Элимский язык
| Элимский язык | |
| Самоназвание: |
неизвестно; |
|---|---|
| Страны: | |
| Вымер: |
VI—IV века до н. э. |
| Классификация | |
| Категория: | |
|
не классифицирован | |
| Письменность: |
бесписьменный |
| Языковые коды | |
| ISO 639-1: |
— |
| ISO 639-2: |
— |
| ISO 639-3: |
xly |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Элимский язык — исчезнувший язык элимцев, населявших запад острова Сицилия в доримский период. Принадлежность к индоевропейским или доиндоевропейским языкам является спорной.
Корпус
Хотя элимские надписи выполнены греческим алфавитом, ряд грамматических особенностей (в частности, генитив на «ai») свидетельствуют о негреческом языке надписей. Это около 170 фрагментов керамики с краткими надписями и несколько монет, обнаруженные в при раскопках города Сегеста, а также несколько топонимов и личных имён. Все надписи датируются периодом 6-4 вв. до н. э. Большинство надписей весьма кратки и фрагментарны (всего несколько знаков).
Алфавит
В своём развитии алфавит претерпел две стадии; на поздней стадии ряд букв вышли из употребления (фи, хи, пси), появились новые буквы (И, или «зеркальное N») или новации в начертании старых, изменилась орфография некоторых слов (например, «зеркальное N» вместо В).
Лексика
Надёжно идентифицирована часто встречающаяся лексема emi «я есть». На вазе из Монтедоро содержится наиболее длинный элимский текст, который условно можно перевести как «Я [сосуд] являюсь [даром] от/для Ата Тука». Также известны ряд имён и топонимов (как из собственно элимских надписей, так и в греческой передаче).
Морфология
Греческие топонимы на монетах имеют характерный суффикс -zib с неясным значением, напр. Сегеста — segestazib, Эрикс — erikazib.
См. также
Напишите отзыв о статье "Элимский язык"
Литература
- Peter Schrijver, «Elymian», in Encyclopedia of the Languages of Europe, ed. Glanville Price. Blackwell Publishing, 2000. ISBN 0-631-22039-9
- Ulrich Schmoll, Die vorgriechischen Sprachen Siziliens. 1958
Ссылки
- www.academia.edu/2437653/The_Elymian_Language - S. Marchesini. The Elymian language
Отрывок, характеризующий Элимский язык
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
