Электрик-блюз

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Электрик-блюз
Направление:

Блюз

Истоки:

Довоенный акустический блюз

Место и время возникновения:

Конец 1930-х, США

Поджанры:

Вест-кост-блюз[en], Чикаго-блюз, Мемфис-блюз, Детройт-блюз[en], Техас-блюз[en], Нью-Орлеан-блюз[en]

Родственные:

Ритм-н-блюз, Рок-н-ролл, Рок-музыка

Производные:

Британский блюз[en], Блюз-рок

См. также:

Список исполнителей электрик-блюза[en]

Электрик-блюз (англ. Electric blues) — относится к различным формам блюза, для которых характерно усиленное звучание музыкальных инструментов. Гитара была первым инструментом, звучание которой часто усиливалось такими первопроходцами, как T-Bone Walker в конце 1930-х, John Lee Hooker и Muddy Waters в 1940-х. Их стили развились в Вест-кост-блюз[en], Детройт-блюз[en] и послевоенный Чикаго-блюз, который отличается от довоенного акустического звучания. В начале 1950-х Little Walter усиливал звучание губной гармоники с помощью небольшого ручного микрофона, подключенного к гитарному усилителю. Электрическая бас-гитара постепенно заменила контрабас в начале 1960-х годов. В 1960-х электрик-блюз был адаптирован британским блюзом[en], что привело к развитию блюз-рока и рок-музыки.





Истоки

Вероятно блюз, как и джаз, начал усиливаться в конце 1930-х годов.[1] Первой звездой электрик-блюза, как правило, признаётся T-Bone Walker, рождённый в Техасе, но переехавший в начале 1940-х в Лос-Анджелес, чтобы записывать смесь блюза с элементами R&B и джаза в течение своей продолжительной и плодотворной карьеры.[1] После Второй Мировой Войны усиленное звучание блюза становится популярным в американских городах, как Чикаго,[2] Мемфис,[3] Детройт[4][5] и Сент-Луис, куда мигрирует большое количество афроамериканцев. Начальный импульс состоял в том, чтобы быть услышанным на улицах города.[6] Исполнители электрик-блюза объединялись в небольшие группы, по сравнению с более многочисленными джаз-бэндами, обеспечив таким образом стандартный шаблон для блюз- и более поздних рок-исполнителей.[6] На ранних этапах электрик-блюза, как правило, использовались усиленные электрогитары, контрабас (который активно заменялся бас-гитарой), барабаны и гармоника, звучавшая через громкоговоритель или гитарный усилитель.[6] Джон Ли Хукер из Детройта исполнял уникальную форму электрик-блюза, основанную на его грубо звучащем вокале в сопровождении одной лишь электрогитары. Несмотря на то, что его музыка не испытывает сильного влияния буги-вуги, его стиль иногда называют «гитарный буги». Первый хит "[www.youtube.com/watch?v=G4pp02_GN9A Boogie Chillen]" достиг первой позиции в R&B-чартах в 1949 году.[7] Он продолжил играть и записывать до своей смерти в 2001 году.[8]

Чикаго-блюз

К концу 1940-х несколько чикагских блюз-исполнителей начали применять усилители, включая John Lee Williamson и Johnny Shines. Ранние записи электрик-блюза были сделаны в 1947-1948 гг. такими музыкантами, как Johnny Young, Floyd Jones и Snooky Pryor. Поджанр был усовершенствован Muddy Waters'ом, который ввёл сильную ритм-секцию и мощную гармонику. За его хитом "[www.youtube.com/watch?v=oSF-T5gwdxU I Can't Be Satisfied]" (1948) последовал ряд новаторских записей.[9] Чикаго-блюз в значительной степени опирается на дельта-блюз, потому что многие исполнители мигрировали из Миссисипи. Howlin' Wolf, Muddy Waters, Willie Dixon и Jimmy Reed родились в штате Миссисипи и переехали в Чикаго, в ходе Великой миграции. Такие исполнители, как J. T. Brown, игравший в группе Elmore James, или J. B. Lenoir, в дополнение к типичным инструментам добавляли также саксофон, в основном в качестве вспомогательного инструмента. Little Walter, Sonny Boy Williamson (Rice Miller) и Big Walter Horton были среди самых известных исполнителей на гармонике раннего Чикаго-блюза, а звучание электрических инструментов и гармоники часто рассматривается как основная характеристика электрического Чикаго-блюза.[10] Большинство музыкантов Чикаго-блюза записывались на чикагских лейблах Chess Records и Checker Records, в ту эпоху были также небольшие блюзовые лейблы Vee-Jay Records и J.O.B. Records.[11]

