Эмерик, Джефф

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Джефф Эмерик
Geoff Emerick
Полное имя

Geoffrey Emerick

Дата рождения

1946(1946)

Место рождения

Лондон, Великобритания

Годы активности

1962 —

Страна

Великобритания Великобритания

Профессии

звукоинженер, продюсер

Жанры

рок-музыка, поп-музыка

Сотрудничество

The Beatles, Пол Маккартни, Wings, Ultravox, Badfinger, Элвис Костелло, Джефф Бэк

Джефф Эмерик (англ. Geoff Emerick; 1946, Лондон, Великобритания) — британский звукорежиссёр, музыкальный продюсер. Наиболее известен по своим работам в студии над записями альбомов группы The Beatles — таких, как Revolver, Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band, The Beatles («Белый альбом»), Abbey Road. Признан как один из лучших инженеров звукозаписи за всю мировую историю отрасли.[1] В числе прочих наград — премии «Грэмми» в номинации «Best Engineered Recording, Non Classical» (рус. Лучшая запись года, неклассическая музыка) за альбомы Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band (1967), Abbey Road (1969), Band on the Run (1974);[2] ещё одна «Грэмми» — в 2003 за «Особые заслуги» (Special Merit/en:Technical Grammy Award).





Биография

Работа в EMI. Сотрудничество с The Beatles

Джефф Эмерик поступил на работу в EMI в начале сентября 1962, когда ему было ещё 15 лет. Чтобы освоиться с основами своей работы, он был отдан под руководство другого ассистента звукоинженера, Ричарда Лэнхама (англ. Richard Langham). На второй день работы Эмерика в EMI, в комплексе студии «Эбби Роад», Лэнхаму было поручено ассистировать звукоинженеру Норману Смиту, который вечером должен был проводить сессию звукозаписи группы The Beatles. Как новичок, Эмерик не получил оплату за сверхурочную работу в вечернее время, но ему повезло быть свидетелем первой записи The Beatles в окончательно сформированном составе в 1962 году, с барабанщиком Ринго Старром; в ходе этой сессии группа записывала один из своих в недалёком будущем первых хитов — песню «Love Me Do».[3]

В качестве ассистента звукоинженера Эмерик работал на многих ранних сессиях записи The Beatles, а также помогал при записи других музыкантов и артистов, записывавшихся на лейбле, таких как Джуди Гарланд; в частности, он работал помощником звукоинженера на первой пробной записи группы The Hollies в начале 1963 года.[3]

Постепенно повышая своё мастерство (и, соответственно, повышаясь в должностях), Эмерик, в частности, записывал как звукоинженер хит № 1 1966 года в Великобритании — песню группы Manfred Mann Pretty Flamingo.[4]

Эмерик взял на себя обязанности звукоинженера на сессиях звукозаписи The Beatles весной 1966, приняв их от Смита (который перешёл с должности звукоинженера на должность продюсера), по просьбе продюсера группы Джорджа Мартина. Первым альбомом The Beatles, над записью которого Эмерик работал как основной звукоинженер под руководством Мартина, был Revolver, а первым треком для этого альбома, который он записывал, стала песня «Tomorrow Never Knows».[3] Именно Эмерик придумал записать вокал Джона Леннона в этой песне через систему вращающихся динамиков («система Лесли»; англ. Leslie speaker), чтобы получить «неземной» (англ. ethereal) звук голоса, как хотелось Леннону.[4]

В 1967 Эмерик записывал как звукоинженер «Being for the Benefit of Mr. Kite!» — одну из самых сложных (в смысле звукоинженерной работы) песен для альбома Sgt. Pepper's Lonely Hearts Club Band. Леннон сказал Мартину, что хотел бы в звучании воссоздать «карнавальную атмосферу» цирка Пабло Фанка (англ. Pablo Fanque), афиша которого вдохновила его на написание песни. Для средней части песни (англ. middle eight) Эмерик попробовал смикшировать вместе множество звуков ярмарочных органов (англ. fairground organ) и каллиоп в попытке получить нужный эффект; после многих неудачных попыток Мартин посоветовал Эмерику разрезать плёнки с записями органов и каллиоп на короткие кусочки, рассыпать их на пол, а затем склеить в случайном порядке. Смешивание звучания нескольких таких плёнок и дало требуемый «карнавально-цирковой» эффект.[5]

