Элеонора Австрийская (1534—1594)

Элеонора Австрийская нем. Eleonore von Österreich итал. Eleonora d'Austria<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr> <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Портрет кисти неизвестного (ок. 1555). Музей истории искусств, Вена</td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr><tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Герб дома Гонзага, герцогов Мантуи и Монферрато</td></tr>
Герцогиня Мантуанская
26 апреля 1561 — 14 августа 1587
Предшественник:	Екатерина Австрийская
Преемник:	Элеонора Тосканская
Герцогиня Монферратская
декабрь 1574 — 14 августа 1587
Предшественник:	она же как маркграфиня
Преемник:	Элеонора Тосканская
Маркграфиня Монферратская
26 апреля 1561 — декабрь 1574
Предшественник:	Екатерина Австрийская
Преемник:	она же как герцогиня
Вероисповедание:	католицизм
Рождение:	2 ноября 1534(1534-11-02) Вена, эрцгерцогство Австрия
Смерть:	5 августа 1594(1594-08-05) (59 лет) Мантуя, Мантуанское герцогство
Место погребения:	Мантуанский собор, Мантуя
Род:	Габсбурги
Отец:	Фердинанд I, император Священной Римской империи
Мать:	Анна Богемская и Венгерская
Супруг:	Гульельмо I, герцог Мантуи и Монферрато
Дети:	Винченцо, Маргарита, Анна Катерина

Элеоно́ра Австри́йская (нем. Eleonore von Österreich, итал. Eleonora d'Austria; 2 ноября 1534, Вена, эрцгерцогство Австрийское — 5 августа 1594, Мантуя, герцогство Мантуанское) — немецкая принцесса из дома Габсбургов, эрцгерцогиня Австрийская, дочь Фердинанда I, императора Священной Римской империи; в замужестве — герцогиня Мантуанская и Монферратская.

Желанию принять постриг и стать монахиней помешала воля отца, который выдал её замуж. Вела благочестивую жизнь в миру. Основала многочисленные благотворительные учреждения, построила и восстановила несколько церквей и монастырей. Покровительствовала иезуитам, которым помогла вернуться в Мантуанское герцогство.

Биография

Семья и ранние годы

Элеонора родилась в Вене 2 ноября 1534 года. Она была восьмым ребёнком и шестой дочерью в многодетной семье Фердинанда, эрцгерцога Австрии, короля Чехии и Германии, будущего императора Священной Римской империи под именем Фердинанда I, и Анны Богемской и Венгерской из дома Ягеллонов. По линии отца приходилась внучкой Филиппу IV, герцогу Бургундии и королю Кастилии под именем Филиппа I, и королеве Хуане I, вошедшей в историю под прозванием Безумная. По линии матери она была внучкой Владислава II, короля Чехии и Венгрии, и Анны де Фуа из дома Фуа-Грайи, состоявшей в родстве с королями Наварры и Арагона.

Элеонора была воспитана в католическом вероисповедании. Духовниками эрцгерцогини были иезуиты. Она отказалась выйти замуж за Кристиана III, короля Дании, и Иоганна Фридриха II, курфюрста Саксонии, которые исповедовали лютеранство. Элеонора чувствовала призвание к жизни, посвященной Богу. В Инсбруке со своими сёстрами эрцгерцогиня открыла приют для бедняков и лично участвовала в раздаче милостыни.

Брак и потомство

Элеонора хотела принять постриг и стать монахиней, однако уступила воле отца и согласилась сочетаться браком с Гульельмо I (24.4.1538 — 14.8.1587), герцогом Мантуи и маркграфом Монферрато. Таким образом, будущий супруг эрцгерцогини рассчитывал на поддержку со стороны империи своего правления в маркграфстве Монферрато. Церемония бракосочетания состоялась в Мантуе 26 апреля 1561 года. Свадебные торжества длились почти неделю и сопровождались погромом и поджогом домов евреев в городе. Во время пожара сгорел дворец Раджоне, в котором находился архив герцогства.

