Энафизм
Энафизм (от англ. enough — достаточно) — теория, утверждающая, что потребители, обладающие всем, что им необходимо, покупая больше, делают свою жизнь только хуже. Энафизм призывает меньше тратить и сдерживать демонстративное потребление. Энафизм является антонимом консьюмеризма, который определяется словарем Merriam-Webster (англ.) как «теория, утверждающая, что увеличение потребления товаров экономически оправдано».
Содержание
История
Слово «энафизм» было впервые использовано Джоном Неишом в его книге «Достаточно! Вырваться из мира переизбытка»[1]. Термин «энафизм» не является признанным словом в английском языке. Идеи энафизма практически совпадают с идеями «антиконсьюмеризма» (критики «общества потребления»).
Критика энафизма
Энафизм подвергается критике со стороны некоторой части т. н. «новых левых» как идеология, оправдывающая снижение уровня зарплат и сокращение социальных гарантий. Сторонников энафизма обвиняют в том, что те призывают рядовых граждан «усматривать ненужный избыток в том, что у них отбирают»[2].
Напишите отзыв о статье "Энафизм"
Примечания
- ↑ Naish, John. (2008) Enough: Breaking free from the world of more Hodder & Stoughton Ltd ISBN 0-340-93590-1
- ↑ [potrebitelstvo.narod.ru Идеологии о потребителе и потреблении в обществе свободного рынка]
См. также
Ссылки
- [www.independent.co.uk/news/uk/this-britain/do-you-speak-2009-the-iiosi-buzzword-glossary-1224219.html Do you speak 2009? The IoS Buzzword Glossary by David Randall, The Independent, 4 January 2009] (Links to The Independent website)
- [www.youtube.com/watch?v=bqx7S51vRu4 Enoughness Enoughism by Perth Pete.] (Links to video on YouTube)
Отрывок, характеризующий Энафизм
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
