Эльтузар

Эльтузар
хан Хивинского ханства
— 1806
Коронация:	1804, Хива
Предшественник:	Аваз-инак
Преемник:	Мухаммад Рахим-хан I (1806—1825)
Рождение:	1760(1760) Хива
Смерть:	1806(1806) Хорезм
Род:	кунграты
Отец:	Аваз-инак
Дети:	Рахманберды-бий

Эльтузар (1760-1806), годы правления 1804-1806, третий правитель из узбекской династии кунгратов в Хивинском ханстве.

Биография

В 1804 году к власти в Хивинском ханстве пришел сын Аваз-инака Эльтузар.

Хотя Эльтузар был третьим правителем из узбекской династии кунгратов в Хорезме, он вошел в историю как первый правитель принявший титул хана. До этого времени этот титул в Хорезме могли носить только потомки Чингис-хана.

Эльтузар продолжал политику по восстановлению экономики страны. Он провел налоговую реформу в стране, усилив централизацию сбора податей в государстве.

В период его правления в Хорезме проводились большие ирригационные работы.

В 1804 году Эльтузар совершил удачный поход против туркменских племен йомудов, живших на юге современного Туркменистана и в районе Астрабада (северный Иран)..

При правлении Эльтузар-хана поддерживались дипломатические отношения с Россией и Османской империей.

Эльтузар-хан украсил столицу государства Хиву новыми постройками.

Смерть

В 1806 году Эльтузар-хан предпринял неудачный поход против бухарского эмира Хайдара, который закончился поражением его войск. При отступлении Эльтузар-хан утонул при переправе через Амударью.

После его смерти власть в Хорезме перешла к его брату Мухаммад Рахим-хан I (1806-1825).

Литература

• Гулямов Я.Г., История орошения Хорезма с древнейших времен до наших дней. Ташкент. 1957
• История Узбекской ССР. Том 1. Ответственный редактор Я.Г.Гулямов. Ташкент, 1967.
• История Узбекистана. Т.3. Т.,1993.

Предшественник: Аваз-инак

хан Хорезма 1804—1806

Преемник: Мухаммад Рахим-хан I

Отрывок, характеризующий Эльтузар

Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!