Лахуд, Эмиль Джамиль

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Эмиль Лахуд»)
Перейти к: навигация, поиск
В Википедии есть статьи о других людях с фамилией Лахуд.
Эмиль Джамиль Лахуд
اميل جميل لحود<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Президент Ливана
24 ноября 1998 года — 23 ноября 2007 года
Предшественник: Элиас Храуи
Преемник: Фуад Синьора (и. о.)
Мишель Сулейман
 
Вероисповедание: Христианин-маронит
Рождение: 12 января 1936(1936-01-12) (88 лет)
Баабдат, Ливан
Отец: Джамиль Лахуд
Мать: Адрина Баджакиян
Супруга: Андре Амадян
 
Награды:

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Эми́ль Джами́ль Лаху́д (араб. اميل جميل لحود‎; род. 12 января 1936) — 11-й президент Ливана (1998—2007). С 1959 года служил в военно-морских силах Ливана. В 1989 году стал главнокомандующим ливанской армии. В 1998 году был избран парламентом Ливана на должность президента страны сроком на шесть лет, в 2004 году его полномочия были продлены ещё на три года. В ноябре 2007 года ушел в отставку.





Биография

Эмиль Джамиль Лахуд родился 10 января 1936 года[1][2] (по другим данным, 12 января 1936 года[3][4]) в городе Баабдат района Северный Метн в провинции Горный Ливан в семье христиан-маронитов[4][1]. Его отец Джамиль Лахуд, также известный как «Красный генерал»[3], был офицером ливанской армии: в 1959 году он стал генералом, в 1960 и 1964 годах избирался в парламент Ливана от района Северный Метн, а в 1966 году занял должность министра труда и социальных дел[5][1][3]. Мать Эмиля Адрина Баджакиян имела армянские корни[1]. В семье был ещё один ребёнок — Насри Лахуд (впоследствии — глава Совета верховного правосудия Ливана)[3].

Начальное образование Лахуд получил в школе La Sagesse в Бейруте, продолжил учёбу в средней школе в Бруммане в Северном Метне[2][1][5], после чего уехал в Великобританию осваивать морское инженерное дело[3]. Лахуд решил пойти по стопам своего отца: в октябре 1956 года он поступил в британский Королевский военно-морской колледж в Дартмуте и стал морским кадетом[2][6][5][1][3][7][8]. В 1959 году он закончил колледж, получил воинское звание мичмана и начал служить на базе военно-морских сил Ливана в Бейруте — сначала в качестве инженера, затем командира патрульного корабля «Бейрут»[3][9][6][5][9]. В сентябре 1962 года ему было присвоено очередное воинское звание младшего лейтенанта[5][3][9]. В сентябре 1965 года Лахуд был назначен командиром десантного корабля «Тир»[1][9][3]. В то же время (с февраля по август 1960 года и с мая по июнь 1965 года[3]) он продолжал обучаться в Великобритании морскому инженерному делу и проведению спасательных операций[5][1].

В октябре 1966 года Лахуд стал командиром 2-го дивизиона ВМС Ливана[2][1][3]. Осенью 1967 года он отправился в США, где обучался в Институте химических, биологических и радиационных исследований (Chemical Bactirio Radiation College (CBR) in the U.S.A.)[5][3]. В декабре 1968 года Лахуд стал командиром 1-го дивизиона ВМС Ливана[1][2][5], в апреле 1969 года получил звание лейтенанта[3][9]. В марте 1970 года он начал работать в 4-м бюро штаба армии. С декабря 1972 года по июль 1973 года он учился на военно-морских штабных курсах в Род-Айленде (США). C августа 1973 года по июль 1979 года Лахуд возглавлял личный штаб главнокомандующего ливанской армии[5][3]. В 1974 году он получил очередное воинское звание командор-лейтенанта, в 1976 году — командора[5][9]. С июля 1979 года по июль 1980 года Лахуд учился в Военно-морском командном колледже в Род-Айленде, где получил звание капитана[5][9][3]. После возвращения в Ливан он стал директором кадрового департамента ливанской армии, а в феврале 1983 года — главой военного департамента в министерстве обороны Ливана[5][2][3]. В 1985 году Лахуду было присвоено воинское звание контр-адмирала[5].

