Эмин, Николай Фёдорович

Николай Фёдорович Эмин
Род деятельности:	русский поэт эпохи Просвещения, представитель классицизма
Годы творчества:	1786—1790
Жанр:	проза, поэзия

Николай Фёдорович Эми́н (около 1767— 7 января 1814, Санкт-Петербург) — русский писатель, чиновник и администратор.

Биография

Николай Эмин родился в семье писателя Ф. А. Эмина. Курс обучения прошел в петербурском горном училище.

После окончания училища в 1782—1784 гг. Николай Эмин служил в Олонецком наместническом управлении города Петрозаводска, которым руководил Г. Р. Державин. По его поручению Н. Ф. Эмин составил «Краткое описание образа жизни и свойств живущих в смежности с корелами шведских лапландцев».

Позже — армейский офицер. Пользовался покровительством Зубова, последнего фаворита Екатерины II.

Затем некоторое время преподавал в Петербургской академии наук.

В 1804—1808 годах Николай Эмин служил в г. Выборге гражданским губернатором Финляндии.

По мнению специалистов Н. Ф. Эмин владел легким стихом и не был лишен сатирического таланта.

Похоронен на Смоленском православном кладбище в Санкт-Петербурге рядом с женой Верой Ивановной Хмельницкой, происходившей, по некоторым сведениям, от Богдана Хмельницкого. Их дочь Вера (1807—1888) — жена реформатора Якова Ростовцева.

Избранные сочинения

• «Подражания древним», (содержащая в себе взятые из древних литератур эротические стихотворения в переводах с французского языка)
• «Знатоки» (комедия) (М., 1788),
• повесть «Роза: Полусправедливая оригинальная повесть» (СПб 1788),
• повесть «Игра судьбы» (1789, 2 изд., 1798),
• комедия «Мнимый мудрец» (СПб., 1786),
• басня «Сильная рука владыка» (1786; напечатана впервые в 1801 г.)

Романы Эмина «Роза» (1788), «Игра судьбы» (1789) написаны им под воздействием европейского сентиментализма.

Литература

• Григорьев С. В. Биографический словарь. Естествознание и техника в Карелии. — Петрозаводск: Карелия, 1973. — С. 248. — 269 с. — 1000 экз.

Ссылки

• Эмин, Николай Федорович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [feb-web.ru/feb/kle/kle-abc/ke8/ke8-8922.htm Статья] в Краткой литературной энциклопедии
• www.prosv.ru/ebooks/lib/65_Hodasevich/6.html

Отрывок, характеризующий Эмин, Николай Фёдорович

И Билибин распустил кожу, чувствуя, что дилемма его неопровержима.
– Этого я не могу рассудить, – холодно сказал князь Андрей, а подумал: «еду для того, чтобы спасти армию».
– Mon cher, vous etes un heros, [Мой дорогой, вы – герой,] – сказал Билибин.


В ту же ночь, откланявшись военному министру, Болконский ехал в армию, сам не зная, где он найдет ее, и опасаясь по дороге к Кремсу быть перехваченным французами.
В Брюнне всё придворное население укладывалось, и уже отправлялись тяжести в Ольмюц. Около Эцельсдорфа князь Андрей выехал на дорогу, по которой с величайшею поспешностью и в величайшем беспорядке двигалась русская армия. Дорога была так запружена повозками, что невозможно было ехать в экипаже. Взяв у казачьего начальника лошадь и казака, князь Андрей, голодный и усталый, обгоняя обозы, ехал отыскивать главнокомандующего и свою повозку. Самые зловещие слухи о положении армии доходили до него дорогой, и вид беспорядочно бегущей армии подтверждал эти слухи.
«Cette armee russe que l'or de l'Angleterre a transportee, des extremites de l'univers, nous allons lui faire eprouver le meme sort (le sort de l'armee d'Ulm)», [«Эта русская армия, которую английское золото перенесло сюда с конца света, испытает ту же участь (участь ульмской армии)».] вспоминал он слова приказа Бонапарта своей армии перед началом кампании, и слова эти одинаково возбуждали в нем удивление к гениальному герою, чувство оскорбленной гордости и надежду славы. «А ежели ничего не остается, кроме как умереть? думал он. Что же, коли нужно! Я сделаю это не хуже других».
Князь Андрей с презрением смотрел на эти бесконечные, мешавшиеся команды, повозки, парки, артиллерию и опять повозки, повозки и повозки всех возможных видов, обгонявшие одна другую и в три, в четыре ряда запружавшие грязную дорогу. Со всех сторон, назади и впереди, покуда хватал слух, слышались звуки колес, громыхание кузовов, телег и лафетов, лошадиный топот, удары кнутом, крики понуканий, ругательства солдат, денщиков и офицеров. По краям дороги видны были беспрестанно то павшие ободранные и неободранные лошади, то сломанные повозки, у которых, дожидаясь чего то, сидели одинокие солдаты, то отделившиеся от команд солдаты, которые толпами направлялись в соседние деревни или тащили из деревень кур, баранов, сено или мешки, чем то наполненные.
На спусках и подъемах толпы делались гуще, и стоял непрерывный стон криков. Солдаты, утопая по колена в грязи, на руках подхватывали орудия и фуры; бились кнуты, скользили копыта, лопались постромки и надрывались криками груди. Офицеры, заведывавшие движением, то вперед, то назад проезжали между обозами. Голоса их были слабо слышны посреди общего гула, и по лицам их видно было, что они отчаивались в возможности остановить этот беспорядок. «Voila le cher [„Вот дорогое] православное воинство“, подумал Болконский, вспоминая слова Билибина.
Желая спросить у кого нибудь из этих людей, где главнокомандующий, он подъехал к обозу. Прямо против него ехал странный, в одну лошадь, экипаж, видимо, устроенный домашними солдатскими средствами, представлявший середину между телегой, кабриолетом и коляской. В экипаже правил солдат и сидела под кожаным верхом за фартуком женщина, вся обвязанная платками. Князь Андрей подъехал и уже обратился с вопросом к солдату, когда его внимание обратили отчаянные крики женщины, сидевшей в кибиточке. Офицер, заведывавший обозом, бил солдата, сидевшего кучером в этой колясочке, за то, что он хотел объехать других, и плеть попадала по фартуку экипажа. Женщина пронзительно кричала. Увидав князя Андрея, она высунулась из под фартука и, махая худыми руками, выскочившими из под коврового платка, кричала: