Элоиза

Элоиза

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Элои́за (ок.1100 — 16 мая 1164) — возлюбленная, тайная супруга и ученица Абеляра, выдающаяся для своего времени женщина: в отличие от своих сверстниц любила читать книги, в том числе и философские, знала латинский, греческий и древнееврейский языки; племянница влиятельного парижского каноника Фульбера.

Биография

Ни о родителях, ни о родине Элоизы точных сведений нет. Известно, что она рано осиротела и её дядя, Фульбер, каноник собора Богоматери, взял её к себе, и дал девушке прекрасное образование.

В 1117 году Пьер Абеляр познакомился с Элоизой и вошёл в дом Фульбера, предложив ему закончить научное образование девушки за ничтожную плату. Они занимались еврейским и греческим языками, этическими и теологическими вопросами, а также диалектикой. Узнав о романе между ними, Фульбер прекратил свидания влюблённых. Тогда Абеляр ночью, в отсутствие каноника, похитил Элоизу и отправил её, переодетую монахиней, в Бретань, к своей сестре. Здесь она родила сына, которого назвала Астролябием. Она долго отказывалась вступить в брак с Абеляром; в её письмах ясно высказывается мысль, что философу нельзя связывать себя семейными узами. Вступив в брак, по её словам, Абеляр не мог бы сохранить своего положения в школе, читать богословие и достигнуть высших ступеней церковной иерархии. По настоянию Абеляра, которому необходимо было оставаться в Париже для ученых занятий, Элоиза согласилась тайно обвенчаться с ним. В одной из отдаленных парижских церквей, в присутствии дяди, состоялось бракосочетание, после чего каждый из супругов вернулся в свой дом. Абеляр и Элоиза скрывали свой брак. Позже Абеляр отвез её в Аржантельский монастырь, где она раньше воспитывалась, и дозволил ей облачиться в одеяние послушниц, но запретил постригаться. В монастыре они виделись нередко; Абеляр снабжал Элоизу деньгами. Двусмысленное поведение Абеляра по отношению к Элоизе, которую он держал безвыходно в монастыре, вызвало грязные толки. Результатом их была известная катастрофа с Абеляром (его оскопили) — месть со стороны Фульбера и его родственников. Как только весть об этом дошла до девушки, она сейчас же постриглась в монахини. И здесь видна светлая личность Элоизы: она исполнила приказание Абеляра, так как он мог быть допущен в монастырь только в случае пострижения его супруги. Она оплакивает не столько свою молодость — влечения к монашеской жизни у неё не было, — сколько своего возлюбленного, который, из-за несчастного брака, стал несчастным. «Зачем я, нечестивая, стала твоей женой, чтобы принести тебе горе? Прими ж мое искупление, которое я добровольно выбираю».

В конечном итоге любовь Элоизы и Абеляра закончилась для них трагически: оба ушли в монастырь. Однако они переписывались, и эти письма сохранились. Позже Элоиза стала настоятельницей аржантёйского монастыря Св. Марии (фр. Sainte Marie d'Argenteuil) и аббатисой монастыря Параклет (abbaye du Paraclet; просуществовал до революции).

Современные ученые все еще не уверены, написала ли сама Элоиза письма, традиционно приписываемые ей, или же это подлог более поздних авторов-мужчин.

Литература

• Элоиза // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Баткин Л. М. Письма Элоизы к Абеляру: личное чувство и его культурное опосредование // Человек и культура. М., 1990

Отрывок, характеризующий Элоиза

– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…