Эль-Джуфра (муниципалитет)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Эль-Джуфра»)
Перейти к: навигация, поиск
Эль-Джуфра
араб. الجفرة
Страна

Ливия

Статус

Муниципалитет

Административный центр

Мадиррат-Хун

Официальные языки

Арабский

Население (2006)

52 342[1] (20-е место)

Плотность

0,38 чел./км² (19-е место)

Площадь

139 038 км²
(3-е место)

Часовой пояс

UTC+1

Код ISO 3166-2

LY-JU

Координаты: 28° с. ш. 17° в. д. / 28° с. ш. 17° в. д. / 28; 17 (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=28&mlon=17&zoom=12 (O)] (Я)

Эль-Джуфра (араб. الجفرة‎) — муниципалитет в Ливии. Административный центр — город Мадиррат-Хун. Площадь — 139 038 км². Население 52 342 человек (2006 г.)[1].





Географическое положение

Внутри страны Эль-Джуфра граничит со следующими муниципалитетами:

История

Джофра получил известность в средние века как крупный оазис в пустыне Сахара. Расположен у северного подножия гор Эс-Сода[2], в центре современной Ливии, к цеверу от Феццана, к которому причислялся в политическом отношении в начале ХХ века. Общая площадь оазисных угодий в муниципалитете достигает 2 000 кв. км. Джофра окружена холмами (высотой до 200 м). С севера и с юга оазис прорезывает цепь высот, делящих его на 2 равные части. В конце ХИХ века население региона достигало 6 000 душ, арабов и берберов. Джофра издавна производит хлеб, финики, разные южные плоды, развито и скотоводство. Главным городом оазиса являлась Сокна (в которой в начале ХХ века проживали около 2 000 человек; восточнее Сокны лежат г. Гон (ныне админ. центр муниципалитета) и священный г. Вадан. Благодаря наличию здесь узла дорог к побережью Средиземного моря и в Сахару, в Джофре издавна процветала торговля.

Напишите отзыв о статье "Эль-Джуфра (муниципалитет)"

Примечания

  1. 1 2 [statoids.com/uly.html Districts of Libya]. statoids.com. [www.webcitation.org/67QtCUtBi Архивировано из первоисточника 5 мая 2012].
  2. Джофра — статья из Большой советской энциклопедии.

Литература

Отрывок, характеризующий Эль-Джуфра (муниципалитет)

Ростов с Ильиным поспешили найти уголок, где бы они, не нарушая скромности Марьи Генриховны, могли бы переменить мокрое платье. Они пошли было за перегородку, чтобы переодеться; но в маленьком чуланчике, наполняя его весь, с одной свечкой на пустом ящике, сидели три офицера, играя в карты, и ни за что не хотели уступить свое место. Марья Генриховна уступила на время свою юбку, чтобы употребить ее вместо занавески, и за этой занавеской Ростов и Ильин с помощью Лаврушки, принесшего вьюки, сняли мокрое и надели сухое платье.
В разломанной печке разложили огонь. Достали доску и, утвердив ее на двух седлах, покрыли попоной, достали самоварчик, погребец и полбутылки рому, и, попросив Марью Генриховну быть хозяйкой, все столпились около нее. Кто предлагал ей чистый носовой платок, чтобы обтирать прелестные ручки, кто под ножки подкладывал ей венгерку, чтобы не было сыро, кто плащом занавешивал окно, чтобы не дуло, кто обмахивал мух с лица ее мужа, чтобы он не проснулся.
– Оставьте его, – говорила Марья Генриховна, робко и счастливо улыбаясь, – он и так спит хорошо после бессонной ночи.
– Нельзя, Марья Генриховна, – отвечал офицер, – надо доктору прислужиться. Все, может быть, и он меня пожалеет, когда ногу или руку резать станет.
Стаканов было только три; вода была такая грязная, что нельзя было решить, когда крепок или некрепок чай, и в самоваре воды было только на шесть стаканов, но тем приятнее было по очереди и старшинству получить свой стакан из пухлых с короткими, не совсем чистыми, ногтями ручек Марьи Генриховны. Все офицеры, казалось, действительно были в этот вечер влюблены в Марью Генриховну. Даже те офицеры, которые играли за перегородкой в карты, скоро бросили игру и перешли к самовару, подчиняясь общему настроению ухаживанья за Марьей Генриховной. Марья Генриховна, видя себя окруженной такой блестящей и учтивой молодежью, сияла счастьем, как ни старалась она скрывать этого и как ни очевидно робела при каждом сонном движении спавшего за ней мужа.
Ложка была только одна, сахару было больше всего, но размешивать его не успевали, и потому было решено, что она будет поочередно мешать сахар каждому. Ростов, получив свой стакан и подлив в него рому, попросил Марью Генриховну размешать.
– Да ведь вы без сахара? – сказала она, все улыбаясь, как будто все, что ни говорила она, и все, что ни говорили другие, было очень смешно и имело еще другое значение.
– Да мне не сахар, мне только, чтоб вы помешали своей ручкой.
Марья Генриховна согласилась и стала искать ложку, которую уже захватил кто то.
– Вы пальчиком, Марья Генриховна, – сказал Ростов, – еще приятнее будет.
– Горячо! – сказала Марья Генриховна, краснея от удовольствия.
Ильин взял ведро с водой и, капнув туда рому, пришел к Марье Генриховне, прося помешать пальчиком.
– Это моя чашка, – говорил он. – Только вложите пальчик, все выпью.
Когда самовар весь выпили, Ростов взял карты и предложил играть в короли с Марьей Генриховной. Кинули жребий, кому составлять партию Марьи Генриховны. Правилами игры, по предложению Ростова, было то, чтобы тот, кто будет королем, имел право поцеловать ручку Марьи Генриховны, а чтобы тот, кто останется прохвостом, шел бы ставить новый самовар для доктора, когда он проснется.
– Ну, а ежели Марья Генриховна будет королем? – спросил Ильин.