Несмотря на то что невеста была немного стара для первого брака, а жених имел деформированный позвоночник, брак оказался благополучным. В семье Гульельмо I и Элеоноры родились трое детей:

• Винченцо (21.9.1562 — 18.2.1612), герцог Мантуи и герцог Монферрато под именем Винченцо I, сочетался первым браком 2 марта 1581 года с принцессой Маргаритой Пармской (7.11.1567 — 13.4.1643) из дома Фарнезе, развёлся 26 мая 1583 года, сочетался вторым браком 29 апреля 1584 года с принцессой Элеонорой Тосканской (28.2.1567 — 9.9.1611) из дома Медичи;
• Маргарита Барбара (27.5.1564 — 6.1.1618), принцесса Мантуанская и Монферратская, 24 февраля 1579 года сочеталась браком с Альфонсо II (22.11.1533 — 27.10.1597), герцогом Феррары, Модены и Реджо из дома Эсте;
• Анна Катерина (17.1.1566 — 3.8.1621), принцесса Мантуанская и Монферратская, 14 мая 1582 года сочеталась браком с Фердинандом II (14.6.1529 — 24.1.1595), эрцгерцогом Австриии и графом Тироля из дома Габсбургов; 1 июля 1611 года приняла постриг в монастыре сервиток в Мантуе и взяла новое имя Анны Юлианы.

Герцогиня

Выйдя замуж, Элеонора продолжила благочестивую жизнь, какую до этого вела на родине. Она осталась немкой среди итальянцев. За время брака герцогиня навещала родственников в Инсбруке и принимала их у себя в Мантуе. В ноябре 1565 года у неё гостили сёстры Иоганна, великая герцогиня Тосканская, и Барбара, герцогиня Феррарская и Моденская. На свадьбе последней она присутствовала вместе с мужем. В благодарность Элеоноре за первенца Гульельмо I построил дворцовую базилику Святой Варвары в Мантуе, клиру которой герцогиня определила ежегодное щедрое содержание. В 1572 году папа римский Григорий XIII позволил ей частное служение мессы на немецком языке, что в то время было исключительной привилегией. С самого начала супружеской жизни и в течение последующих двадцати лет герцогиня настойчиво просила мужа позволить иезуитам вернуться в герцогство Мантуанское, и герцог наконец уступил её просьбам.

Элеонора продолжила заниматься делами милосердия и в Мантуе. Здесь ею была открыта школа для девочек из бедных семей и приют для прокажённых при церкви Святого Стефана. В 1576 году она основала организацию, которая оказывала помощь молодым обездоленным женщинам. В 1581 году благоустроила монастырь и церковь Святой Марии Магдалины. Герцогиня материально поддержала Торквато Тассо, когда у того сгорел дом. Несмотря на покровительство, оказываемое ею поэту, сама Элеонора читала исключительно духовную литературу. Её любимыми авторами были Фома Кемпийский и Ландольф Картузианец.

После смерти в 1566 году Маргариты Монферратской, свекрови Элеоноры, в унаследованном её мужем маркграфстве Монферрато начались волнения с целью добиться независимости феода от дома Гонзага. В 1567 году Гульельмо I послал супругу в столицу маркграфства — город Казале, чтобы она договорилась о мире с представителями местных сословий. В Казале, узнав, что на герцога готовится покушение, герцогиня предупредила мужа, чем спасла ему жизнь. В 1568 году Элеонора убедила Гульельмо I в необходимости полового воздержания, после чего оба супруга вели целомудренный образ жизни. В 1573 году вслед за мужем она стала первой герцогиней Монферрато.

В 1575—1577 годах, когда в Мантуе свирепствовала чума, Элеонора с дочерьми жила в Ревере; сына-наследника поселили отдельно от них в Каннето. Она вернулась в столицу герцогства за год до свадьбы старшей дочери, в замужестве ставшей герцогиней Феррарской и Моденской. Через четыре года после этого вышла замуж и младшая дочь герцогини, в замужестве ставшая эрцгерцогиней Австрийской и графиней Тирольской. Особенное беспокойство у Элеоноры вызывал ветреный образ жизни её единственного сына. Она не поддержала его намерение сочетаться браком с кузиной, дочерью великого герцога Тосканы, оскорбившего память покойной сестры Элеоноры поспешным вторым браком на своей любовнице. Но, несмотря на это, после свадьбы относилась к невестке, которая к тому же приходилась ей племянницей, с большим вниманием и заботой. Герцогиня оказалась не только хорошей матерью, но и любящей бабушкой.