По одним сведениям, в ходе гражданской войны в Ливане 1975—1990 годов Лахуд соблюдал нейтралитет[2]. По другим данным, он поддерживал главнокомандующего ливанской армии генерала Мишеля Ауна, сражавшегося с сирийскими войсками, но позже стал сторонником Сирии и был уволен из армии[7]. В сентябре 1988 года президент Ливана Амин Жемайель назначил Ауна премьер-министром переходного военного правительства, который стал практически исполнять обязанности главы государства. Но просирийские лидеры не признали Ауна и в ноябре 1989 года, после подписания Таифских соглашений[10][7], избрали президентом Рене Муавада. Через 17 дней после вступления на свой пост новый президент был убит, тогда вместо него был избран другой просирийский политик — Ильяс Храуи, утвердивший на посту премьер-министра Селима Хосса[11][12].

28 ноября 1989 года генерал Лахуд стал главнокомандующим ливанской армии[5][3][13][14] — на эту должность его назначил Хосс[7]. Аун объявил о начале освободительной войны против Сирии, но в октябре 1990 года четыре бригады под руководством Лахуда разбили его войска, и гражданская война в Ливане закончилась[11][12][8].

На посту главнокомандующего Лахуд занялся реформированием армии, ослабленной гражданской войной[4][3]. Он заявил, что различные политические группировки должны разоружиться, а армия останется вне политики[3]. В июне 1991 года Лахуд призвал в армию и внутреннюю службу безопасности шесть тысяч членов ливанских партий и создал для них специальные учебные лагеря, а позже объявил о всеобщей воинской повинности[15]. В 1993 году новая система набора в армию начала работать — на военную службу были призваны 2500 человек[8][1]. После реформы марониты, православные, католики, друзы, шииты, сунниты и другие представители ливанских этноконфессиональных общин перестали служить только в том регионе, из которого были призваны, чтобы исключить возможность формирования христианских или мусульманских военизированных группировок[8].

Лахуд стал готовить армию к противостоянию с Израилем как «главным врагом» Ливана[16], в то же время записав в «друзья» некоторые арабские страны, прежде всего Сирию[16]. Лахуд укомплектовал армию военной техникой из США, России, Египта, Франции и Италии[8]. По оценкам экспертов, он сумел превратить её в организованную структуру, включавшую представителей всех религиозных групп[4][1][13]. По некоторым сведениям, Лахуд был тесно связан с сирийским руководством: так, он согласовывал назначения офицеров на высшие командные посты сначала с сирийцами, и лишь потом с премьер-министром Ливана[7].

По оценке некоторых экспертов, армия под руководством Лахуда сыграла ключевую роль в подавлении выступлений и недовольств, вызванных сирийской оккупацией и политикой, проводимой премьер-министром Рафиком Харири, возглавлявшим правительство с 1992 года[1]. Так, в 1994 году армия уничтожила остатки христианского движения «Ливанские силы» и арестовала их лидеров, в том числе Самира Джаджа[1][17].

28 февраля 1996 года Лахуд поддержал премьер-министра Харири в его противостоянии со Всеобщей конфедерацией трудящихся Ливана (ВКТЛ) и объявил о введении комендантского часа в Бейруте и во всех крупных городах страны[18], чтобы предупредить назначенную ВКТЛ на 29 февраля всеобщую забастовку и массовые демонстрации протеста против социально-экономической политики правительства. За день до того, 27 февраля 1996 года, представители правительства Харири заявили[19], что не допустят беспорядков в стране и подтвердили действие принятого летом 1995 года запрета на проведение массовых манифестаций, ответственность за выполнение которого была возложена на армию[18]. По распоряжению Лахуда всем жителям было запрещено передвигаться по улицам, в города Ливана были введены бронетехника и армейские части, которым было предписано открывать огонь без предупреждения по всем лицам с оружием[18]. После этого руководители ВКТЛ заявили, что профсоюзы подчинятся требованиям армии[18].

