Дело Буданова

Дело Буданова — судебный процесс над командиром 160-го гвардейского танкового полка, полковником Юрием Будановым, который обвинялся в похищении, изнасиловании и убийстве в 2000 году 18-летней чеченской девушки Эльзы Кунгаевой. Процесс начался в феврале 2001 года и проходил в Северо-Кавказском окружном военном суде в Ростове-на-Дону. Судебный процесс длился с перерывами более двух лет, при этом он освещался СМИ и сопровождался комментариями со стороны различных общественных сил. В 2003 году Буданов был признан виновным в похищении Эльзы Кунгаевой — 18-летней жительницы села Танги-Чу, её последующем убийстве, и в превышении должностных полномочий. Путём частичного сложения наказаний Буданов был приговорён к десяти годам лишения свободы.

События 2000 года

Военному прокурору Северо-Кавказского военного округа.
Явка с повинной.

Я, Буданов Юрий Дмитриевич, хочу чистосердечно раскаяться в содеянном и сообщить следующее: 26 марта 2000 г. в 23.50 я вызвал свой экипаж БМП и приказал им ехать вместе со мной в Танги Чу... В доме находились две девушки и два парня-подростка. На вопрос, где родители, старшая девушка ответила, что не знает. Тогда я приказал завернуть в покрывало старшую девушку и отнести в машину. Затем привезли её в расположение полка. Подчинённым приказал находиться на улице. Мне было известно, что её мать является снайпершей. Оставшись вдвоём, я спросил у неё, где находится её мать. Она начала кричать, кусаться и вырываться. Мне пришлось применить силу. Завязалась борьба, в результате которой я порвал на ней кофту и бюстгальтер. Я сказал, чтобы она успокоилась. Но она продолжала кричать и вырываться, тогда мне пришлось повалить её на топчан и начать душить. Душил я её за горло... Нижнюю часть одежды я с неё не снимал... Я вызвал экипаж, приказал завернуть в покрывало, вывезти в лесопосадку и похоронить. Экипаж всё сделал. К протоколу явки с повинной прилагаю схему... Я просто хотел выяснить место нахождения её родителей.
28.03.2000. Буданов.

Подробности допроса со слов сокамерника Буданова.

Бывший сокамерник Юрия Буданова, бизнесмен Олег Марголин заявил в интервью «Московскому комсомольцу», что у него с полковником однажды была откровенная беседа, в которой тот утверждал, что не насиловал Эльзу Кунгаеву. По словам полковника, он даже не хотел убивать чеченскую девушку. Но при допросе она угрожала найти дочь Буданова и лишить её жизни.

Как говорил полковник, семья Кунгаевых достаточно долго была в разработке. Военные знали, что глава семьи хранил оружие, а сама 18-летняя Эльза Кунгаева не раз уходила в горы к боевикам. Полковник был знаком с чеченкой, неоднократно разговаривал с ней и просил не связываться с боевиками. Однако она его не послушалась. Позже информаторы сообщили Буданову, что девушка была снайпером. Когда во время одного из рейдов в марте 2000 года родственники чеченки сбежали из дома, она была задержана и отправлена на допрос.

Полковник рассказывал, что во время допроса он отложил пистолет в сторону на тумбочку. Кунгаева отказывалась отвечать на его вопросы о том, где прячут оружие. Чеченка все время твердила: «Я вас убивала и буду убивать всех подряд». А потом она пробормотала: «Я все знаю о тебе. Знаю, где твоя семья. Найду твою дочь и её кишки на автомат намотаю». После этого Кунгаева рванулась к пистолету. Полковник рассказывал, что после этих слов даже не понял, как сжал руки и переломил ей хребет. Затем отбросил её в сторону и выбежал на улицу. По приказу полковника солдаты забрали снайпершу. «Видимо, потом издевались над ней: позже, когда производили эксгумацию тела, обнаружили у неё следы от саперной лопатки», - рассказал Марголин. По его словам, Буданов был уверен, что Эльзу Кунгаеву изнасиловали солдаты. Как солдаты могли насиловать девушку с переломленным хребтом - остается тайной. По словам Марголина, полковник попросил сокамерника передать все это его сыну и объяснить, что это была война.

Согласно материалам предварительного следствия, около часа ночи 27 марта Буданов на БМП прибыл в селение Танги. Вместе с военнослужащими Григорьевым и Ли Ен Шоу он вошёл в дом Кунгаевых, где находилась Эльза Кунгаева с четырьмя несовершеннолетними братьями и сёстрами. По приказу Буданова Григорьев и Ли Ен Шоу завернули Кунгаеву в одеяло и поместили в БМП. Затем Кунгаева была доставлена на территорию в/ч 13206 в помещение, где проживал Буданов.

Буданов стал требовать от Кунгаевой сведения о нахождении боевиков. Затем он начал наносить Кунгаевой телесные повреждения и задушил её. После убийства Буданов приказал тайно захоронить тело. На следствии Буданов говорил, что он получил сообщения о находящейся в доме женщине-снайпере, однако из текста явки с повинной Буданова следует, что подозреваемым снайпером была мать Эльзы Кунгаевой, а не сама Эльза. Интересен факт, что 17 февраля 2000 года Сергей Ястржембский заявлял, что у федеральных сил имеются неопровержимые доказательства того, что в Чечне на стороне боевиков воюют женщины-снайперы.

Полковник обвинялся первоначально ещё и в изнасиловании 18-летней девушки, но это обвинение с него было снято.