Поздние годы

В 1587 году Элеонора ко всем своим титулам добавила титул урождённой эрцгерцогини Австрийской. И в том же году, после смерти супруга, принесла публичный обет целомудрия. Вдовствующая герцогиня стала носить под одеждой власяницу, держала строгие посты, усугубила покаяние, в том числе занималась самобичеванием. Она продолжала основывать и содержать многочисленные благотворительные учреждения. Одним из сподвижников Элеоноры был кардинал Карло Борромео, с которым она познакомилась ещё в 1582 году.

В 1590 году на обратной дороге из Инсбрука, где Элеонора гостила у младшей дочери, она заболела лихорадкой. Несмотря на ухудшение здоровья, вдовствующая герцогиня собиралась совершить паломничество в Лорето. Элеонора Австрийская умерла во дворце Порто в Мантуе 5 августа 1594 года. Согласно завещанию, останки покойной не были бальзамированы. Её похоронили 8 августа у главного алтаря в иезуитской церкви Святейшей Троицы в Мантуе при большом стечении народа. Торжественная панихида для членов дома Гонзага, на которой эпитафии прочитали иезуиты Антонио Поссевино и Лудовико Кремаски, состоялась в начале октября того же года в базилике Святого Андрея. В 1855 году останки Элеоноры перезахоронили в соборе Святого Петра в Мантуе.

В культуре

Сохранились несколько прижизненных портретов Элеоноры Австрийской. На детском портрете 1536 года кисти Якоба Зайзенеггера в Музее истории искусств в Вене стоит надпись, где она названа королевой, ввиду планировавшегося замужества эрцгерцогини на короле Дании. В том же музее хранится портрет Элеоноры, герцогини Мантуанской, кисти неизвестного, датируемый 1555 годом. Известны ещё три портрета молодой герцогини кисти неизвестных, один из которых находится в собрании замка Амбрас. На картине «Семья Гонзага поклоняется Троице» кисти Питера Пауля Рубенса она изображена вместе с мужем, сыном и невесткой; полотно хранится в герцогском дворце в Мантуе.

Генеалогия

Предки Элеоноры Австрийской

Фридрих III (1415 — 1493) император Священной Римской империи               Максимилиан I (1459 — 1519) император Священной Римской империи                       Элеонора Елена Португальская (1436 — 1467)                 Филипп I Красивый (1478 — 1506) герцог Бургундии                             Карл Смелый (1433 — 1477) герцог Бургундии               Мария Бургундская (1457 — 1482)                         Изабелла Бурбонская (1436 — 1465)                 Фердинанд I (1503 — 1564) император Священной Римской империи                                   Хуан II Безверный (1398 — 1479) король Арагона               Фердинанд II (1452 — 1516) король Арагона                       Хуана Энрикес (1425 — 1468)                 Хуана I Безумная (1479 — 1555) королева Кастилии и Леона                             Хуан II (1405 — 1454) король Кастилии и Леона               Изабелла I (1451 — 1504) королева Кастилии и Леона                       Изабелла Португальская (1428 — 1496)                 Элеонора Австрийская (1534 — 1594)                                           Владислав II (1362 — 1434) король Польши, великий князь Литвы               Казимир IV (1427 — 1492) король Польши, великий князь Литвы                       Софья Гольшанская (1405 — 1461)                 Владислав II (1456 — 1516) король Чехии и Венгрии                             Альбрехт II (1397 — 1439) король Германии               Елизавета Германская (1436 — 1505)                         Елизавета Люксембургская (1409 — 1442)                 Анна Богемская и Венгерская (1503 — 1547)                                     Жан I де Фуа (1410 — 1485) граф Кандаль и Бенож               Гастон II де Фуа (1448 — 1500) граф Кандаль и Бенож                       Маргарита де ла Поул (1426 — 1485)                 Анна де Фуа (1484 — 1506)                               Гастон IV де Фуа (1423 — 1472) граф Бигорр, виконт Беарн и Кастельбон               Екатерина де Фуа (1455 — 1494)                         Элеонора Арагонская (1426 — 1479) королева Наварры

