Шварцкопф, Элизабет

Элизабет Шварцкопф
Основная информация
Дата рождения	9 декабря 1915(1915-12-09)
Место рождения	Яроцин
Дата смерти	3 августа 2006(2006-08-03) (90 лет)
Место смерти	Шрунс
Годы активности	1938-1979
Страна	Германия Германия Великобритания Великобритания
Профессии	оперная певица
Жанры	опера, камерная музыка
Лейблы	EMI
Награды

Эли́забет Шва́рцкопф (нем. Olga Maria Elisabeth Frederike Schwarzkopf; 1915—2006) — немецкая певица (сопрано). Британская подданная с 1953, кавалер Ордена Британской империи с 1992. Прославилась своими интерпретациями опер Моцарта и Рихарда Штрауса, а также немецкой камерной лирики.

Биография и творчество

Элизабет Шварцкопф родилась в 1915 году в семье учителя. В 1934 поступила в Высшую музыкальную школу в Берлине. Дебютировала 15 апреля 1938 в Берлине в роли одной из цветочных дев в «Парсифале» Вагнера. Успех пришёл к певице благодаря партии Цербинетты в «Ариадне на Наксосе» Р. Штрауса.

Член НСДАП, Шварцкопф принимала участие в различных мероприятиях, организованных нацистской партией^{[каких?]}, а во время Второй мировой войны пела перед войсками. Это стало известно в 1982 году, когда была опубликована диссертация австрийского историка Оливера Раткольба. До этого момента Шварцкопф отрицала своё членство в нацистской партии, но после обнародования работы Раткольба она была вынуждена признать этот факт. В своём письме в газету New York Times в 1983 году, она объясняла вступление в партию тем, что это было необходимо для продолжения карьеры.

В 1942 Карл Бём пригласил Шварцкопф в Венскую Государственную оперу. Здесь она перешла от колоратурных партий к более «тяжёлым» партиям для лирического сопрано. После Второй мировой войны к ней пришла мировая известность. В 1947 она приняла участие в гастролях Венской оперы в Лондоне, а также впервые выступила на Зальцбургском фестивале, где впоследствии стала постоянной гостьей. В 1951 певица приняла участие в первом послевоенном Байройтском фестивале в качестве солистки в Девятой симфонии Бетховена и исполнительницы партии Евы в «Нюрнбергских мейстерзингерах». 11 сентября 1951 в Венеции Шварцкопф по настоянию и при поддержке автора участвовала в премьере оперы Стравинского «Похождения повесы». В 1952 она исполнила на сцене Ла Скала партию Маршальши в «Кавалере розы» Штрауса, эта партия стала одним из её высочайших достижений. Другие выдающиеся роли певицы — Донна Эльвира в «Дон Жуане», Графиня в «Свадьбе Фигаро», Фьордилиджи в «Так поступают все», Графиня Мадлен в «Каприччио», Алиса Форд в «Фальстафе». В 1964 Шварцкопф впервые выступила в Метрополитен-Опера.

В 1953 Шварцкопф вышла замуж за продюсера крупной британской звукозаписывающей компании «EMI» Вальтера Легге.

С середины 1950-х годов начинает расти слава Элизабет Шварцкопф как камерной исполнительницы. Её репертуар включал в себя произведения Баха, Глюка, Моцарта, Бетховена, Шуберта, Шумана, Брамса, Вольфа, Р. Штрауса, Грига, Бриттена и многих других композиторов. Нельзя переоценить вклад певицы в популяризацию песенного наследия Хуго Вольфа.

Шварцкопф также записала несколько оперетт И. Штрауса и Ф. Легара.

С оперной сценой певица распрощалась 31 декабря 1971, последний концерт дала 17 марта 1979 года и закончила свою карьеру после смерти мужа 22 марта того же года. С 80-х годов Шварцкопф давала мастер-классы.

Элизабет Шварцкопф имела много наград, была почётным доктором нескольких университетов.

Элизабет Шварцкопф скончалась 3 августа 2006 года от рака молочной железы в возрасте 90 лет.

Введена в Зал славы журнала Gramophone .

Литература

• Roger Hauert, Bernard Gavoty. Elisabeth Schwarzkopf. Frankfurt am Main, Kister 1957
• Walter Legge, Elisabeth Schwarzkopf. Gehörtes. Ungehörtes. Memoiren. München, Noack-Hübner 1982
• Alan Jefferson. Elisabeth Schwarzkopf. London, 1995
• Alan Sanders. Elisabeth Schwarzkopf. A Career on Record. Amadeus Press 1996, ISBN 0-931340-99-3
• В. В. Тимохин. Мастера вокального искусства XX века. Очерки о выдающихся певцах современности. Выпуск 2. Москва, «Музыка», 1983
• John Hunt. Her master's voice: concert register and discography of Dame Elisabeth Schwarzkopf, 1915-2006. Exeter: Short Run Press, 2006 (полная дискография и реестр концертной деятельности Э.Ш.)

Ссылки

• [sopranos.freeservers.com/elisabet.htm Страничка на английском языке]
• [www.dieter-david-scholz.de/dieter_david_scholz_schwarzkopfprivat.htm Статья на немецком языке]
• [www.cs.princeton.edu/~san/sopranos.html#schwarzkopf Фотографии]

Отрывок, характеризующий Шварцкопф, Элизабет

Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.


Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.