Эмерик прервал свою работу с The Beatles 16 июля 1968, во время сессий записи для альбома The Beatles («Белого альбома»), объяснив, что больше не может работать с группой из-за резко ухудшившейся атмосферы в студии. Он вновь начал работать с The Beatles лишь в 1969 на сессиях записи для альбома Abbey Road.

Эмерик был удостоен премии «Грэмми» в номинации «Best Engineered Recording, Non Classical» (рус. Лучшая запись года, неклассическая музыка) за работу звукоинженера при записи альбомов Sgt. Pepper's Lonely Hearts Club Band (в 1967) и Abbey Road (в 1969).[2]

Несмотря на свой уход во время записи «Белого альбома», Эмерик остался в хороших отношениях с The Beatles, особенно с Полом Маккартни, который в 1969 году предложил Эмерику покинуть EMI и перейти на работу в их компанию, Apple Corps. Эмерик принял предложение и, в дополнение к обязанностям звукоинженера, контролировал строительство студии звукозаписи Apple.

Работа «после The Beatles»

Карьера Эмерика после сотрудничества с The Beatles включает работу с Полом Маккартни (в частности, над такими альбомами, как Band On The Run — за который Эмерик получил ещё одну «Грэмми» в 1974, — London Town и Flaming Pie), Элвисом Костелло (для которого, в числе прочего, Эмерик спродюсировал альбомы Imperial Bedroom и All This Useless Beauty), группой Badfinger, Артом Гарфанкелом, американским певцом Крисом Беллом (англ.), канадским певцом Джино Ваннелли (англ.), группами America, Supertramp, Cheap Trick, Nazareth, Split Enz, Big Country, Gentle Giant, Mahavishnu Orchestra, Ultravox. Эмерик работал над Journey’s End — первым сольным альбомом Мэтью Фишера (англ.), над демозаписями Кейт Буш, благодаря которым она заключила контракт с EMI.[6] Он работал в студии с Джеффом Бэком, а также с Нэлли Маккей (англ.) над её дебютным альбомом Get Away from Me (2004), хорошо принятым критиками. Он работал как звукоинженер над альбомом Робина Труэра (англ.) Bridge of Sighs, и был отмечен прессой за отличное звучание альбома, наряду с самим Трауэром и продюсером Мэтью Фишером.

В 2003 Эмерик получил свою четвёртую «Грэмми» — за «Особые заслуги» (Special Merit/en:Technical Grammy Award).

В 2006 Джефф Эмерик выпустил свои мемуары, написанные совместно с ветераном музыкальной журналистики Говардом Мэсси (англ. Howard Massey), под названием «Здесь, Там и Везде: Моя жизнь во время записи музыки The Beatles» (англ. Here, There, and Everywhere: My Life Recording the Music of The Beatles, Gotham Books, ISBN 1-59240-179-1).

3 апреля 2007 было сообщено, что Эмерик собирается принять участие в записи кавер-версии альбома Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band с участием, в том числе, таких групп как Oasis, Travis и Razorlight. Для записи новых версий песен Эмерик использовал студийное оборудование конца 1960-х; полученные в результате этой работы записи были переданы по радиостанции BBC Radio 2 2 июня 2007 — в ознаменование 40-летия выпуска альбома.[7]

Альбомы, в записи которых участвовал

(по данным с Discogs[8] и MusicBrainz.org[9])

Напишите отзыв о статье "Эмерик, Джефф"

