather: Part III дон Альтобелло
1992 ф Статья 99 Article 99 Сэм Абрамс
1992 ф Любовница Mistress Джордж
1992 ф Ночь и город Night and the City Пек
1995 ф Двое — это слишком Two Much Шелдон Додж
1996 ф Компаньон The Associate Дональд Фэллон
2000 ф Сохраняя веру Keeping the Faith рабби Бен Льюис
2003 ф Таинственная река Mystic River мистер Луни (нет в титрах)
2006 ф Отпуск по обмену The Holiday Артур Эббот
2006 ф Мистификация The Hoax Ной Дитрих
2009 ф Нью-Йорк, я люблю тебя New York, I Love You' Эйб
2010 ф Призрак The Ghost Writer старик на «Винограднике Марты»
2010 ф Уолл-стрит: Деньги не спят Wall Street: Money Never Sleeps Джулиус Стайнхардт

Напишите отзыв о статье "Уоллак, Илай"

Примечания

  1. в русскоязычных источниках встречается также написание имени актёра как Эли Уоллах или Илай Уоллах, а также другие варианты написания и произношения
  2. [www.forward.com/articles/8249/ At a Ripe Age, Eli Wallach Plays Juicy Jewish Roles]
  3. [esquire.ru/wil/eli-wallach Правила жизни Илая Уоллака — Журнал Esquire]

Ссылки

Отрывок, характеризующий Уоллак, Илай

Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.


Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
– Вот, по крайней мере, мы вами теперь вполне воспользуемся, милый князь, – говорила маленькая княгиня, разумеется по французски, князю Василью, – это не так, как на наших вечерах у Annette, где вы всегда убежите; помните cette chere Annette? [милую Аннет?]
– А, да вы мне не подите говорить про политику, как Annette!
– А наш чайный столик?