Энгармонизм

Энгармони́зм (от др.-греч. ἐν- — в и ἁρμονία — созвучие) — совпадение по высоте различных по написанию звуков, интервалов, аккордов, тональностей. Энгармонизм стал возможен благодаря темперации, а особенно равномерной темперации. Например, аккорды c-es-fis-a, his-dis-fis-a, c-es-ges-a на фортепиано и других хроматических темперированных инструментах звучат одинаково, но в контексте гармонической тональности имеют разные (функциональные, «музыкально-логические») значения. С помощью энгармонизма можно осуществлять быстрые модуляции в далёкие тональности.

Исторический очерк

Первые примеры нотированного энгармонизма носят исключительный характер и мотивированы текстом (как в мадригале Л. Маренцио «O voi che sospirate», на словах suo antico stile (итал. «в своём древнем стиле»), здесь — стилизация древнегреческой музыки, как её себе представлял ренессансный композитор.

Применение энгармонических отклонений и модуляций изначально также носило экспериментальный характер, как в гексахордовой фантазии Дж. Булла (не позже 1612 г.). Несколько ярко художественных «энгармонических» экспериментов в разных жанрах поставил Ж.-Ф.Рамо — в Трио па́рок в опере «Ипполит и Арисия» (акт 2, «Quelle soudaine horreur»), в сцене землетрясения в опере «Галантная Индия» (акт 2, хор «Dans les abimes de la terre»), в клавесинной пьесе «L'Enharmonique» («Энгармоничная»?). Использование энгармонизма в начальный период его «эксплуатации» обычно мотивировалось необходимостью создать экстраординарный риторический эффект, как в "Et expecto resurrectionem mortuorum" (Чаю воскресения мертвых) в мессе h-moll И.С. Баха. Другие ранние примеры энгармонизма: Бах. Хроматическая фантазия, BWV 903; Б. Марчелло. Сольная кантата «La Stravaganza».

В музыке романтиков (у Ф. Шуберта, Ф. Шопена, Ф. Листа, Р. Вагнера; особенно у поздних, как, например, у А.Н. Скрябина) энгармонические модуляции использовались на регулярной основе и не связаны, как правило, c каким-либо особым риторическим эффектом. В 12-тоновой технике композиции (см. Додекафония) энгармонизм становится необходимым условием самого её существования.

Энгармонизм не следует путать с энармоникой — родом мелоса в античной музыке и концепцией античной музыкальной теории.

Литература

• Холопов Ю. Н., Гармония. Теоретический курс. Москва, 1988.
• Холопов Ю. Н. Гармония. Практический курс. Части 1, 2. М., 2003, 2005 год.
• Seidel E. Enharmonik // Riemann Musiklexikon. 12te Aufl. Mainz, 1967, SS. 259-260.

Отрывок, характеризующий Энгармонизм

Во втором акте были картины, изображающие монументы и была дыра в полотне, изображающая луну, и абажуры на рампе подняли, и стали играть в басу трубы и контрабасы, и справа и слева вышло много людей в черных мантиях. Люди стали махать руками, и в руках у них было что то вроде кинжалов; потом прибежали еще какие то люди и стали тащить прочь ту девицу, которая была прежде в белом, а теперь в голубом платье. Они не утащили ее сразу, а долго с ней пели, а потом уже ее утащили, и за кулисами ударили три раза во что то металлическое, и все стали на колена и запели молитву. Несколько раз все эти действия прерывались восторженными криками зрителей.
Во время этого акта Наташа всякий раз, как взглядывала в партер, видела Анатоля Курагина, перекинувшего руку через спинку кресла и смотревшего на нее. Ей приятно было видеть, что он так пленен ею, и не приходило в голову, чтобы в этом было что нибудь дурное.
Когда второй акт кончился, графиня Безухова встала, повернулась к ложе Ростовых (грудь ее совершенно была обнажена), пальчиком в перчатке поманила к себе старого графа, и не обращая внимания на вошедших к ней в ложу, начала любезно улыбаясь говорить с ним.
– Да познакомьте же меня с вашими прелестными дочерьми, – сказала она, – весь город про них кричит, а я их не знаю.
Наташа встала и присела великолепной графине. Наташе так приятна была похвала этой блестящей красавицы, что она покраснела от удовольствия.
– Я теперь тоже хочу сделаться москвичкой, – говорила Элен. – И как вам не совестно зарыть такие перлы в деревне!
Графиня Безухая, по справедливости, имела репутацию обворожительной женщины. Она могла говорить то, чего не думала, и в особенности льстить, совершенно просто и натурально.
– Нет, милый граф, вы мне позвольте заняться вашими дочерьми. Я хоть теперь здесь не надолго. И вы тоже. Я постараюсь повеселить ваших. Я еще в Петербурге много слышала о вас, и хотела вас узнать, – сказала она Наташе с своей однообразно красивой улыбкой. – Я слышала о вас и от моего пажа – Друбецкого. Вы слышали, он женится? И от друга моего мужа – Болконского, князя Андрея Болконского, – сказала она с особенным ударением, намекая этим на то, что она знала отношения его к Наташе. – Она попросила, чтобы лучше познакомиться, позволить одной из барышень посидеть остальную часть спектакля в ее ложе, и Наташа перешла к ней.
В третьем акте был на сцене представлен дворец, в котором горело много свечей и повешены были картины, изображавшие рыцарей с бородками. В середине стояли, вероятно, царь и царица. Царь замахал правою рукою, и, видимо робея, дурно пропел что то, и сел на малиновый трон. Девица, бывшая сначала в белом, потом в голубом, теперь была одета в одной рубашке с распущенными волосами и стояла около трона. Она о чем то горестно пела, обращаясь к царице; но царь строго махнул рукой, и с боков вышли мужчины с голыми ногами и женщины с голыми ногами, и стали танцовать все вместе. Потом скрипки заиграли очень тонко и весело, одна из девиц с голыми толстыми ногами и худыми руками, отделившись от других, отошла за кулисы, поправила корсаж, вышла на середину и стала прыгать и скоро бить одной ногой о другую. Все в партере захлопали руками и закричали браво. Потом один мужчина стал в угол. В оркестре заиграли громче в цимбалы и трубы, и один этот мужчина с голыми ногами стал прыгать очень высоко и семенить ногами. (Мужчина этот был Duport, получавший 60 тысяч в год за это искусство.) Все в партере, в ложах и райке стали хлопать и кричать изо всех сил, и мужчина остановился и стал улыбаться и кланяться на все стороны. Потом танцовали еще другие, с голыми ногами, мужчины и женщины, потом опять один из царей закричал что то под музыку, и все стали петь. Но вдруг сделалась буря, в оркестре послышались хроматические гаммы и аккорды уменьшенной септимы, и все побежали и потащили опять одного из присутствующих за кулисы, и занавесь опустилась. Опять между зрителями поднялся страшный шум и треск, и все с восторженными лицами стали кричать: Дюпора! Дюпора! Дюпора! Наташа уже не находила этого странным. Она с удовольствием, радостно улыбаясь, смотрела вокруг себя.