Примечания

  1. Droney, Maureen (October 1, 2002). «Geoff Emerick». Mix Magazine.
  2. 1 2 [www.allmusic.com/artist/geoff-emerick-mn0000200097 Geoff Emerick — Music Biography, Credits and Discography : AllMusic] (англ.)
  3. 1 2 3 Emerick, Geoff and Massey, Howard. Here, There, and Everywhere: My Life Recording the Music of The Beatles. — New York, NY: Penguin Group (USA) Inc., 2006. — P. 387. — ISBN 1-59240-179-1.
  4. 1 2 [www.cnn.com/2006/SHOWBIZ/Music/04/06/geoff.emerick/index.html CNN.com - The teenager who shaped the Beatles - Apr 7, 2006], CNN. Проверено 3 мая 2010.
  5. Lewisohn Mark. The Beatles Recording Sessions. — New York: Harmony Books, 1988. — P. 98, 99, 105–106. — ISBN 0-517-57066-1.
  6. [www.pinkfloydfan.net/t1475-david-gilmour-rightful-heir-q.html The Rightful Heir?]. Q Magazine #48 (September 1990). Проверено 23 июля 2011. [www.webcitation.org/6DWIoFjor Архивировано из первоисточника 8 января 2013].
  7. [lenta.ru/news/2007/04/06/pepper/ Lenta.ru: Музыка: Современные группы перезапишут лучший альбом The Beatles] (рус.)
  8. [www.discogs.com/artist/Geoff+Emerick Geoff Emerick Discography at Discogs] (англ.)
  9. [musicbrainz.org/artist/3ff7a3d9-a800-4de4-94a6-41a35c96c0ae/relationships Geoff Emerick — Relationships — MusicBrainz] (англ.)
  10. [www.discogs.com/Various-Sgt-Peppers-Lonely-Hearts-Club-Band/master/19776 Various — Sgt. Pepper’s Lonely Hearts Club Band at Discogs]

Ссылки

  • Video interview at Blender.com on Youtube
    • [www.youtube.com/watch?v=mbLhYR7Feh4 Part 1] (англ.)
    • [www.youtube.com/watch?v=JgM_-XRmZLs Part 2] (англ.)
    • [www.youtube.com/watch?v=_BOKknnbJ0Q Part 3] (англ.)
  • [www.gearwire.com/geoff-emerick.html Video Interview at 121st AES] at Gearwire.com (англ.)
  • [www0.epinions.com/content_305283305092 Here, There & Everywhere] (англ.)
  • [www.bbc.co.uk/radio2/events/60sseason/documentaries/sgtpeppers.shtml Programme about BBC re-recording of Sgt Pepper] (англ.)
  • [newsquake.netscape.com/2007/02/08/recording-the-beatles-geoff-emerick-speaks Recording the Beatles: Geoff Emerick Speaks] at Propeller.com (англ.)
  • [www.musicradar.com/news/guitars/beatles-engineer-geoff-emerick-on-abbey-road-219542 Beatles engineer Geoff Emerick on Abbey Road | MusicRadar]

Отрывок, характеризующий Эмерик, Джефф

Речь эта произвела не только сильное впечатление, но и волнение в ложе. Большинство же братьев, видевшее в этой речи опасные замыслы иллюминатства, с удивившею Пьера холодностью приняло его речь. Великий мастер стал возражать Пьеру. Пьер с большим и большим жаром стал развивать свои мысли. Давно не было столь бурного заседания. Составились партии: одни обвиняли Пьера, осуждая его в иллюминатстве; другие поддерживали его. Пьера в первый раз поразило на этом собрании то бесконечное разнообразие умов человеческих, которое делает то, что никакая истина одинаково не представляется двум людям. Даже те из членов, которые казалось были на его стороне, понимали его по своему, с ограничениями, изменениями, на которые он не мог согласиться, так как главная потребность Пьера состояла именно в том, чтобы передать свою мысль другому точно так, как он сам понимал ее.
По окончании заседания великий мастер с недоброжелательством и иронией сделал Безухому замечание о его горячности и о том, что не одна любовь к добродетели, но и увлечение борьбы руководило им в споре. Пьер не отвечал ему и коротко спросил, будет ли принято его предложение. Ему сказали, что нет, и Пьер, не дожидаясь обычных формальностей, вышел из ложи и уехал домой.


