Бронштейн Бартон, Эна
Поделись знанием:
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
(перенаправлено с «Эна Бронштейн Бартон»)
Эна Бронштейн Бартон (исп. Ena Bronstein Barton; род. 3 сентября 1940, Сантьяго) — американская пианистка и музыкальный педагог чилийского происхождения.
Родилась в семье еврейских иммигрантов, переселившихся в Латинскую Америку из Бессарабии в конце 1930-х гг.[1] Училась в Сантьяго у Елены Вайс, затем с 1957 г. в Нью-Йорке у Клаудио Аррау.
Выступала с такими дирижёрами, как Вальтер Зюскинд, Лоран Петижирар, Агустин Кульель, Вернер Торкановский[2] (с последним записала, в частности, Первый концерт П. И. Чайковского).
В 1969—1982 гг. преподавала в Университете штата Калифорния во Фресно, в настоящее время возглавляет фортепианное отделение Вестминстерской консерватории в составе Университета Райдера в Нью-Джерси.
Напишите отзыв о статье "Бронштейн Бартон, Эна"
Примечания
- ↑ [books.google.ru/books?id=T8vOlfQyq3sC&pg=PA316 Victoria von Arx. The Teaching of Claudio Arrau and His Pupils: Piano Pedagogy as Cultural Work]: The dissertation … for the degree of Doctor of Philosophy. — City of New York University, 2006. — P. 316. (англ.)
- ↑ [www.larepublica.pe/22-03-2012/solista-famosa-llega-lima Reconocida pianista chilena Ena Bronstein Barton visita el Perú] // «La República» (Perú), 22 de marzo de 2012. (исп.)
Ссылки
- [www.rider.edu/faculty/ena-bronstein-barton Биография на сайте Университета Райдера] (англ.)
Отрывок, характеризующий Бронштейн Бартон, Эна
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