Мемфис-блюз

Мемфис, с его процветающей акустической сценой на Бил-стрит, также разработал свой электрик-блюз в начале 1950-х годов. Компания Sam Phillips'а под названием Sun Records записала ряд музыкантов, включая Howlin' Wolf (до его отъезда в Чикаго), Willie Nix, Ike Turner и B.B.King.[12] К прочим исполнителям Мемфис-блюза с Sun Records относятся Joe Hill Louis, Willie Johnson и Pat Hare, впервые применившие дисторшн и пауэр-аккорды, претворив таким образом элементы хэви-метала.[13][14] Они оказали сильное влияние на более поздних исполнителей рок-н-ролла и рокабилли, многие из которых также записывались на лейбле Sun Records. После открытия Elvis Presley в 1954 году, Sun Records переключились на быстрорастущую белую аудиторию рок-н-ролла.[15] Booker T. & the M.G.'s исполняют электрик-блюз с 1960-х.

Нью-Орлеан-блюз

Музыкант Guitar Slim из Нового Орлеана записал песню "[www.youtube.com/watch?v=fj33EGMbazY The Things That I Used to Do]" (1953), в которой соло исполнил на электрогитаре с эффектом дисторшн, ставшую R&B-хитом в 1954 году.[16] Она попала в список «500 песен, которые сформировали рок» Зала славы рок-н-ролла[17] и внесла свой вклад в развитие соула.[18]

Британский блюз

Британский блюз возник из скиффла и народных клубов в конце 1950-х, главным образом в Лондоне, и представлял собой исполнение американского акустического блюза. Поворотным моментом стал визит Muddy Waters'а в 1958 году, когда он шокировал британскую аудиторию исполнением усиленного электрик-блюза и получил впоследствии множество восторженных отзывов.[19] Это вдохновило гитаристов Cyril Davies и Alexis Korner к созданию фундаментальной группы британского блюза Blues Incorporated, которая в 1962 году выпустила первый альбом в стиле британского блюза R&B from the Marquee.[19] На сессиях Blues Incorporated участвовали будущие основатели групп Rolling Stones (Mick Jagger, Charlie Watts и Brian Jones) и Cream (Jack Bruce и Ginger Baker), вместе с Graham Bond и Long John Baldry.[19] Другой ключевой фигурой британского блюза является John Mayall, переехавший в Лондон в начале 1960-х и сформировавший группу Bluesbreakers, участниками которой в разное время являлись Jack Bruce, Aynsley Dunbar и Mick Taylor.[19] Особенно важным является альбом 1966 года Blues Breakers with Eric Clapton (Beano) , который считается одной из основополагающих записей британского блюза.[20] Альбом примечателен быстрым стилем гитариста Eric Clapton в сочетании с дисторшном гитары Gibson Les Paul и усилителя Marshall, что стало классической комбинацией для британского блюза, а позже и рок-музыки в целом.[21]

Блюз-рок

Отличить электрик-блюз от блюз-рока очень сложно, при этом главное отличие состоит в том, что блюз-рок исполняется в основном белыми музыкантами. Блюз-рок не отличали от рок-музыки до появления британских групп Fleetwood Mac, Free, Savoy Brown, The Rolling Stones, The Animals, The Yardbirds, Cream, Blind Faith, Derek and the Dominos, The Jeff Beck Group и Led Zeppelin. Британские музыканты, в свою очередь, вдохновили американских блюз-рок-исполнителей, как, например, Paul Butterfield, Canned Heat, Jefferson Airplane, Janis Joplin, Johnny Winter, The J. Geils Band и Ry Cooder.

Блюз-рок-группы Allman Brothers Band, Lynyrd Skynyrd и ZZ Top из южных штатов Америки, включив элементы кантри-музыки, разработали сатерн-рок. Затяжные джазовые импровизации Cream и The Jimi Hendrix Experience сдвинули блюз-рок в сторону психоделии. Тяжёлое звучание групп Led Zeppelin и Deep Purple, основанное на риффах, привело к формированию хард-рока. Исполнители 1970-х George Thorogood, Pat Travers, Status Quo и Foghat сформировали буги-рок.