На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».
«Петербург, 23 го ноября.
«Я опять живу с женой. Теща моя в слезах приехала ко мне и сказала, что Элен здесь и что она умоляет меня выслушать ее, что она невинна, что она несчастна моим оставлением, и многое другое. Я знал, что ежели я только допущу себя увидать ее, то не в силах буду более отказать ей в ее желании. В сомнении своем я не знал, к чьей помощи и совету прибегнуть. Ежели бы благодетель был здесь, он бы сказал мне. Я удалился к себе, перечел письма Иосифа Алексеевича, вспомнил свои беседы с ним, и из всего вывел то, что я не должен отказывать просящему и должен подать руку помощи всякому, тем более человеку столь связанному со мною, и должен нести крест свой. Но ежели я для добродетели простил ее, то пускай и будет мое соединение с нею иметь одну духовную цель. Так я решил и так написал Иосифу Алексеевичу. Я сказал жене, что прошу ее забыть всё старое, прошу простить мне то, в чем я мог быть виноват перед нею, а что мне прощать ей нечего. Мне радостно было сказать ей это. Пусть она не знает, как тяжело мне было вновь увидать ее. Устроился в большом доме в верхних покоях и испытываю счастливое чувство обновления».


Как и всегда, и тогда высшее общество, соединяясь вместе при дворе и на больших балах, подразделялось на несколько кружков, имеющих каждый свой оттенок. В числе их самый обширный был кружок французский, Наполеоновского союза – графа Румянцева и Caulaincourt'a. В этом кружке одно из самых видных мест заняла Элен, как только она с мужем поселилась в Петербурге. У нее бывали господа французского посольства и большое количество людей, известных своим умом и любезностью, принадлежавших к этому направлению.
Элен была в Эрфурте во время знаменитого свидания императоров, и оттуда привезла эти связи со всеми Наполеоновскими достопримечательностями Европы. В Эрфурте она имела блестящий успех. Сам Наполеон, заметив ее в театре, сказал про нее: «C'est un superbe animal». [Это прекрасное животное.] Успех ее в качестве красивой и элегантной женщины не удивлял Пьера, потому что с годами она сделалась еще красивее, чем прежде. Но удивляло его то, что за эти два года жена его успела приобрести себе репутацию
«d'une femme charmante, aussi spirituelle, que belle». [прелестной женщины, столь же умной, сколько красивой.] Известный рrince de Ligne [князь де Линь] писал ей письма на восьми страницах. Билибин приберегал свои mots [словечки], чтобы в первый раз сказать их при графине Безуховой. Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде. Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике, поэзии и философии. На этих вечерах он испытывал чувство подобное тому, которое должен испытывать фокусник, ожидая всякий раз, что вот вот обман его откроется. Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d'une femme charmante et spirituelle так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.
Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.
В числе многих молодых людей, ежедневно бывавших в доме Элен, Борис Друбецкой, уже весьма успевший в службе, был после возвращения Элен из Эрфурта, самым близким человеком в доме Безуховых. Элен называла его mon page [мой паж] и обращалась с ним как с ребенком. Улыбка ее в отношении его была та же, как и ко всем, но иногда Пьеру неприятно было видеть эту улыбку. Борис обращался с Пьером с особенной, достойной и грустной почтительностию. Этот оттенок почтительности тоже беспокоил Пьера. Пьер так больно страдал три года тому назад от оскорбления, нанесенного ему женой, что теперь он спасал себя от возможности подобного оскорбления во первых тем, что он не был мужем своей жены, во вторых тем, что он не позволял себе подозревать.
– Нет, теперь сделавшись bas bleu [синим чулком], она навсегда отказалась от прежних увлечений, – говорил он сам себе. – Не было примера, чтобы bas bleu имели сердечные увлечения, – повторял он сам себе неизвестно откуда извлеченное правило, которому несомненно верил. Но, странное дело, присутствие Бориса в гостиной жены (а он был почти постоянно), физически действовало на Пьера: оно связывало все его члены, уничтожало бессознательность и свободу его движений.
– Такая странная антипатия, – думал Пьер, – а прежде он мне даже очень нравился.
В глазах света Пьер был большой барин, несколько слепой и смешной муж знаменитой жены, умный чудак, ничего не делающий, но и никому не вредящий, славный и добрый малый. В душе же Пьера происходила за всё это время сложная и трудная работа внутреннего развития, открывшая ему многое и приведшая его ко многим духовным сомнениям и радостям.


Он продолжал свой дневник, и вот что он писал в нем за это время:
«24 ro ноября.
«Встал в восемь часов, читал Св. Писание, потом пошел к должности (Пьер по совету благодетеля поступил на службу в один из комитетов), возвратился к обеду, обедал один (у графини много гостей, мне неприятных), ел и пил умеренно и после обеда списывал пиесы для братьев. Ввечеру сошел к графине и рассказал смешную историю о Б., и только тогда вспомнил, что этого не должно было делать, когда все уже громко смеялись.
«Ложусь спать с счастливым и спокойным духом. Господи Великий, помоги мне ходить по стезям Твоим, 1) побеждать часть гневну – тихостью, медлением, 2) похоть – воздержанием и отвращением, 3) удаляться от суеты, но не отлучать себя от а) государственных дел службы, b) от забот семейных, с) от дружеских сношений и d) экономических занятий».
«27 го ноября.
«Встал поздно и проснувшись долго лежал на постели, предаваясь лени. Боже мой! помоги мне и укрепи меня, дабы я мог ходить по путям Твоим. Читал Св. Писание, но без надлежащего чувства. Пришел брат Урусов, беседовали о суетах мира. Рассказывал о новых предначертаниях государя. Я начал было осуждать, но вспомнил о своих правилах и слова благодетеля нашего о том, что истинный масон должен быть усердным деятелем в государстве, когда требуется его участие, и спокойным созерцателем того, к чему он не призван. Язык мой – враг мой. Посетили меня братья Г. В. и О., была приуготовительная беседа для принятия нового брата. Они возлагают на меня обязанность ритора. Чувствую себя слабым и недостойным. Потом зашла речь об объяснении семи столбов и ступеней храма. 7 наук, 7 добродетелей, 7 пороков, 7 даров Святого Духа. Брат О. был очень красноречив. Вечером совершилось принятие. Новое устройство помещения много содействовало великолепию зрелища. Принят был Борис Друбецкой. Я предлагал его, я и был ритором. Странное чувство волновало меня во всё время моего пребывания с ним в темной храмине. Я застал в себе к нему чувство ненависти, которое я тщетно стремлюсь преодолеть. И потому то я желал бы истинно спасти его от злого и ввести его на путь истины, но дурные мысли о нем не оставляли меня. Мне думалось, что его цель вступления в братство состояла только в желании сблизиться с людьми, быть в фаворе у находящихся в нашей ложе. Кроме тех оснований, что он несколько раз спрашивал, не находится ли в нашей ложе N. и S. (на что я не мог ему отвечать), кроме того, что он по моим наблюдениям не способен чувствовать уважения к нашему святому Ордену и слишком занят и доволен внешним человеком, чтобы желать улучшения духовного, я не имел оснований сомневаться в нем; но он мне казался неискренним, и всё время, когда я стоял с ним с глазу на глаз в темной храмине, мне казалось, что он презрительно улыбается на мои слова, и хотелось действительно уколоть его обнаженную грудь шпагой, которую я держал, приставленною к ней. Я не мог быть красноречив и не мог искренно сообщить своего сомнения братьям и великому мастеру. Великий Архитектон природы, помоги мне находить истинные пути, выводящие из лабиринта лжи».
После этого в дневнике было пропущено три листа, и потом было написано следующее:
