Скифская мифология

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Энареи»)
Перейти к: навигация, поиск

Ски́фская мифоло́гия — совокупность мифологических воззрений скифов — ираноязычного народа, в 1 тысячелетии до н. э. населявшего Северное Причерноморье.





Общая характеристика

В нашем распоряжении довольно мало сведений о скифской мифологии, а те, что есть, зачастую неясны или отрывочны (сообщения античных авторов, иконографические источники). На этом основании часть исследователей считает скифскую мифологию неразвитой (М. И. Артамонов, Л. А. Ельницкий), а другая часть видит в ней стройную и развитую систему (В. И. Абаев, Ж. Дюмезиль). Как бы то ни было, характер источников позволяет реконструировать лишь упрощённую и статичную картину. Скифская мифология обладает рядом черт, роднящих её с мифологией древнеиранских и индоиранских (арийских) народов. Видимо, складывание скифской мифологии завершилось в начале 1 тыс. до н. э., в ходе консолидации этнических групп, пришедших в Северное Причерноморье с востока с местным населением — киммерийцами, которые, вероятно, были также ираноязычны.

Источники

Среди источников, дающих наиболее важную информацию по скифской мифологии необходимо отметить IV книгу «Истории» Геродота, сообщения Диодора Сицилийского, поэму «Аргонавтика» Валерия Флакка и отрывочные сведения прочих античных авторов (Страбон, Плиний Старший, Элиан и другие). Методика использования для реконструкции скифской мифологии иконографических источников (изображений на различных артефактах) остаётся спорной.

Пантеон

Сведения о пантеоне скифов основываются главным образом на следующем сообщении Геродота:

Из божеств чтут скифы только следующих: Гестию выше всех прочих божеств, потом Зевса и Землю (причем Землю представляют себе супругой Зевса), далее — Аполлона, Афродиту Уранию, Геракла и Ареса. Эти божества почитаются у всех скифов, а так называемые царские скифы приносят жертвы ещё и Посейдону. По-скифски Гестия называется Табити (Ταβιτί), Зевс — Папаем (Παπατος), последнее, по моему мнению, совершенно правильно; Земля называется Апи (΄Απί), Аполлон — Гойтосиром (Γοιτόσυρος, вариант Οιτόσυρος). Афродита Урания — Артимпасой (΄Αρτίμπασα), Посейдон — Фагимасадой (Θαγιμασάδας).

— Геродот. «История». IV, 59.

Проведённые Геродотом параллели с греческой мифологической системой позволяют судить о функциях скифских божеств, однако полного типологического сходства между скифскими и греческими богами, естественно, быть не может. Данные Геродота о самой структуре пантеона следует считать весьма надёжными. Наличие семичленного пантеона у скифов подтверждается ещё и аланским названием Феодосии — Ардавда, то есть «Семибожий». Традиция культа «Семи богов» продолжилась и позднее, у осетин[1].

Исходя из данного сообщения Геродота мы можем говорить о следующих богах скифского пантеона:

  • Табити — богиня домашнего очага, возможно — огня во всех его проявлениях (Д. С. Раевский[2] сравнивает её имя с ведийским понятием тапас — «космический жар»). Была связана с сакральным институтом царской власти.
  • Папай — бог-отец, связан с небом.
  • Апи — богиня-мать, связана с землёй и водой.
  • Гойтосир — бог с неясными функциями. По мнению В. И. Абаева, соответствует иранскому Вайуведийскому Ваю)[1].
  • Артимпаса — богиня с неясными функциями. Вероятно, богиня плодородия и покровительница брачащихся. Сравнивается с чтимой иранской богиней Арти.

Иранские имена двух богов Геродот не называет:

  • «Геракл» — вероятно, имеется в виду Таргитай, прародитель скифов, культурный герой.
  • «Арес» — бог войны, культ которого был распространён у скифов и сарматов. Почитался в виде меча.

Кроме того, судя по источникам, скифы почитали следующих богов:

  • Фагимасада — бог моря и вод, почитался царскими скифами.
  • Маспалла — богиня луны.
  • Якши — мифические существа (ср. с якшами в индуизме), выделяются, исходя из скифского названия солёного источника близ Гипаниса (Южного Буга) — *Yakšām-pāyah букв. «священные пути», «пути якшей»[3]. Вероятно, как и в индуизме, якши скифов — это природные духи, духи вод.

Этногенетические мифы

Жречество и гадания

Разные исследователи по-разному высказываются о развитости и влиятельности у скифов жреческого сословия. Источники упоминают, как правило, скифских гадателей. Геродот о них пишет:

У скифов есть много гадателей, которые гадают при помощи множества ивовых прутьев следующим образом: принесши большие связки прутьев и положив их на землю, они раскладывают их порознь и затем, перекладывая прутья по одному, гадают; произнося предсказания, они вместе с тем снова собирают прутья и раскладывают их поодиночке. Таков у них исконный способ гадания.

Особенно у скифов выделяется профессиональная жреческая корпорация энареев, женоподобных гадателей, связанных с культом Артимпасы. Они носили женское платье, перенимали женские привычки и даже говорили, как женщины. Слово энарей происходит от иранск. a-narya «не мужественный». Энареи являлись гадателями: как пишет Геродот, «искусство гадания даровано им Афродитою; они гадают при помощи липовой коры: гадатель разрезает её на три полоски, затем, переплетая их между пальцами и расплетая, произносит предсказание». Корпорация энареев имела наследственный характер и составлялась выходцами из аристократии. Энареи пользовались значительным влиянием в скифском обществе.

