Хуньяди, Эмеше

Эмеше Хуньяди
Общая информация
Оригинальное имя	венг. Hunyady Emese
Гражданство	Венгрия Венгрия Австрия Австрия
Дата рождения	4 марта 1966(1966-03-04) (58 лет)
Место рождения	Будапешт, Венгрия
Титулы
Олимпийский чемпион	1 раз (1994)
Чемпион мира	2
Личные рекорды
500 метров	38,87
1000 метров	1:15,99
1500 метров	1:56,51
3000 метров	4:06,55
5000 метров	7:15,23
Медали
Олимпийские игры Бронза Альбервиль 1992 3000 метров Золото Лиллехаммер 1994 1500 метров Серебро Лиллехаммер 1994 3000 метров

Э́меше Ху́ньяди (венг. Hunyady Emese; 4 марта 1966, Будапешт, Венгрия) — австрийская конькобежка венгерского происхождения, олимпийская чемпионка 1994 года, призёр Олимпийских игр 1992 и 1994 годов, чемпионка мира в классическом многоборье (1994 год) и на отдельных дистанциях (1994 год на 1 500 метров), чемпионка Европы (1993 год), чемпионка Венгрии в классическом многоборье (1984 год) и спринтерском многоборье (1980—1985 года), чемпионка Австрии в классическом многоборье (1995—1997, 1999 и 2000 года) и спринтерском многоборье (2001 год). Участница 6 подряд зимних Олимпийских игр. Единственная в истории представительница Австрии (как среди женщин, так и мужчин), выигравшая олимпийское золото в конькобежном спорте.

Сменила гражданство с венгерского на австрийское в 1985 году после того как вышла замуж за тренера-австрийца.

Лучшая спортсменка Австрии в 1994 году.

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/athletes/ne/emese-nemeth-hunyady-1.html Эмеше Хуньяди] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)

Отрывок, характеризующий Хуньяди, Эмеше

От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.