«Имел поучительный и длинный разговор наедине с братом В., который советовал мне держаться брата А. Многое, хотя и недостойному, мне было открыто. Адонаи есть имя сотворившего мир. Элоим есть имя правящего всем. Третье имя, имя поизрекаемое, имеющее значение Всего . Беседы с братом В. подкрепляют, освежают и утверждают меня на пути добродетели. При нем нет места сомнению. Мне ясно различие бедного учения наук общественных с нашим святым, всё обнимающим учением. Науки человеческие всё подразделяют – чтобы понять, всё убивают – чтобы рассмотреть. В святой науке Ордена всё едино, всё познается в своей совокупности и жизни. Троица – три начала вещей – сера, меркурий и соль. Сера елейного и огненного свойства; она в соединении с солью, огненностью своей возбуждает в ней алкание, посредством которого притягивает меркурий, схватывает его, удерживает и совокупно производит отдельные тела. Меркурий есть жидкая и летучая духовная сущность – Христос, Дух Святой, Он».
«3 го декабря.
«Проснулся поздно, читал Св. Писание, но был бесчувствен. После вышел и ходил по зале. Хотел размышлять, но вместо того воображение представило одно происшествие, бывшее четыре года тому назад. Господин Долохов, после моей дуэли встретясь со мной в Москве, сказал мне, что он надеется, что я пользуюсь теперь полным душевным спокойствием, несмотря на отсутствие моей супруги. Я тогда ничего не отвечал. Теперь я припомнил все подробности этого свидания и в душе своей говорил ему самые злобные слова и колкие ответы. Опомнился и бросил эту мысль только тогда, когда увидал себя в распалении гнева; но недостаточно раскаялся в этом. После пришел Борис Друбецкой и стал рассказывать разные приключения; я же с самого его прихода сделался недоволен его посещением и сказал ему что то противное. Он возразил. Я вспыхнул и наговорил ему множество неприятного и даже грубого. Он замолчал и я спохватился только тогда, когда было уже поздно. Боже мой, я совсем не умею с ним обходиться. Этому причиной мое самолюбие. Я ставлю себя выше его и потому делаюсь гораздо его хуже, ибо он снисходителен к моим грубостям, а я напротив того питаю к нему презрение. Боже мой, даруй мне в присутствии его видеть больше мою мерзость и поступать так, чтобы и ему это было полезно. После обеда заснул и в то время как засыпал, услыхал явственно голос, сказавший мне в левое ухо: – „Твой день“.
«Я видел во сне, что иду я в темноте, и вдруг окружен собаками, но иду без страха; вдруг одна небольшая схватила меня за левое стегно зубами и не выпускает. Я стал давить ее руками. И только что я оторвал ее, как другая, еще большая, стала грызть меня. Я стал поднимать ее и чем больше поднимал, тем она становилась больше и тяжеле. И вдруг идет брат А. и взяв меня под руку, повел с собою и привел к зданию, для входа в которое надо было пройти по узкой доске. Я ступил на нее и доска отогнулась и упала, и я стал лезть на забор, до которого едва достигал руками. После больших усилий я перетащил свое тело так, что ноги висели на одной, а туловище на другой стороне. Я оглянулся и увидал, что брат А. стоит на заборе и указывает мне на большую аллею и сад, и в саду большое и прекрасное здание. Я проснулся. Господи, Великий Архитектон природы! помоги мне оторвать от себя собак – страстей моих и последнюю из них, совокупляющую в себе силы всех прежних, и помоги мне вступить в тот храм добродетели, коего лицезрения я во сне достигнул».