29 февраля 1996 года в 14 часов Лахуд заявил об отмене комендантского часа, но добавил, что армия будет продолжать выполнять функции по обеспечению безопасности в стране. По некоторым сведениям, в различных городах Ливана несколько десятков человек были арестованы за нарушение комендантского часа и отправлены в военные трибуналы. Введение комендантского часа привело к полному срыву массовых манифестаций[20].

15 октября 1998 года христианин-маронит Лахуд[10] был избран президентом Ливана[21] на шестилетний срок[2]. Он получил голоса всех 118 депутатов парламента страны, присутствовавших на голосовании[21], хотя было достаточно лишь двух третей их голосов[22]. Для этого ранее парламент утвердил поправку к 49-й статье ливанской конституции, которая «один раз в порядке исключения» позволила участвовать в борьбе за кресло президента государственному служащему 1-й категории (в том числе главнокомандующему армией): в соответствии с общим порядком госслужащие 1-й категории и судьи могли выдвигать свою кандидатуру только через два года после ухода в отставку с государственной службы[13][6]. 24 ноября 1998 года, после истечения срока полномочий Храуи[21], Лахуд был приведен к присяге и стал одиннадцатым президентом Ливана[13][3].

Таким образом Лахуд занял одну из трех высших государственных должностей в Ливане и единственную, доступную христианину-марониту. Ещё в 1943 году в стране был принят «Национальный пакт», закрепляющий этноконфессиональный характер ливанской политической системы: президентом страны мог быть лишь представитель общины христиан-маронитов, премьер-министром — суннит, а председателем парламента — шиит[23][10]. Кроме того, на основании квот распределялись места в парламенте и правительстве. Эта же система была закреплена и подписанными в октябре 1989 года Таифскими соглашениями, которые стали своеобразным компромиссом между различными общинами, вовлеченными в ливанскую гражданскую войну[23]. При этом была увеличена доля мусульман в парламенте (депутатские места стали делиться поровну между ними и христианами[10]), причем в дальнейшем планировалось отказаться от распределения мест в соответствии с этноконфессиональными квотами[23]. Однако этого так и не произошло. По мнению экспертов, в сохранение подобной системы были заинтересованы христиане, составлявшие лишь 40 процентов населения Ливана[10].

В 1998 году из-за разногласий с Лахудом премьер-министр Ливана Харири ушел в отставку. Но в сентябре 2000 года именно Харири стал главным победителем ливанских парламентских выборов. Кроме того, его кандидатуру поддержал новый президент Сирии Башар Асад[24], и в результате Харири вновь стал премьер-министром страны[10]. Но и после этого Харири и Лахуд часто занимали разные позиции по важнейшим вопросам жизни страны, что было одной из причин постоянных трений между ними[10].

Лахуд продолжал заявлять, что Ливан и Израиль находятся в состоянии войны, даже после вывода израильских войск с южных территорий страны в мае 2000 года. По его словам, мирный договор не мог быть подписан до полного освобождение всех ливанских пленных и ливанских территорий (в том числе ферм Шебаа), возвращения Сирии Голанских высот, провозглашения независимого палестинского государства и соблюдения Израилем всех договоренностей, подписанных с начала арабо-израильского мирного процесса в Мадриде[25].

3 сентября 2004 года срок полномочий Лахуда был продлен ещё на три года[11][4]. Для этого парламент внес соответствующие поправки в конституцию Ливана[26]: «за» проголосовали 96 парламентариев[11], «против» — 29[10]. В 1995 году парламент точно так же продлил полномочия предшественника Лахуда Ильяса Храуи на 3 года[10]. По некоторым сведениям, Лахуд сумел продлить свои полномочия благодаря поддержке Сирии[11], сторонники которой доминировали в то время в парламенте Ливана[4].

