Эмма Дестинова

Эмма Дестинова

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Эмма Де́стинова или Эмми Дестинн (настоящие имя и фамилия — Эмилия Павлина Киттлова) (чеш. Ema Destinnová; 26 февраля 1878, Прага — 28 января 1930, Ческе-Будеёвице) — выдающаяся чешская оперная певица (Сопрано).

Биография

Родилась в аристократической семье. Училась пению у Марии фон Дрегер Лёве-Дестин. В качестве псевдонима выбрала имя своего педагога.

Уже в 20 лет поступила в Придворную оперу в Берлине, где ей сопутствовал успех за успехом. Её большим почитателем был и германский император Вильгельм II.

Выступала на самых известных оперных сценах мира, например, пела в Дрезденской Опере Земпера, Кролль-опера в Берлине (1898—1909) , Королевском театре Ковент-Гарден в Лондоне (1904—1914 и 1919), в Метрополитен-опера в Нью-Йорке (1908—1916 и 1920—1921).

С 1901 по 1924 на сцене Национального театра в Праге (с 1908 была его почетным членом).

Принимала участие в Байрейтских фестивалях.

В декабре 1910 была первой исполнительницей главной роли Минни в опере Дж. Пуччини «Девушка с Запада», поставленной в Метрополитен-опера в Нью-Йорке. Исполняла главные роли в оперных постановках, например, Сантуццы в опере «Сельская честь» П. Маскани, Катинки в «Проданной невесте» Б. Сметаны, Саломеи в одноименной опере Р. Штрауса и др.

Эмма Дестинова была удостоена чести петь на коронации британского короля Георга V и королевы Марии в 1911 году. Её выступление произвело такое впечатление, что на какое–то мгновение присутствующие забыли о цели всего мероприятия и рукоплескали певице.

Занималась также концертной деятельностью, исполняла, в частности, дуэты с известным певцом Энрико Карузо.

В 1915 году вернулась на родину. Будучи патриоткой своего народа во времена Первой мировой войны была посредником между участниками движения сопротивления в стране и за рубежом, подвергалась преследованиям австрийской полиции по подозрению в шпионаже. В 1915—1917 находилась под домашним арестом в своем замке.

В 1917—1918 участвовала в национальном движении, среди прочего, была инициатором создания Манифеста чешских музыкантов.

Позже вела замкнутую жизнь в своем замке в Страж-над-Нежаркоу, лишь изредка выступая на публике.

Занималась литературной деятельностью. Автор книги Ve stínu modré růže (1930), автобиографической повести Dr. Casanova (1900—1915), драм Rahel и Tůně, многих стихов, текстов песен и либретто.

Память

• Жизни певицы посвящён фильм «Божественная Эмма» (1979, реж. Йиржи Крейчик).
• Именем певицы в 1984 назван астероид (6583) Дестинн.

Ссылки

• [sigma.nkp.cz/F/?ccl_term=wau=jk01022229+or+wkw=jk01022229&func=find-c&local_base=nkc (57) Einträge zu Ema Destinová in der Datenbank der Tschechischen Nationalbibliothek (Databáze Národní knihovny ČR)]

Отрывок, характеризующий Эмма Дестинова

Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.