Современный электрик-блюз

С конца 1960-х популярность электрик-блюза начинает снижаться, однако много последователей остаётся в США, Великобритании и других странах у исполнителей, начавших свой творческий путь ещё в начале 1950-х и продолжающих выступать и издавать записи.[22] В 1970-х и 1980-х электрик-блюз впитал целый ряд различных влияний, в частности это рок-музыка и соул.[22] Stevie Ray Vaughan стал большой знаменитостью, его музыка с влиянием блюз-рока открыла дорогу для таких гитаристов, как Kenny Wayne Shepherd и Jonny Lang.[23] Электрик-блюз с влиянием соула исполняли Joe Louis Walker и более успешный Robert Cray, чей альбом Strong Persuader (1986) включает [www.youtube.com/watch?v=2gQEDwjhaDE важнейший хит] в данном стиле.[22]

Bonnie Raitt, начиная с прорывного альбома Nick of Time (1989), становится одним из ведущих исполнителей акустического и электрик-блюза.[24] Альбом The Healer (1989) возобновляет интерес к John Lee Hooker.[25] В начале 1990-х несколько знаменитых исполнителей возвращается к электрик-блюзу, включая Gary Moore с альбомом Still Got the Blues (1990)[26] и Eric Clapton с альбомом From the Cradle (1994).[27] Появилось также много новых исполнителей, в их числе Clarence Spady[28] The White Stripes,[29] The Black Crowes,[30] The Black Keys,[31] Jeff Healey,[32] Clutch,[33] The Jon Spencer Blues Explosion,[34] и Joe Bonamassa.[35]

Напишите отзыв о статье "Электрик-блюз"