Литература

• Behr, C. von. [books.google.ru/books?id=kW5WAAAAcAAJ&pg=PA186&dq=Eleonore+von+%C3%96sterreich+(1534%E2%80%931594)&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwip7dqT3JHNAhXCB5oKHQElDY44FBDoAQgfMAE#v=onepage&q=Eleonore%20von%20%C3%96sterreich%20(1534%E2%80%931594)&f=false Genealogie der in Europa regierenden Fürstenhäuser: nebst der Reihenfolge sämmtlicher Päpste und einem Anhange umfassend die Häuser Capet, Habsburg, Romanow und eine Übersicht der Kaiser und Könige von Italien und Deutschland] : [нем.]. — Leipzig : Bernhard Tauchnitz, 1870. — P. 207. — 221 p.</span>

• Folcheri, An. [books.google.ru/books?id=gK0DBxsmgowC&dq=Eleonora+d%27Austria&hl=ru&source=gbs_navlinks_s Vita della serenissima Eleonora arciduchessa d'Austria, duchessa di Mantoua et di Monferrato] : [итал.]. — Mantova : Francesco Osanna, 1598. — 435 p.</span>

• Nicoli, Fd. [books.google.ru/books?id=A05GDAAAQBAJ&pg=PA31&lpg=PA31&dq=Eleonora+d%27Austria&source=bl&ots=5rqbK93pqb&sig=G1usNZbgyrwJzsuzcqtqUUY-ZzM&hl=ru&sa=X&ved=0ahUKEwid7dih4JHNAhVLb5oKHTFvALk4ChDoAQghMAE#v=onepage&q=Eleonora%20d'Austria&f=false Madama Eleonora, Serenissima Arciduchessa d’Austria] // [books.google.ru/books?id=A05GDAAAQBAJ&dq=Eleonora+d%27Austria&hl=ru&source=gbs_navlinks_s La «Scuola Grande» di Eleonora Gonzaga. L'educazione femminile a Mantova nel '500.] : [итал.]. — Mantova : Lulu, 2016. — P. 5, 8, 10, 31—36. — 92 p. — ISBN 978-1-326-65594-5.</span>

Ссылки

• Constantin von Wurzbach. [www.literature.at/viewer.alo?objid=11804&page=169&scale=3.33&viewmode=fullscreen Biographisches Lexikon des Kaiserthums Oesterreich: Habsburg, Eleonore von Oesterreich (Tochter des Kaisers Ferdinand I.)]. www.literature.at. — Статья «Габсбург, Элеонора Австрийская (дочь императора Фердинанда I)» в Биографическом справочнике Австрийской империи. Проверено 5 июня 2016.  (нем.)

• Edith Schlocker. [diepresse.com/home/kultur/kunst/583508/ Schloss Ambras: Des Kaisers unglückliche Töchter]. www.diepresse.com. — Статья «Замок Амбрас, несчастные дочери императора» на сайте «Die Presse». Проверено 5 июня 2016.  (нем.)

Отрывок, характеризующий Элеонора Австрийская (1534—1594)

– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.
– Les huzards de Pavlograd? [Павлоградские гусары?] – вопросительно сказал он.
– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?
Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.
Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно после того, как не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли. Несколько минут после того, как проехал государь, дивизион павлоградцев потребовали вперед. В самом Вишау, маленьком немецком городке, Ростов еще раз увидал государя. На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько человек убитых и раненых, которых не успели подобрать. Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною головою солдата. Солдат раненый был так нечист, груб и гадок, что Ростова оскорбила близость его к государю. Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая нога его судорожно стала бить шпорой бок лошади, и как приученная лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места. Слезший с лошади адъютант взял под руки солдата и стал класть на появившиеся носилки. Солдат застонал.
– Тише, тише, разве нельзя тише? – видимо, более страдая, чем умирающий солдат, проговорил государь и отъехал прочь.
Ростов видел слезы, наполнившие глаза государя, и слышал, как он, отъезжая, по французски сказал Чарторижскому:
– Какая ужасная вещь война, какая ужасная вещь! Quelle terrible chose que la guerre!
Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.
Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.


На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.