Ньёверкерке, Альфред Эмилиан
| Граф Альфред Эмилиан Ньёверкерке | |
| Alfred Émilien O'Hara van Nieuwerkerke | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Гражданство: | |
 Работы на Викискладе | |
Граф Альфред Эмилиан Ньёверкерке (фр. Alfred Émilien O'Hara van Nieuwerkerke; 16 апреля 1811, Париж — 16 января 1892) — французский скульптор и высшее должностное лицо Второй империи.
Сначала занимался искусством, как дилетант; лишь с 1843 года, когда исполненная им бронзовая статуя Вильгельма Молчаливого (в Гааге) доставила ему известность талантливого скульптора, всецело посвятил себя художественной деятельности. В 1849 году был назначен главным директором национальных музеев Франции и до 1863 года занимался преобразованиями в Парижской школе изящных искусств. Общественная деятельность Ньёверкерке прекратилась с падением Второй французской империи.
Творчество
Кроме бронзовая статуи Вильгельма Молчаливого достойны внимания еще следующие произведения Ньёверкерке:
- статуя философа Декарта (в Гааге и Туре),
- «Въезд Изабеллы Католической в Гранаду»,
- статуя Наполеона I (в Лионе).
См. также
Напишите отзыв о статье "Ньёверкерке, Альфред Эмилиан"
Ссылки
Отрывок, характеризующий Ньёверкерке, Альфред Эмилиан
– Бе…се…е…ду…шка! – распевал пьяный мужик, счастливо улыбаясь и глядя на Ильина, разговаривающего с девушкой. Вслед за Дуняшей подошел к Ростову Алпатыч, еще издали сняв свою шляпу.– Осмелюсь обеспокоить, ваше благородие, – сказал он с почтительностью, но с относительным пренебрежением к юности этого офицера и заложив руку за пазуху. – Моя госпожа, дочь скончавшегося сего пятнадцатого числа генерал аншефа князя Николая Андреевича Болконского, находясь в затруднении по случаю невежества этих лиц, – он указал на мужиков, – просит вас пожаловать… не угодно ли будет, – с грустной улыбкой сказал Алпатыч, – отъехать несколько, а то не так удобно при… – Алпатыч указал на двух мужиков, которые сзади так и носились около него, как слепни около лошади.
– А!.. Алпатыч… А? Яков Алпатыч!.. Важно! прости ради Христа. Важно! А?.. – говорили мужики, радостно улыбаясь ему. Ростов посмотрел на пьяных стариков и улыбнулся.
– Или, может, это утешает ваше сиятельство? – сказал Яков Алпатыч с степенным видом, не заложенной за пазуху рукой указывая на стариков.
– Нет, тут утешенья мало, – сказал Ростов и отъехал. – В чем дело? – спросил он.
– Осмелюсь доложить вашему сиятельству, что грубый народ здешний не желает выпустить госпожу из имения и угрожает отпречь лошадей, так что с утра все уложено и ее сиятельство не могут выехать.
– Не может быть! – вскрикнул Ростов.
– Имею честь докладывать вам сущую правду, – повторил Алпатыч.
Ростов слез с лошади и, передав ее вестовому, пошел с Алпатычем к дому, расспрашивая его о подробностях дела. Действительно, вчерашнее предложение княжны мужикам хлеба, ее объяснение с Дроном и с сходкою так испортили дело, что Дрон окончательно сдал ключи, присоединился к мужикам и не являлся по требованию Алпатыча и что поутру, когда княжна велела закладывать, чтобы ехать, мужики вышли большой толпой к амбару и выслали сказать, что они не выпустят княжны из деревни, что есть приказ, чтобы не вывозиться, и они выпрягут лошадей. Алпатыч выходил к ним, усовещивая их, но ему отвечали (больше всех говорил Карп; Дрон не показывался из толпы), что княжну нельзя выпустить, что на то приказ есть; а что пускай княжна остается, и они по старому будут служить ей и во всем повиноваться.