Примечания

  1. 1 2 V. Bogdanov, C. Woodstra, S. T. Erlewine, All music guide to rock: the definitive guide to rock, pop, and soul (Backbeat books, 3rd ed., 2002), pp. 1351-2.
  2. E. M. Komara, Encyclopedia of the blues (Routledge, 2006), p. 118.
  3. M. A. Humphry, "Holy Blues: The Gospel Tradition," in L. Cohn, M. K. Aldin and B. Bastin, eds, Nothing But the Blues: The Music and the Musicians (Abbeville Press, 1993), p. 179.
  4. G. Herzhaft, Encyclopedia of the Blues (University of Arkansas Press, 1997), p. 53.
  5. Pierson, Leroy. [www.wirz.de/music/nighthaw/grafik/104b4.jpg Примечания] к Detroit Ghetto Blues 1948 to 1954. St. Louis: Nighthawk Records.
  6. 1 2 3 V. Bogdanov, C. Woodstra, S. T. Erlewine, All music guide to the blues: the definitive guide to the blues (Backbeat Books, 3rd ed., 2003), pp. 694-95.
  7. L. Bjorn, Before Motown (University of Michigan Press, 2001), p. 175.
  8. P. Buckley, The rough guide to rock (Rough Guides, 3rd ed., 2003), p. 505.
  9. M. A. Humphry, "Holy Blues: The Gospel Tradition," in L. Cohn, M. K. Aldin and B. Bastin, eds, Nothing But the Blues: The Music and the Musicians (Abbeville Press, 1993), p. 180.
  10. R. Unterberger, Music USA: a coast-to-coast tour of American music: the artists, the venues, the stories, and the essential recordings (Rough Guides, 1999), p. 250.
  11. Victor Coelho, The Cambridge companion to the guitar (Cambridge: Cambridge University Press, 2003), p. 98.
  12. J. Broven, Record Makers and Breakers: Voices of the Independent Rock ʹnʹ Roll Pioneers Music in American Life (University of Illinois Press, 2009), pp. 149-54.
  13. Robert Palmer, "Church of the Sonic Guitar", pp. 13-38 in Anthony DeCurtis, Present Tense, Duke University Press, 1992, pp. 24-27. ISBN 0-8223-1265-4.
  14. DeCurtis Anthony. [books.google.co.uk/books?id=bsT3RQ9e58kC Present Tense: Rock & Roll and Culture]. — 4. print.. — Durham, N.C.: Duke University Press, 1992. — ISBN 0822312654.
  15. V. Bogdanov, C. Woodstra, S. T. Erlewine, All music guide to the blues: the definitive guide to the blues (Backbeat Books, 3rd ed., 2003), pp. 690-91.
  16. Aswell Tom. [books.google.co.uk/books?id=BSHTGsnI8skC&pg=PA61#v=onepage&q&f=false Louisiana Rocks! The True Genesis of Rock & Roll]. — Gretna, Louisiana: Pelican Publishing Company, 2010. — P. 61–5. — ISBN 1589806778.
  17. [www.infoplease.com/ipea/A0150472.html 500 Songs That Shaped Rock]. Infoplease.com. Проверено 5 ноября 2006.
  18. R. Unterberger, "Louisiana blues", in V. Bogdanov, C. Woodstra, S. T. Erlewine, eds, All Music Guide to the Blues: The Definitive Guide to the Blues (Milwaukee, WI: Backbeat Books, 3rd edn., 2003), ISBN 0-87930-736-6, pp. 687-8.
  19. 1 2 3 4 V. Bogdanov, C. Woodstra, S. T. Erlewine, eds, All Music Guide to the Blues: The Definitive Guide to the Blues (Backbeat, 3rd edn., 2003), pp. 700-2.
  20. T. Rawlings, A. Neill, C. Charlesworth and C. White, Then, Now and Rare British Beat 1960-1969 (Omnibus Press, 2002), p. 130.
  21. M. Roberty and C. Charlesworth, The Complete Guide to the Music of Eric Clapton (Omnibus Press, 1995), p. 11.
  22. 1 2 3 V. Bogdanov, C. Woodstra, S. T. Erlewine, eds, All Music Guide to the Blues: The Definitive Guide to the Blues (Backbeat, 3rd edn., 2003), pp. 703-4.
  23. R. Weissman, Blues: the basics (Routledge, 2005), p. 140.
  24. R. Weissman, Blues: the basics (Routledge, 2005), pp. 131-2.
  25. V. Bogdanov, C. Woodstra, S. T. Erlewine, All music guide to the blues: the definitive guide to the blues (Backbeat Books, 3rd edn., 2003), p. 245.
  26. V. Bogdanov, C. Woodstra, S. T. Erlewine, All music guide to the blues: the definitive guide to the blues (Backbeat Books, 3rd edn., 2003), pp. 410-12.
  27. D. Dicaire, More blues singers: biographies of 50 artists from the later 20th century (McFarland, 2001), p. 203.
  28. Richard Skelly. [www.allmusic.com/artist/clarence-spady-mn0000783086 Clarence Spady | Biography]. AllMusic (1 июля 1961). Проверено 31 июля 2014.
  29. V. Bogdanov, C. Woodstra, S. T. Erlewine, All music guide to the blues: the definitive guide to the blues (Backbeat Books, 3rd edn., 2003), p. 600.
  30. P. Buckley, The rough guide to rock (Rough Guides, 3rd edn., 2003), p. 99.
  31. A. Petrusicht, Still Moves: Lost Songs, Lost Highways, and the Search for the Next American Music (Macmillan, 2008), p. 87.
  32. A. B. Govenar, Texas Blues: The Rise of a Contemporary Sound (Texas A&M University Press, 2008), p. 90.
  33. John Bush. [www.allmusic.com/artist/clutch-mn0000154417/biography Clutch | Biography]. AllMusic. Проверено 31 июля 2014.
  34. S. Taylor, A to X of Alternative Music (Continuum, 2006), p. 242.
  35. MacKenzie Wilson. [www.allmusic.com/artist/joe-bonamassa-mn0000118243/biography Joe Bonamassa | Biography]. AllMusic (8 мая 1977). Проверено 31 июля 2014.

