Храуи, Ильяс

Ильяс Храуи الياس الهراوي<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Президент Ливана
24 ноября 1989 года — 24 ноября 1998 года
Предшественник:	Рене Моавад Селим Хосс (и. о.)
Преемник:	Эмиль Лахуд
Вероисповедание:	маронит
Рождение:	4 сентября 1926(1926-09-04) Захле, Ливан
Смерть:	7 июля 2006(2006-07-07) (79 лет) Бейрут, Ливан
Награды:

Ильяс Храуи (араб. الياس الهراوي‎; 4 сентября 1926 — 7 июля 2006) — президент Ливана, находившийся в этой должности с 1989 по 1998 год.

Ранняя биография и образование

Родился в Хауч-Аль-Умаре, вблизи города Захле, в богатой землевладельческой семье маронитов в долине Бекаа 4 сентября 1926 года. Его родителями были Халиль Храуи и Хелена Харб. Храуи получил диплом специалиста в области коммерции в Институте Сагессе в 1947 году. Затем он поступил в бейрутский Университет Святого Иосифа на правовой факультет, но не закончил его.

Предпринимательская активность

Храуи занимался сельским хозяйством пока не стал членом ливанского парламента в 1972 году. Будучи успешным в нём, Храуи начал экспортировать овощи, работая с крупными швейцарскими компаниями. Он также возглавлял кооператив Бекаа по производству сахарной свеклы. Но его бизнес был уничтожен в результате гражданской войны, бушевавшей в стране с 1975 по 1990 год, тогда Храуи переключился на импорт нефти.

Политическая карьера

Будучи членом политически активной семьи Ильяс Храуи следом за своими братьями Жоржем и Жозефом был выбран в Национальную Ассамблею Ливана в 1972 году. С 1980 по 1982 год он находился в должности министра общественных работ при кабинете премьер-министра Шафика Ваззана при президенте Ильясе Саркисе. Его деятельность на этом посту была сосредоточена на строительстве мостов и дорог, связавших все части Ливана.

Храуи был членом независимого Маронитского католического блока в Национальной ассамблее. Этот блок состоял из 9 реформаторов, маронитов-католиков, выступавших за очистку христианских ополченцев и поддержание хороших отношений с мусульманами и Сирией.

Президент Ливана

Храуи был выбран президентом Ливана в Парк Отеле в городе Чтаура 47 из 53 членов парламента 24 ноября 1989 года спустя 2 дня после убийства президента Ливана Рене Моавада. Будучи президентом Храуи внёс поправки в Конституцию Ливана, оформившие результаты Таифских соглашений, предоставивших мусульманскому населению большие права и влияние чем было ранее.

Так как дворец Баабда, президентская резиденция, была разрушен в ходе бомбардировок сирийской армии в октябре 1990 года, стремившейся выбить оттуда генерала Мишеля Ауна, Храуи поселился в бейрутских апартаментах будущего премьер-министра Ливана Рафика Харири. 13 октября 1990 года при поддержке сирийской армии он вынудил генерала Ауна сдаться, после чего приступил к восстановлению Ливана от последствий гражданской войны. 22 мая 1991 года он подписал договор о дружбе и сотрудничестве с Сирией, по которому Ливан обязывался не предоставлять свою территорию для чьих-либо действий враждебных сирийским интересам. В 1992 году Храуи назначил на должность премьер-министра Ливана Рафика Харири. Храуи принимал участие в совещаниях кабинета министров, чтобы контролировать исполнительную власть в стране.

В ливанском обществе дают различные оценки его президентству. Одни отмечают его активную борьбу против вооружённых ополченцев, окончание гражданской войны, разрывавшей страну на части в течение 15 лет, и воссоединение основных политических сил Ливана. Его сторонники видели в нём прагматичного политика, ставившего национальные интересы превыше религиозных разногласий и стремившегося наладить мирное сосуществование религиозных общин. Однако попытка Храуи узаконить гражданские браки вызвала резкое противодействие религиозных авторитетов. Некоторые обвиняли его в том, что он содействовал разоружению всех христианских и большинства мусульманских ополчений, которое не коснулось Хезболлы и шиитской политической партии. Также его критики отмечали, что он был весьма благосклонен к сирийским интересам, и что договор о дружбе и сотрудничестве с Сирией, подписанный им, превращал Ливан в некое подобие сирийской колонии. Кроме того Храуи подвергался осуждению за поправки в Конституцию Ливана, позволившие ему продлить срок своих полномочий ещё на 3 года 13 октября 1995 года. Бывший президент Амин Жмайель высказался тогда, что такие действия подрывают конституционные принципы ливанской нации. Храуи ушёл с поста президента 23 ноября 1998 года.

Личная жизнь

Храуи был женат дважды. Первой его женой была Эвелин Чидиак, с которой он сочетался браком в 1947 году и стал отцом 3 детей от неё: Рена, Жоржа и Роя. Второй раз он женился на Моне Джаммаль в 1961 году, которая родила ему двоих: Зальфу и Роланда.

Смерть

Храуи умер от злокачественной опухоли в госпитале Американского университета в Бейруте 7 июля 2006 года.

Отрывок, характеризующий Храуи, Ильяс

Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.