В октябре 2004 года, после продления полномочий Лахуда, Харири вновь демонстративно ушел в отставку (хотя сам при этом проголосовал за продление президентского срока), а 14 февраля 2005 года погиб от рук террористов[10]. Убийство Харири и других известных ливанцев — журналиста Самира Касира из оппозиционной газеты «Ан-Нахар», бывшего генерального секретаря коммунистической партии Жоржа Хауи[11], а также слабость сформированного в октябре 2004 года правительства Омара Караме и требование оппозиции вывести сирийские войска с территории Ливана привели к так называемой «Кедровой революции»[10][27]. В апреле 2005 года было сформировано новое правительство во главе с Наджибом Микати[28][10]. Сирия вывела из Ливана свой воинский контингент[12]. На очередных парламентских выборах в середине 2005 года победу одержали антисирийские политики, получив 72 из 128 мест[11].

Новое парламентское большинство стало добиваться отставки Лахуда с поста президента Ливана[11]. В октябре 2005 года, по сведениям ливанского Центра политических исследований, 55,1 процента опрошенных ливанцев выступали за отставку президента Лахуда[26]. 14 февраля 2006 года в Бейруте состоялась многотысячная манифестация, посвященная первой годовщине смерти Харири. Лахуд тогда заявил, что останется на своем посту до конца срока, который истекает в ноябре 2007 года[26][4]. Весной 2006 года по инициативе председателя парламента Наби Берри состоялись несколько заседаний конференции национального диалога, или «диалога последнего шанса», при участии всех основных политических сил страны[26][29]. Один из христианских лидеров Аун (бывший главнокомандующий, глава блока «Реформы и преобразования», получившего на парламентских выборах 2005 года 21 место[11]) заявил о своем согласии занять пост главы государства в случае отставки президента[26]. За отставку Лахуда выступил глава маронитской церкви Ливана патриарх Насралла Бутрос Сфейр[26]. По мнению некоторых экспертов, в 2006 году политический кризис мог привести к новой гражданской войне[11].

После начала в июле 2006 года очередной ливано-израильской войны Лахуд обвинил Израиль в разрушении Ливана и поддержал движение сопротивления под руководством шиитской группировки «Хизбалла»[30][31], которая и спровоцировала конфликт[32][33]. Он заявил, что главные противоречия в ливано-израильских отношениях остались прежними: неопределенный статус района ферм Шебаа, ливанские пленные в Израиле и палестинские беженцы в Ливане[30]. В августе 2006 года Лахуд одобрил решение правительства направить 15 тысяч военнослужащих ливанской армии на юг страны сразу после прекращения огня и потребовал предварительного вывода оттуда израильских войск[31].

В ночь с 23 на 24 ноября 2007 года истекли президентские полномочия Лахуда. Он ушел в отставку несмотря на то, что депутаты так и не смогли выбрать нового президента страны, предприняв с сентября 2007 года четыре попытки. Полномочия президента должны были временно отойти премьер-министру страны Фуаду Синиоре[34], но Лахуд передал их главнокомандующему армии генералу Мишелю Сулейману. Спикер парламента Берри заявил, что выборы президента должны были состоятся 30 ноября 2007 года[34], однако позднее они были перенесены на 7 декабря 2007 года[35]. В дальнейшем на протяжении долгого времени оппозиционные силы блокировали президентские выборы, настаивая на том, чтобы им предоставили право вето на решения правительства[36][37]. В мае 2008 года после массовых беспорядков, организованных «Хизбаллой» в Бейруте, президент все же был избран — им стал Сулейман[38].