Отрывок, характеризующий Электрик-блюз

По переулкам Хамовников пленные шли одни с своим конвоем и повозками и фурами, принадлежавшими конвойным и ехавшими сзади; но, выйдя к провиантским магазинам, они попали в середину огромного, тесно двигавшегося артиллерийского обоза, перемешанного с частными повозками.
У самого моста все остановились, дожидаясь того, чтобы продвинулись ехавшие впереди. С моста пленным открылись сзади и впереди бесконечные ряды других двигавшихся обозов. Направо, там, где загибалась Калужская дорога мимо Нескучного, пропадая вдали, тянулись бесконечные ряды войск и обозов. Это были вышедшие прежде всех войска корпуса Богарне; назади, по набережной и через Каменный мост, тянулись войска и обозы Нея.
Войска Даву, к которым принадлежали пленные, шли через Крымский брод и уже отчасти вступали в Калужскую улицу. Но обозы так растянулись, что последние обозы Богарне еще не вышли из Москвы в Калужскую улицу, а голова войск Нея уже выходила из Большой Ордынки.
Пройдя Крымский брод, пленные двигались по нескольку шагов и останавливались, и опять двигались, и со всех сторон экипажи и люди все больше и больше стеснялись. Пройдя более часа те несколько сот шагов, которые отделяют мост от Калужской улицы, и дойдя до площади, где сходятся Замоскворецкие улицы с Калужскою, пленные, сжатые в кучу, остановились и несколько часов простояли на этом перекрестке. Со всех сторон слышался неумолкаемый, как шум моря, грохот колес, и топот ног, и неумолкаемые сердитые крики и ругательства. Пьер стоял прижатый к стене обгорелого дома, слушая этот звук, сливавшийся в его воображении с звуками барабана.
Несколько пленных офицеров, чтобы лучше видеть, влезли на стену обгорелого дома, подле которого стоял Пьер.
– Народу то! Эка народу!.. И на пушках то навалили! Смотри: меха… – говорили они. – Вишь, стервецы, награбили… Вон у того то сзади, на телеге… Ведь это – с иконы, ей богу!.. Это немцы, должно быть. И наш мужик, ей богу!.. Ах, подлецы!.. Вишь, навьючился то, насилу идет! Вот те на, дрожки – и те захватили!.. Вишь, уселся на сундуках то. Батюшки!.. Подрались!..
– Так его по морде то, по морде! Этак до вечера не дождешься. Гляди, глядите… а это, верно, самого Наполеона. Видишь, лошади то какие! в вензелях с короной. Это дом складной. Уронил мешок, не видит. Опять подрались… Женщина с ребеночком, и недурна. Да, как же, так тебя и пропустят… Смотри, и конца нет. Девки русские, ей богу, девки! В колясках ведь как покойно уселись!
Опять волна общего любопытства, как и около церкви в Хамовниках, надвинула всех пленных к дороге, и Пьер благодаря своему росту через головы других увидал то, что так привлекло любопытство пленных. В трех колясках, замешавшихся между зарядными ящиками, ехали, тесно сидя друг на друге, разряженные, в ярких цветах, нарумяненные, что то кричащие пискливыми голосами женщины.
С той минуты как Пьер сознал появление таинственной силы, ничто не казалось ему странно или страшно: ни труп, вымазанный для забавы сажей, ни эти женщины, спешившие куда то, ни пожарища Москвы. Все, что видел теперь Пьер, не производило на него почти никакого впечатления – как будто душа его, готовясь к трудной борьбе, отказывалась принимать впечатления, которые могли ослабить ее.
Поезд женщин проехал. За ним тянулись опять телеги, солдаты, фуры, солдаты, палубы, кареты, солдаты, ящики, солдаты, изредка женщины.
Пьер не видал людей отдельно, а видел движение их.
Все эти люди, лошади как будто гнались какой то невидимою силою. Все они, в продолжение часа, во время которого их наблюдал Пьер, выплывали из разных улиц с одним и тем же желанием скорее пройти; все они одинаково, сталкиваясь с другими, начинали сердиться, драться; оскаливались белые зубы, хмурились брови, перебрасывались все одни и те же ругательства, и на всех лицах было одно и то же молодечески решительное и жестоко холодное выражение, которое поутру поразило Пьера при звуке барабана на лице капрала.
Уже перед вечером конвойный начальник собрал свою команду и с криком и спорами втеснился в обозы, и пленные, окруженные со всех сторон, вышли на Калужскую дорогу.
Шли очень скоро, не отдыхая, и остановились только, когда уже солнце стало садиться. Обозы надвинулись одни на других, и люди стали готовиться к ночлегу. Все казались сердиты и недовольны. Долго с разных сторон слышались ругательства, злобные крики и драки. Карета, ехавшая сзади конвойных, надвинулась на повозку конвойных и пробила ее дышлом. Несколько солдат с разных сторон сбежались к повозке; одни били по головам лошадей, запряженных в карете, сворачивая их, другие дрались между собой, и Пьер видел, что одного немца тяжело ранили тесаком в голову.
Казалось, все эти люди испытывали теперь, когда остановились посреди поля в холодных сумерках осеннего вечера, одно и то же чувство неприятного пробуждения от охватившей всех при выходе поспешности и стремительного куда то движения. Остановившись, все как будто поняли, что неизвестно еще, куда идут, и что на этом движении много будет тяжелого и трудного.
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.
От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.


В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.