Эмблема Гватемалы

Эмблема Гватемалы
Детали
Утверждён	в 1968 году

Герб (эмблема) Гватемалы состоит из:

• Венка оливковых ветвей, символа победы;
• Великолепной Кетцаль, птицы, которая символизирует свободу;
• Свитка, на котором написано "LIBERTAD 15 DE SEPTIEMBRE DE 1821" (15 сентября 1821 - дата независимости Центральной Америки от Испании);
• Двух пересечённых винтовок "Ремингтон" со штыками, указывающими готовность Гватемалы защититься силой в случае необходимости;
• Двух пересечённых мечей, символизирующих честь.

Эмблема возникла на основе одной из декоративных композиций, украшавших столичный дворец по случаю прихода к власти либералов в 1871 году. Эмблема так понравилась победителям, что они сделали её (с небольшими изменениями) государственным символом.

Эмблема была разработана швейцарским художником и гравёром Жаном-Баптистом Френером, который жил в Гватемале с 1854 года до своей смерти в 1897 году. Современный вид эмблема приобрела в 1968 году.

Эмблема есть на Флаге Гватемалы. Кетцаль ранее появилась на флаге государства Лос-Альтоc в 1830-х годах.

История герба

Герб Соединённых Провинций Центральной Америки (1823-1825) На Соединённых Провинций Центральной Америки, возникшем под влиянием символики Великой французской революции, изображался равносторонний треугольник, а в нём горная цепь из 5 вулканов, фригийский колпак свободы и радуга. Вокруг была надпись «Соединенные Провинции Центральной Америки».

Герб Федеративной Республики Центральной Америки (1825-1842) В 1824 году были изменены некоторые детали изображения, а надпись заменена на другую: «Федеративная Республика Центральной Америки».

Герб Гватемалы 1825 года В составе федерации Гватемала с 1825 года имела собственный герб. Центральная его часть повторила федеральный герб, но его окружали надпись «Государство Гватемала и Федерации Центра», колчан со стрелами, два рога изобилия, лук со стрелой, пальмовые ветви и лежащие на земле ликторский пучок и военная труба. После того как федерация в 1838 - 1839 годах распалась, независимая Гватемала приняла в 1843 году измененный герб. На нём не было треугольника, диск с изображением помещался на щите, вместо фригийского колпака над вулканами появилось солнце, исчезли лук со стрелами, рога изобилия, ликторский пучок и труба вместе с землей, вокруг появился оливковый венок, а надпись стала такой: «Гватемала в Центральной Америке. 15 сентября 1821 года» (дата провозглашения независимости от Испании).

Герб Гватемалы 1843 года После того как федерация в 1838 - 1839 годах распалась, независимая Гватемала приняла в 1843 году измененный герб. На нём не было треугольника, диск с изображением помещался на щите, вместо фригийского колпака над вулканами появилось солнце, исчезли лук со стрелами, рога изобилия, ликторский пучок и труба вместе с землей, вокруг появился оливковый венок, а надпись стала такой: «Гватемала в Центральной Америке. 15 сентября 1821 года» (дата провозглашения независимости от Испании).

Герб Гватемалы 1851 года В 1851 году был изменен герб страны. С него исчезли последние элементы федерального герба — 5 вулканов и кольцо с надписью. Их место заняли 3 вулкана, похожие на вулканы колониального герба, солнце над ними, а в нижней части щита — колонна с датой провозглашения независимости на фоне нового флага.

Герб Гватемалы 1858 года В 1858 году Каррера вновь изменил флаг и герб. С герба исчезли колонна с надписью, колчан со стрелами, вулканы приобрели точно такой вид, как на колониальном гербе, а солнце над ними, перенесенное на верх щита, заменили 7 белых вертикальных полос на синем поле. Все изображение окружали 4 новых флага, венок из лавровой и дубовой ветвей и лента с латинской надписью (на прежних гербах и флагах все надписи были испанскими): «Республика Гватемала под величайшим и превосходным покровительством Бога».

Отрывок, характеризующий Эмблема Гватемалы

– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.