Элимар Ольденбургский
| Элимар Ольденбургский | |
| Anton Günther Friedrich Elimar von Oldenburg | |
 | |
| Имя при рождении: |
Антон Гюнтер Фридрих Элимар Ольденбургский |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: |
17 октября 1895 (51 год) |
| Место смерти: |
замок Эрлаа |
| Отец: | |
| Мать: | |
| Супруга: |
баронесса Наталья Густавовна Фогель фон Фризенгоф |
| Дети: |
сын и дочь |
Герцог Элимар Ольденбургский (полное имя — Антон Гюнтер Фридрих Элимар; (23 января 1844, Ольденбург — 17 октября 1895, замок Эрлаа (нем. Schloss Alterlaa) — герцог Ольденбургский.
Содержание
Биография
Герцог Антон Гюнтер Фридрих Элимар был младшим сыном великого герцога Августа Ольденбургского от его третьего брака с принцессой Сесилией Шведской, дочерью шведского короля Густава IV Адольфа и Фредерики Баденской. Его мать скончалась вскоре после родов. Элимар был самым младшим из детей герцога, имел старших сводных сестёр Амалию и Фредерику и брата Николая Фридриха Петра, будущего великого герцога.
Поступив на военную службу, принимал участие в австро-прусской войне 1866 года и франко-прусской 1870—1871 годов.
После выхода в отставку герцог Элимар занимался литературным и музыкальным трудом. Под псевдонимом Антон Гюнтер написал ряд комедий, сочинил несколько песен и дуэтов. От матери герцог Элимар получил в наследство замок Эрлаа, около Вены, где и поселился вместе со своей семьёй. Здесь он и его супруга жили роскошной жизнью — с приемами, балами, охотами, концертами и домашними спектаклями, в том числе и по произведениям герцога. Супруги много музицировали: «Герцогиня хорошо играла на фортепьяно и охотно пела звучным меццо-сопрано широкого диапазона. Герцог также играл на фортепьяно и фисгармонии[1]». Супруги часто ездили в Вену, посещая театры, концерты и выставки.
Герцог Элимар Ольденбургский скончался 17 октября 1895 года.
Брак
В 1876 году Висбадене на одном из приёмов графини Наталии Меренберг, морганатической супруги принца Николая Нассауского, герцог Элимар познакомился с её кузиной — баронессой Натальей Густавовной Фогель фон Фризенгоф (8 апреля 1854—9 января 1937), дочерью барона Густава-Виктора Фогель фон Фризенгоф и Александры Николаевны, урождённой Гончаровой. 9 ноября 1876 года в Вене он женился на ней морганатическим браком. Брак был отрицательно воспринят герцогской семьёй, да и сама Александра Николаевна и её муж «были против „неравнородного“ брака дочери[1]». Наталья Густавовна писала стихи и картины, интересовалась философией, говорила на нескольких языках (в том числе и словацком), но русского не знала и «родными своей матери в СССР она совершенно не интересовалась и вообще была далека от всего русского[1]». Проживала в имении Бродзяны, сейчас там открыт музей имени А. С. Пушкина.
Дети
Супруги имели двоих детей, которые после смерти отца получили титул графов фон Вельсбург (нем. von Welsburg):
- Александрина Густава Фредерика (11 октября 1877—13 апреля 1901);
- Густав Грегор Александр (29 августа 1878—29 ноября 1927) — был женат на графине Луизе фон Хан, имел трёх сыновей и дочь.
Родословная
Напишите отзыв о статье "Элимар Ольденбургский"
Примечания
- ↑ 1 2 3 Н.А.Раевский. [az.lib.ru/r/raewskij_n_a/text_0100.shtml В замке Бродяны]. Проверено 9 мая 2013. [www.webcitation.org/6GhfHVLDs Архивировано из первоисточника 18 мая 2013].
Ссылки
- [www.thepeerage.com/p11045.htm#i110444 Профиль на thepeerage.com]
Отрывок, характеризующий Элимар Ольденбургский
– Да, и я тоже устал, – сказал Ростов.Долохов, как будто напоминая ему, что ему неприлично было шутить, перебил его: Когда прикажете получить деньги, граф?
Ростов вспыхнув, вызвал Долохова в другую комнату.
– Я не могу вдруг заплатить всё, ты возьмешь вексель, – сказал он.
– Послушай, Ростов, – сказал Долохов, ясно улыбаясь и глядя в глаза Николаю, – ты знаешь поговорку: «Счастлив в любви, несчастлив в картах». Кузина твоя влюблена в тебя. Я знаю.
«О! это ужасно чувствовать себя так во власти этого человека», – думал Ростов. Ростов понимал, какой удар он нанесет отцу, матери объявлением этого проигрыша; он понимал, какое бы было счастье избавиться от всего этого, и понимал, что Долохов знает, что может избавить его от этого стыда и горя, и теперь хочет еще играть с ним, как кошка с мышью.
– Твоя кузина… – хотел сказать Долохов; но Николай перебил его.
– Моя кузина тут ни при чем, и о ней говорить нечего! – крикнул он с бешенством.
– Так когда получить? – спросил Долохов.
– Завтра, – сказал Ростов, и вышел из комнаты.
Сказать «завтра» и выдержать тон приличия было не трудно; но приехать одному домой, увидать сестер, брата, мать, отца, признаваться и просить денег, на которые не имеешь права после данного честного слова, было ужасно.
Дома еще не спали. Молодежь дома Ростовых, воротившись из театра, поужинав, сидела у клавикорд. Как только Николай вошел в залу, его охватила та любовная, поэтическая атмосфера, которая царствовала в эту зиму в их доме и которая теперь, после предложения Долохова и бала Иогеля, казалось, еще более сгустилась, как воздух перед грозой, над Соней и Наташей. Соня и Наташа в голубых платьях, в которых они были в театре, хорошенькие и знающие это, счастливые, улыбаясь, стояли у клавикорд. Вера с Шиншиным играла в шахматы в гостиной. Старая графиня, ожидая сына и мужа, раскладывала пасьянс с старушкой дворянкой, жившей у них в доме. Денисов с блестящими глазами и взъерошенными волосами сидел, откинув ножку назад, у клавикорд, и хлопая по ним своими коротенькими пальцами, брал аккорды, и закатывая глаза, своим маленьким, хриплым, но верным голосом, пел сочиненное им стихотворение «Волшебница», к которому он пытался найти музыку.
Волшебница, скажи, какая сила
Влечет меня к покинутым струнам;
Какой огонь ты в сердце заронила,
Какой восторг разлился по перстам!
Пел он страстным голосом, блестя на испуганную и счастливую Наташу своими агатовыми, черными глазами.
– Прекрасно! отлично! – кричала Наташа. – Еще другой куплет, – говорила она, не замечая Николая.
«У них всё то же» – подумал Николай, заглядывая в гостиную, где он увидал Веру и мать с старушкой.
– А! вот и Николенька! – Наташа подбежала к нему.
– Папенька дома? – спросил он.
– Как я рада, что ты приехал! – не отвечая, сказала Наташа, – нам так весело. Василий Дмитрич остался для меня еще день, ты знаешь?
– Нет, еще не приезжал папа, – сказала Соня.
– Коко, ты приехал, поди ко мне, дружок! – сказал голос графини из гостиной. Николай подошел к матери, поцеловал ее руку и, молча подсев к ее столу, стал смотреть на ее руки, раскладывавшие карты. Из залы всё слышались смех и веселые голоса, уговаривавшие Наташу.
– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