Псевдо-Гиппократ так описывает энареев:

Среди скифов есть люди, которые появляются на свет из затылка, они делают все женские работы, их называют «энареи», или женоподобные. Их соплеменники считают, что эта патология у них по воле богов; они почитают тех, кого поразил этот недуг, для того чтобы их самих он миновал. Что касается меня, то я придерживаюсь мнения, что эта болезнь не более чем то, что ниспослано нам богами, поскольку я считаю, что все имеет причину, без которой ничто не может произойти.

[Энареи —] скифские богачи, не люди самого низкого происхождения, а, напротив, самые благородные и пользующиеся наибольшим могуществом.

— Псевдо-Гиппократ. О воздушных пространствах, водах и местностях.

См. также

Напишите отзыв о статье "Скифская мифология"

Примечания

  1. 1 2 * Абаев В. И. [annales.info/skif/7gods.htm Культ «семи богов» у скифов] // Древний мир. Академику В. В. Струве. М., 1962.
  2. Раевский Д. С. Модель мира скифской культуры. Проблемы мировоззрения ираноязычных народов евразийских степей I тысячелетия до н. э. М., 1986.
  3. [annales.info/skif/small/onomast.htm Дремин Г. Ономастикон европейских скифов]

Ссылки

  • [enc.mail.ru/article/1900042824 Скифо-сарматская мифология] // Энциклопедия «Мифы народов мира»
  • Абаев В. И. [annales.info/skif/7gods.htm Культ «семи богов» у скифов] // Древний мир. Академику В. В. Струве. М., 1962.
  • Бессонова С. С. [web.archive.org/web/20110903050313/kronk.narod.ru/library/1989-stepi-2-5.htm Религиозные представления] // Археология СССР. Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время. М.: Наука, 1989.
  • Зайков А. В. [www.academia.edu/3406589/_In_Russian_ Скифский конь в спартанской ритуальной поэзии] // Античная древность и средние века. — Екатеринбург: Урал. гос. ун-т, 1998. — Вып. 29. — С. 29-44.
  • Хазанов А. М. [ts-mysli.narod.ru/enarei.html Энареи — скифские жрецы]

Отрывок, характеризующий Скифская мифология



Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.
– Фю… фю… фю… – засвистал он чуть слышно, въезжая на двор. На лице его выражалась радость успокоения человека, намеревающегося отдохнуть после представительства. Он вынул левую ногу из стремени, повалившись всем телом и поморщившись от усилия, с трудом занес ее на седло, облокотился коленкой, крякнул и спустился на руки к казакам и адъютантам, поддерживавшим его.
Он оправился, оглянулся своими сощуренными глазами и, взглянув на князя Андрея, видимо, не узнав его, зашагал своей ныряющей походкой к крыльцу.
– Фю… фю… фю, – просвистал он и опять оглянулся на князя Андрея. Впечатление лица князя Андрея только после нескольких секунд (как это часто бывает у стариков) связалось с воспоминанием о его личности.
– А, здравствуй, князь, здравствуй, голубчик, пойдем… – устало проговорил он, оглядываясь, и тяжело вошел на скрипящее под его тяжестью крыльцо. Он расстегнулся и сел на лавочку, стоявшую на крыльце.
– Ну, что отец?
– Вчера получил известие о его кончине, – коротко сказал князь Андрей.
Кутузов испуганно открытыми глазами посмотрел на князя Андрея, потом снял фуражку и перекрестился: «Царство ему небесное! Да будет воля божия над всеми нами!Он тяжело, всей грудью вздохнул и помолчал. „Я его любил и уважал и сочувствую тебе всей душой“. Он обнял князя Андрея, прижал его к своей жирной груди и долго не отпускал от себя. Когда он отпустил его, князь Андрей увидал, что расплывшие губы Кутузова дрожали и на глазах были слезы. Он вздохнул и взялся обеими руками за лавку, чтобы встать.
– Пойдем, пойдем ко мне, поговорим, – сказал он; но в это время Денисов, так же мало робевший перед начальством, как и перед неприятелем, несмотря на то, что адъютанты у крыльца сердитым шепотом останавливали его, смело, стуча шпорами по ступенькам, вошел на крыльцо. Кутузов, оставив руки упертыми на лавку, недовольно смотрел на Денисова. Денисов, назвав себя, объявил, что имеет сообщить его светлости дело большой важности для блага отечества. Кутузов усталым взглядом стал смотреть на Денисова и досадливым жестом, приняв руки и сложив их на животе, повторил: «Для блага отечества? Ну что такое? Говори». Денисов покраснел, как девушка (так странно было видеть краску на этом усатом, старом и пьяном лице), и смело начал излагать свой план разрезания операционной линии неприятеля между Смоленском и Вязьмой. Денисов жил в этих краях и знал хорошо местность. План его казался несомненно хорошим, в особенности по той силе убеждения, которая была в его словах. Кутузов смотрел себе на ноги и изредка оглядывался на двор соседней избы, как будто он ждал чего то неприятного оттуда. Из избы, на которую он смотрел, действительно во время речи Денисова показался генерал с портфелем под мышкой.