После отставки Лахуд изредка появлялся в прессе с антиизраильскими выступлениями. В октябре-ноябре 2008 года он посетил Иран, где встретился с высшими лицами страны, в том числе с президентом Махмудом Ахмадинеджадом, и поблагодарил Иран за поддержку Ливана[39][40]. В январе 2009 года Лахуд также выступил в поддержку палестинского движения ХАМАС во время военной операции, проводившейся израильской армией против этого движения в секторе Газа[41].

Награды

Предшественник:
Элиас Храуи 		Президент Ливана

24 ноября 1998 — 23 ноября 2007 		Преемник:
Мишель Сулейман

Напишите отзыв о статье "Лахуд, Эмиль Джамиль"

Примечания

  1. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 Gary C. Gambill; Ziad K. Abdelnour; Bassam Endrawos. Emile Lahoud. — Middle East Intelligence Bulletin. — №11
  2. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Все мировые лидеры. Азия. — Коммерсант-Власть, 25.08.2003. — №33 (536)
  3. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 The President Biography. Career. — President of the Lebanese Republic (по web.archive.org), 16.02.2005
  4. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Ливан: краткая справка. — BBC News, Русская служба, 19.07.2006
  5. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 President Emile Lahoud. — Embassy of Lebanon - Washington, DC
  6. ↑ 1 2 3 Люди. — Эхо планеты, 16.10.1998. — №42-43
  7. ↑ 1 2 3 4 5 Zvi Bar'el. Assad's staying power. — Haaretz, 11.03.2005
  8. ↑ 1 2 3 4 5 Al J. Venter. President Lahoud's Rise to Power. — Middle East Policy. — №2
  9. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Armed Forces Commanders - Emile Lahoud. — Lebanese Army Official Website
  10. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 А. А. Волович. "Кедровая революция": миф или реальность? — Институт Ближнего Востока, 06.04.2005
  11. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 К. А. Капитонов. О политическом кризисе в Ливане. — Институт Ближнего Востока, 02.03.2006
  12. ↑ 1 2 3 В. В. Куделев. Ливан: расстановка политических сил. — Институт Ближнего Востока, 12.04.2005
  13. ↑ 1 2 3 4 Константин Максимов. Сегодня Ливан проголосует за своего одиннадцатого президента. — РИА Новости, 15.10.1998
  14. ↑ Biografías de Líderes Políticos CIDOB: Émile Lahoud (Líbano). — Fundació CIDOB, 20.03.2001
  15. ↑ The military museum. — Lebanese Army Official Website
  16. ↑ 1 2 Sixty Years Responsible. — Lebanese Army Official Website, 22.11.2003
  17. ↑ Бывший лидер ливанских фалангистов: решать должно правительство, а не "Хизбалла". — Newsru.co.il, 20.07.2006
  18. ↑ 1 2 3 4 Анатолий Головастов. В Бейруте и всех основных городах Ливана вводится комендантский час с 29 февраля - дня, на который намечены демонстрации протеста трудящихся против социально-экономической политики правительства. — ИТАР-ТАСС, 28.02.1996
  19. ↑ Playing the Army against the Labor. — The Lebanon Report. — №1
  20. ↑ Анатолий Головастов. В Ливане отменен комендантский час. — ИТАР-ТАСС, 29.02.1996
  21. ↑ 1 2 3 Новости дня 15 октября. — РИА Новости, 15.10.1998
  22. ↑ Ливанский главнокомандующий принял посла РА. — Республика Армения, 14.10.1998
  23. ↑ 1 2 3 Реувен Эрлих. Таифские Соглашения: их содержание и значение. — Информационный центр изучения терроризма при Центре специальных исследований, 13.03.2005
  24. ↑ Марианна Беленькая. Миллиардер победил премьера. — Независимая газета, 07.09.2000. — №168 (2230)
  25. ↑ Марианна Беленькая. Год без оккупации. — НГ-Дипкурьер, 07.06.2001. — №9 (29)
  26. ↑ 1 2 3 4 5 6 К. А. Капитонов. Ливан: диалог последнего шанса. — Институт Ближнего Востока, 07.03.2006
  27. ↑ Наташа Костко. Революция кедров: восставшие из пепла. — Экспресс новости, 24.06.2005
  28. ↑ Elias Murr’s profile. — Elias Murr News, 12.07.2005
  29. ↑ К.А. Капитонов. Ливан: конференция национального диалога. — Институт Ближнего Востока, 31.03.2006
  30. ↑ 1 2 Президент Ливана оправдал "Хизбаллах" и обвинил Израиль. — Newsru.com, 27.07.2006
  31. ↑ 1 2 Израиль вводит комендантский час на юге Ливана. Ливанская армия начала мобилизацию. — Newsru.com, 07.08.2006
  32. ↑ Eben Kaplan. Profile: Hassan Nasrallah. — Council on Foreign Relations, 20.07.2006
  33. ↑ Sami Moubayed. Who Is Hasan Nasrallah? — World Politics Watch, 17.07.2006
  34. ↑ 1 2 Lebanese fail to elect president. — BBC News, 23.11.2007
  35. ↑ Lebanon president vote postponed as compromise looms. — Agence France-Presse, 30.11.2007
  36. ↑ Lebanon vote delayed again. — Al Jazeera, 10.12.2007
  37. ↑ Hussein Dakroub. Hezbollah leader: no presidential vote unless opposition gets veto in Lebanese government. — The Associated Press, 03.01.2008
  38. ↑ New Lebanon president takes office. — Agence France-Presse, 26.05.2008
  39. ↑ Lebanon ex-president talks to Iranian TV. — BBC Monitoring Middle East, 28.10.2008
  40. ↑ Iran: Lahoud Terms Iran Real Friend of Lebanon. — Thai News Service, 06.11.2008
  41. ↑ Lahoud: Israel wants no Arab resistance. — Press TV, 06.01.2009
  42. ↑ [schuster.prezident.sk/?372 Rad bieleho dvojkríža, I. trieda] (слов.)

Ссылки

  • [lenta.ru/lib/14163385/full.htm Эмиль Лахуд в Лентапедии]
  • [www.presidency.gov.lb/English/PresidentoftheRepublic/FormerPresidents/Pages/GeneralEmileLahoud.aspx Биография на сайте Президента Ливана] (фр.)
  • [www.rdl.com.lb/1998/3659/lahoud.html LE GENERAL-PRESIDENT EMILE LAHOUD: L’HOMME, LE MILITAIRE ET LE CHEF CHARISMATIQUE] (фр.)
  • [www.lebarmy.gov.lb/french/Commander_11.asp Les commandants en chef de l’Armée — Emile Lahoud] (фр.)
  • При написании этой статьи использовался [www.lenta.ru/lib/14163385/full.htm материал] ([web.archive.org/web/*/www.lenta.ru/lib/14163385/full.htm архив]) из «Лентапедии», доступный по лицензии Creative Commons [creativecommons.org/licenses/by-sa/3.0/deed.ru BY-SA 3.0 Unported].

Отрывок, характеризующий Лахуд, Эмиль Джамиль

– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.
Назади была верная погибель; впереди была надежда. Корабли были сожжены; не было другого спасения, кроме совокупного бегства, и на это совокупное бегство были устремлены все силы французов.
Чем дальше бежали французы, чем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Полагая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им, презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать.
Всеми этими людьми, именно потому, что они не могли понимать его, было признано, что со стариком говорить нечего; что он никогда не поймет всего глубокомыслия их планов; что он будет отвечать свои фразы (им казалось, что это только фразы) о золотом мосте, о том, что за границу нельзя прийти с толпой бродяг, и т. п. Это всё они уже слышали от него. И все, что он говорил: например, то, что надо подождать провиант, что люди без сапог, все это было так просто, а все, что они предлагали, было так сложно и умно, что очевидно было для них, что он был глуп и стар, а они были не властные, гениальные полководцы.
В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.


Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Лахуд,_Эмиль_Джамиль&oldid=80128174»