Изнасилование (а точнее — надругательство над трупом) взял на себя рядовой Александр Егоров, который был впоследствии амнистирован (рядовой на суде заявил, что сделал это с помощью черенка сапёрной лопатки, хотя ни до этого, ни после никаких психических отклонений у него замечено не было). Впоследствии Александр Егоров отказался от этой части показаний, и сообщил журналистам МК, что признался в надругательстве над Кунгаевой по просьбе прокурора.

В заключении эксперта В. Ляненко есть такая строчка: «Обнаруженные на трупе Эльзы Кунгаевой надрывы девственной плевы образованы за час до смерти…» Однако необходимая в таких случаях для окончательного вывода биологическая экспертиза так и не была проведена. Более того, утверждается, что экспертиза не подтвердила факта изнасилования Кунгаевой.

В час дня Буданов встретился с генерал-майором Герасимовым, который исполнял обязанности командующего группировкой «Запад», и написал заявление о явке с повинной. Начальник Генштаба Анатолий Квашнин назвал случившееся «диким, позорным» явлением, «из ряда вон выходящим» случаем. По мнению Квашнина, Буданов «явился, по сути дела, бандитом по отношению к мирному населению», «подонком», которого «надо с корнем вырывать из армейского коллектива».

Для установления психического состояния Буданова было проведено несколько судебно-психиатрических экспертиз, в том числе три стационарные. Отмечалось, в частности, что Буданов дважды получал контузии головного мозга. Экспертизы дали разные заключения: «невменяем», «ограниченно вменяем», «вменяем».

По свидетельству судебного психиатра Ф. В. Кондратьева: «Я проводил с ним [Будановым] многочасовые беседы и до сих пор абсолютно убежден, что он в момент совершения преступления находился в состоянии временного психического расстройства. Это состояние спровоцировала чеченка, которая сказала ему, что намотает кишки его дочки на автомат, и схватилась за оружие. А у его дочери как раз был день рождения. Но суд назначил вторую экспертизу, а когда она повторила мое заключение — третью. И третья экспертиза сделала такое же заключение. Тогда назначили экспертизу в Чечне. Там психиатры решили, что он мог отвечать за свои действия, и его осудили… <> Я уверен, что мы сделали правильное заключение.»

Суд

31 декабря 2002 года Северо-Кавказский окружной военный суд признал Буданова невменяемым и освободил его от уголовной ответственности. 28 февраля 2003 года Военная коллегия Верховного Суда РФ отменила постановление, направив дело на новое рассмотрение.

25 июля 2003 года Буданов был признан виновным по трём статьям Уголовного Кодекса РФ — ст. 286 часть 3 («превышение служебных полномочий»), ст. 126 часть 3 («похищение человека») и ст. 105 часть 2 («умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах»). Путём частичного сложения наказаний суд приговорил Буданова к 10 годам лишения свободы. В соответствии со статьёй 48 УК РФ Юрий Буданов был лишён государственной награды — ордена Мужества и воинского звания «полковник».

Буданов отбывал наказание в 11-м отряде исправительного учреждения ЮИ 78/3 в г. Димитровград Ульяновской области.

В августе 2007 года Буданов подал ходатайство об условно-досрочном освобождении, мотивируя его необходимостью быть рядом с больными родителями, однако Димитровградский городской суд Ульяновской области счёл эту причину недостаточной.

24 декабря 2008 года Димитровградский городской суд Ульяновской области удовлетворил ходатайство об условно-досрочном освобождении (УДО) Юрия Буданова. 15 января 2009 года Буданов был освобождён.

Дальнейшее развитие событий

19 января 2009 года адвокат Кунгаевых Станислав Маркелов был убит в Москве (см. Убийство Станислава Маркелова и Анастасии Бабуровой).

10 июня 2011 года Юрий Буданов был застрелен на Комсомольском проспекте в Москве.

1 сентября 2011 г. Магомеда Сулейманова обвиняют в убийстве Юрия Буданова.

16 ноября 2012 г. Юсупа Темерханова, обвиняемого в убийстве бывшего полковника Юрия Буданова, после одного из заседаний суда похитили, а затем избили в конвойном помещении.

10 февраля 2013 г. Свидетель по делу об убийстве полковника Юрия Буданова Руслан Фаталиев был похищен и сильно избит.

20 марта 2013 г. Заседание по делу об убийстве полковника Буданова открылось самоотводом трёх присяжных заседателей. 30 апреля 2013 года коллегия присяжных заседателей большинством голосов проголосовала за обвинительный вердикт. Девять присяжных заседателей из двенадцати посчитали доказанной вину Темерханова в убийстве бывшего полковника Буданова. 7 мая 2013 г. на основании вердикта присяжных заседателей Юсуп Темерханов был приговорен к 15 годам лишения свободы в колонии строгого режима.

См. также

• Дело Ульмана
• Дело Аракчеева
• Чеченский конфликт
• Дело Лапина (Кадета)

Ссылки

• [www.newsru.com/russia/25jul2003/prigovor.html Суд приговорил полковника Юрия Буданова к 10 годам лишения свободы, Newsru, 25.07.2003.]
• [2002.novayagazeta.ru/nomer/2002/36n/n36n-s00.shtml Дело буданова, № 14-00-0012-ООД, «Новая газета», № 36, 23.05.2002.]
• [politkovskaya.novayagazeta.ru/pub/2004/2004-077.shtml «Сдавление шеи тупым предметом». Буданов опять может стать орденоносцем. Полковником. Героем. И русским офицером, «Новая газета», 20.09.2004.]
• [shatili.blogspot.com/2008/12/blog-post_26.html Обстоятельства дело Буданова, blogspot.com, 26.12.2008.]

Отрывок, характеризующий Дело Буданова

На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.


На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.